Решение. Другой взгляд на сирийскую проблему.

Решение

Анатолий Евгеньевич Несмиян — публицист, аналитик, писатель. Эксперт по ближневосточной проблематике

Решение принято. Я, признаюсь, надеялся, что эту катастрофическую ошибку режим все-таки не совершит, но похоже, что о суверенной России нужно прочно и надолго забыть — под завывающий из каждой розетки хор голосов о величии державы в реальности Запад все-таки вынудил своих марионеточных вассалов из Кремля делать то, что выгодно именно ему.

У нас перед глазами идет демонтаж последних остатков самостоятельности страны — хотя, естественно, пропаганда уверяет ровно в обратном.

Дело не в том, что я ищу всякие гадости о нашем солнцеподобном руководстве. Дело сугубо в рациональных соображениях и вполне сухих фактах.

Уже летом 11 года, когда полным ходом шла война в Ливии, а Д.А.Медведев, — теперь премьер-министр, — тогда сетовал, что американцы повели себя не по-спортивному, обманули его с резолюцией по бесполетной зоне и всё такое, начались события в Сирии. Запад воспользовался вполне проверенным механизмом раскачки ситуации через заброску агентуры из-за рубежа и создание «на камеру» очагов недовольства очередным кровавым арабским диктатором. То, что война в Сирии начнется, было понятно еще тогда. Объективно причины для недовольства в Сирии, безусловно, были. Трехлетняя засуха 2008–2010 года (причем вообще все нулевые годы были засушливы, но эти три года — в особенности) серьезно подкосили сельское хозяйство страны.

При этом именно сирийская деревня была в далеком отрыве по реформам и модернизации от сирийских городов. Сирия, хотя и совершила во времена Хафеза Асада серьезный модернизационный рывок, в сельских районах во многом оставалась архаичной, а местами и вообще отсталой страной.

Вторым серьезным блоком проблем были неурегулированные до конца проблемы в самой сирийской элите — переход от Хафеза Асада к Башару не прошел гладко. Тому было много причин — и смерть в автомобильной катастрофе признанного всей элитой будущего преемника Басиля Асада, после которой и пришлось в срочном порядке вводить в игру Башара, по которому консенсус так и не был достигнут до самой смерти Хафеза, и смена поколений в руководстве Сирии — все это вылилось в попытку переворота в 2005 году, который возглавил соратник Хафеза Абдель Халим Хаддам. Ему было позволено уехать из страны, участники неудачной попытки переворота в целом были прощены — но с единством в элите было не очень гладко.

Тем не менее, никаких предпосылок для «народной революции» не было — и после крушения Ливии Запад, монархии Залива и США с трудом и практически безнадежно пытались подорвать страну изнутри. Убедившись, что это на данном этапе невозможно, Запад перешел к прямой интервенции, которая началась через массовую заброску небольших мобильных групп боевиков на севере страны в сельскохозяйственных районах, которые серьезно обезлюдели в связи с природной катастрофой, на юге в провинции Дераа и в провинции Хомс.

Таким образом в 11 году был захвачен (частично) Хомс, причем на это направление были брошены практически все наличные силы имевшихся на тот момент боевиков — порядка двух тысяч человек.

У правительства было достаточно сил для ликвидации прорвавшихся боевиков, однако именно в этот момент и обнаружилась критическая проблема Сирии — открытые границы. Перед Асадом встала задача, которую он так и не смог решить — у него были силы и ресурсы на решение лишь одной проблемы-либо ликвидация боевиков внутри страны, либо перекрытие наиболее опасных участков границы. Одновременно столь масштабную задачу решить было невозможно.

Было принято решение в срочном порядке, не считаясь с потерями и жертвами, ликвидировать прорвавшихся боевиков, после чего приступать к перекрытию границы. Однако Запад, осознав, что Асад может справиться последовательно с имеющимися проблемами, выдвинул на передний план Кофи Аннана и его мирный план урегулирования конфликта, в который были увязаны и необходимость прекращения огня, и проведение политической реформы. Россия здесь выступила целиком на стороне Запада, вынудив Асада прекратить наступление в Хомсе и на севере страны и следовать неукоснительно плану Аннана. Завершилось все предельно предсказуемо: Асад утратил инициативу, которую уже летом 12 года перехватили террористы, проведя серьезное наращивание сил и используя так и не перекрытую границу. Итогом стало нападение на Дамаск и Алеппо, усиление группировки в Хомсе, начало утраты контроля правительства над территориями.

Собственно, здесь в полной мере проявилась марионеточность России, которая фактически предала Сирию, «поверив» Западу, который обманул в Ливии — но опять пообещал, что в этот раз все будет по-честному. Вообще, сетования наших руководителей, что Запад их обманывает, выглядят лепетом и демонстрацией собственного кретинизма — не знаю, понимают ли они это или нет.

