Энгельс о Веллингтоне.

К. МАРКС и    Ф. ЭНГЕЛЬС  СОЧИНЕНИЯ   Издание второе, т. 27

80 ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ

В ЛОНДОН

[Манчестер], 11 апреля 1851 г.

<…>

Я начинаю также постепенно уяснять себе личность Веллингтона. Упорный, настойчивый, упрямый англичанин, полный здравого смысла и обладающий в высшей мере свойственным его нации талантом использования ресурсов; медлительный в принятии решений, осторожный, никогда не рассчитывающий на счастливую случайность, несмотря на огромное везение; он был бы гением, если бы «здравый смысл» был способен возвыситься до уровня гениальности. Все его дела образцовы, но ни одно не является мастерским**. Такой генерал, как он, как бы создан для английской армии, где каждый солдат, каждый младший лейтенант является маленьким Веллингтоном в своей собственной сфере. К тому же он знает свою армию, ее упорную выдержку в обороне, которую каждый англичанин

 

* Ф. Энгельс. «Возможности и перспективы войны Священного союза против Франции в 1852 г.». Ред.

 **Игра слов: «musterhaft» — «образцовый», «meisterhaft» — «мастерский». Ред.

 

ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ, 11 АПРЕЛЯ 1851 г.

214

приносит с собой с боксерского ринга и которая делает ее способной после восьмичасовой напряженной обороны, сломившей бы всякую другую армию, производить еще внушительные атаки, в которых недостаток живости возмещается согласованностью действий и устойчивостью. Обороны при Ватерлоо до того момента, пока не подошли пруссаки, не выдержала бы ни одна армия, не имея у себя ядра в 35000 англичан.

Впрочем, во время Испанской войны Веллингтон лучше уразумел сущность наполеоновского военного искусства, чем те нации, которым Наполеон на спине прописал превосходство этого военного искусства. В то время как австрийцы совершенно растерялись, а пруссаки настолько опешили, что объявили тождественными тупоумие и гениальность, Веллингтон вел себя очень ловко и сумел уберечься от ошибок, которые совершали австрийцы и пруссаки.

Он не подражал наполеоновским приемам, но чрезвычайно затруднял французам возможность применять к нему свои приемы. Он не совершал ни одной ошибки, если его не вынуждали к этому политические соображения; зато я не обнаружил пока абсолютно ничего, в чем он проявил бы хоть искру гениальности. Сам Нейпир* отмечает такие случаи, когда он мог нанести гениальные удары решающего значения и не подумал об этом. Поскольку я мог в этом убедиться, он ни разу не сумел использовать таких обстоятельств. Он велик в своем роде, а именно настолько велик, насколько можно быть великим, не переставая быть посредственностью. Он обладает всеми качествами солдата; они все соразмерно и замечательно гармонически развиты; но именно эта-то гармония и мешает каждому отдельному из этих качеств достигнуть истинно гениального развития. Каков солдат, таков и политик. Его закадычный друг на поприще политики Пиль является в некотором роде его копией. Оба они представляют торизм, у которого достаточно здравого смысла, чтобы, сохраняя приличие, сдавать одну позицию за другой и растворяться в буржуазии. Это отступление к Торрес-Ведрас244. Таков Веллингтон.

Твой Ф. Э.

Впервые опубликовано в книге:                     Печатается по рукописи

«Der Briefwechsel zwischen F. Engels
und K. Marx». Bd. I, Stuttgart, 1913                   Перевод с немецкого

 

* У. П. Нейпир. «История войны на Пиренейском полуострове». Ред.

 

Примечание

244      Энгельс сравнивает политическую тактику некоторых лидеров консервативно-аристократической партии, партии тори, делавших после упорного сопротивления отдельные уступки буржуазии, с военной тактикой
Веллингтона в войне 1808—1814 гг. на Пиренейском полуострове во время отступления английской армии под командованием Веллингтона к укрепленным позициям у Торрес-Ведрас (город близ Лиссабона) в 1810
году. — 214.