Скучная история

А ларчик открывался просто.

Мы зря считаем Запад эталоном нравственности. И есть такая вещь, как геополитика. Нравственной она бывает не слишком часто. Во всяком случае – много реже, чем того хотелось бы.

Скажем – та же Украина. Здесь четко просматривается цель РФ – раскалить Донбасс и воткнуть его раскаленным Украине в одно место. Чисто по-братски. На языке дипломатии это называется Минскими соглашениями. Это вторая фаза. Первой, естественно, была оккупация Донбасса.

Но здесь ведь свои интересы есть не только у РФ. У Запада тоже есть свой интерес, причем, точно такой же: воткнуть раскаленную Украину в то же самое место, но уже самой РФ.

 Понимают ли наши политики, что, втыкая Украине горящий лугандон, они сами садятся на огненную Украину? Похоже – не очень. А может, им греют сердца строки из апокрифического письма запорожцев султану, того самого, репинского: что, дескать, какой же ты рыцарь, если не можешь голым задом раздавить ежа?  Не знаю. Но понятно, что, хотя Запад и будет поддерживать Украину жизнеспособной (как и РФ – Донбасс), но завершения всей этой истории он хочет только одного: чтобы украинский огонь сжег (или очистил) РФ.

То же самое и на Ближнем Востоке. Сегодня у Запада две острые головные боли: наше сумасшествие и сумасшествие ИГИЛ. Две крупные группы (десятки миллионов в каждой) утратили адекватность и нарастили агрессивность до уровня, когда рядом с ними стало опасным находиться. Стравить их между собой – так об этом только мечтать можно! Пусть грызутся. Примерно к этому же стремились западные демократии в 30-е годы, мечтая о схватке Гитлера со Сталиным.  Чем самим пачкаться с этим самым ИГИЛом – долго, трудно, с крайне сомнительными шансами на успех, гораздо лучше поручить эти разборки другому международному ауткасту.

Тем более, что риска – никакого. Мы так перемазались на Украине, что все наши красивые слова воспринимаются в мире в лучшем случае с кривой усмешкой: растерявшие остатки культуры, творчески бесплодные, лживые, глупые и к тому же еще и агрессивные, мы можем вызывать в мире сегодня только одно чувство, и чувство это – отвращение. Так что, в отличие от предыдущего вмешательства Путина в сирийские дела, когда он своей инициативой уничтожить асадовское химическое оружие, в самом деле, набрал немало очков, влезание в гражданскую войну на Ближнем Востоке никаких политических дивидендов нам не сулит.

Кроме уменьшения ярости Запада по поводу Украины. Но, с чего я начал, эта ярость изначально не выходила из берегов. Украинская авантюра – смерть для РФ, и на Западе это отлично понимают. Так зачем же этому нашему суициду так уж сильно мешать? Только – по минимуму, чтобы самим лицо не потерять. Так что, если для дела нужно сменить немного риторику, сместить акценты, что-то на время притушевать – то это же всё такие мелочи! Ну, поогорчаются немного украинцы. Не big deal!

А дальше всё происходило почти так, как любят представлять дело ура-патриоты. Есть вашингтоновский обком и есть его первый секретарь, ради такого случая выбравшийся из Вашингтона в Нью-Йорк. Наш горемыка слетал, оправдался, получил поручение и, вернувшись, не медля ни дня, принялся оказанное высокое доверие оправдывать.

Всё остальное – камуфляж. Причем, сшитый настолько на скорую руку, что рукава и штанины в нем поменялись местами (что, впрочем, для стоящего на голове не так уж и неестественно). Речь на генассамблее, что мы против права сильного в международных делах, сейчас звучала уже полным гротеском – пацифисты всё же обычно стараются смыть кровь с рук перед выходом на трибуну. Таким же гротеском, как и домашние призывы встать на защиту национальных интересов, антиохийского патриархата и сорока тысяч русских жен (реминисценция с гамлетовскими сорока тысячами братьев).

Но это всё совершенно нормально. Никакими словами – об интернациональном ли долге, или о противодействии терроризму, или о любви к исламу, вообще, и к сунитам, в частности – никакие эти слова не могут замаскировать простой сути происходящего, хорошо известной нам по бандитским девяностым: респектабельный бизнесмен "решает проблему" с помощью нанятых бандитов. Как это делалось и продолжает делаться уже больше двадцати лет: от Листьева до Немцова.

Такая уж сформировалась у нас политическая культура. Это теперь и называется у нас культурой.

И какого же мы можем ждать с такой культурой к себе отношения? И как мы сами к себе с такой культурой можем относиться?