Тем не менее, именно тогда — в 11–12 году — была абсолютно реальная возможность если не прекратить войну в Сирии, то серьезно ее пригасить.

Россия вполне могла оказать помощь Асаду, направив контингент с военно-полицейской миссией внутри страны, высвободив силы правительства Асада для перекрытия границы. Россия могла помочь и здесь — укрепив техническими средствами наиболее опасные направления и дороги.

Стоит отметить, что тогда никакого ИГИЛ не было и в помине. Не было и его сирийского отделения Джебхат ан-Нусры. Исламисты были слабы, немногочисленны, основу боевиков составляли дезертиры, крестьяне сирийских деревень, которые больше разбойничали, чем вели политическую борьбу, и небольшие группы наемников-иностранцев. До середины 12 года общая численность боевиков не превышала 8–10 тысяч человек на всю Сирию, причем это верхняя оценка.

Я сознательно упускаю массу деталей, так как не ставлю целью заново перерассказать историю сирийской войны. Речь о другом. Россия, если полагает себя ответственной за поддержание союзных режимов и защиту своих собственных национальных интересов в регионе Ближнего Востока, имела все возможности для того, чтобы с минимальными потерями для себя и союзника защитить и его, и свои интересы. Однако идея партнерства с Западом в данном случае работала против такого подхода. В общем-то, на Донбассе произошло ровно то же самое — были упущены все возможности ликвидации хунты. Все до одной. Так что перед нами не ошибка, а вполне четкая линия и политика.

Итог мы видим сегодня — Россия ввязывается в сирийскую войну в ситуации, когда упущены все без исключения предыдущие возможности. Ситуация не просто близка, а является катастрофической. Экономика Сирии уничтожена, население бежит, армия понесла тяжелейшие потери, правительство контролирует от силы треть территории и примерно 40% населения.

При этом Россия вступает в войну, которая приняла ярко выраженный религиозный оттенок и ведется на истребление. Договоренности с кем бы то ни было из противников Асада на сегодня практически исключены. Россия становится единственным иностранным государством, официально вступающим в эту войну, что дает право исламистам объявлять нам джихад в полном смысле этого слова и на всех объективных основаниях. В такой ситуации рассчитывать на воздушную войну и легкую прогулку по пустыне — наивность и глупость. Исламисты всех группировок вполне могут во имя джихада объединить усилия — и тогда война между ИГИЛ и Исламским фронтом может быть на время прекращена. Играть на их противоречиях уже не получится. Собственно, интерес США, которые пока не могут в полной мере контролировать ИГИЛ, воюющий с их марионетками из Исламского фронта, в этом и заключается — создать объединенный исламистский фронт. И Россия становится главной целью этого фронта.

Можно продолжать и далее. Скажем, Россия может получить проблемы уже на своей территории — причем не только в виде террористической войны, но и войны за умы исламского населения. Хотим мы или нет, но имея на своей территории 14 миллионов суннитов, мы вмешиваемся в религиозный конфликт на стороне шиитов. Это серьезный фактор, не учитывать который невозможно. Понимало ли российское руководство значение этого аспекта — я не знаю. Возможно, понимало — но не сочло.

О причинах, которые подвигли российское руководство принимать столь авантюристичное и самоубийственное во всех отношениях решение, я не знаю. Они могут быть сугубо шкурными и исходить из необходимости подправить уже совершенные ошибки и просчеты сильнодействующим средством, которым безусловно, является любая война — а если понять, что она будет вестись параллельно с терактами на нашей территории, то понятно — духоподъемное единение вокруг Вождя гарантировано. Они могут быть продиктованы нашим подчиненным положением по отношению к Западу — а иного не может быть, учитывая нашу тотальную зависимость от него по всем направлениям. В общем, о причинах можно только гадать — но говорить об интересах России не приходится. Будь они во главе, все можно было бы решить еще три года назад.

Тем не менее, рискну предположить, что медленное гниение и распад, которые идут сегодня в России, война резко ускорит и подтолкнет к более быстрому течению всех негативных процессов. Без ликвидации нашей зависимости от Запада, без полного переформатирования экономической, политической, социальной системы, без ликвидации воровской вертикали — в общем, если все останется по-прежнему, сильнодействующее лекарство в виде войны будет действовать очень недолго, после чего оно неизбежно превратится в яд, который ускорит разрушение выстроенного сегодня в стране периферийного капитализма. Разрушение и распад и без войны неотвратимы, но война ускорит все процессы.

Мы вступаем в очень сложный период. Четыре года назад происходящее где-то там, в Северной Африке и на Ближнем Востоке, казалось далеким и интересным только небольшой кучке людей. Сегодня оно пришло к нам. К сожалению, теперь мы будем вынуждены двигаться по накатанной дороге без каких-либо шансов с нее свернуть. После того, как все рухнет, шанс появится. Это вне всякого сомнения. Но воспользуемся ли мы им или нет — неизвестно.