Запад думает, что русские плетутся сзади, а на самом деле они идут впереди

21 сентября исполняется 50 лет знаменитому французскому романисту Фредерику Бегбедеру, автору книг «Рассказики под экстази», «Любовь живет три года», «99 франков», «Идеаль» и «Уна & Сэлинджер».

Первую половину статьи читайте по ссылке.  http://zagopod.com/blog/43428432996/Znamenityiy-frantsuzskiy-pisatel:-%C2%ABZapad-dumayet,-chto-russkie-p?utm_campaign=transit&utm_source=main&utm_medium=page_32&domain=mirtesen.ru&paid=1&pad=1

Сегодня романиста все больше привлекает кинематограф. Он даже попробовал себя в качестве режиссера. Фредерик только что закончил экранизацию своей книги «Идеаль». Фильм выйдет на экраны в 2016 году. Картина повествует историю рекламщика Октава Паранго, который приезжает в Россию в поисках «лица» для косметической корпорации. Он выбирает нашу страну, где «красота — это национальный спорт, а Москва — самый веселый и безумный город в мире».

Стоит отметить, что Россия занимает особое место в творчестве Бегбедера. «Я должен был родиться русским», — говорит Октав, альтер-эго автора. «В «Идеаль», — поведал писатель корреспонденту «Культуры», — я объясняюсь в любви к России. К счастью, мои русские читатели это почувствовали: «Наконец-то появился француз, ценящий нас такими, какие мы есть». «Хватит болтать о русских всякую ерунду, — призывает своих соотечественников Бегбедер. — Поезжайте и посмотрите, как они живут. Вы в плену предрассудков, оставшихся со времен «холодной войны». Запад думает, что русские плетутся сзади, а на самом деле они идут впереди».

«Фредерика привлекает богатство русской истории, глубина религиозного самосознания, неожиданные аспекты русской души. В России, быть может, он обнаружил подлинные ценности, которых не находит во Франции», — подчеркивает епископ, монсеньор Жан-Мишель ди Фалько, издавший вместе с Бегбедером книгу-диалог «Я верую — я тоже нет».

Сильнейшее влияние оказала на Фредерика и наша литература. Среди любимых книг он называет «Преступление и наказание», «Обломова», «Лолиту», «Первую любовь», чеховские рассказы и даже ерофеевскую поэму «Москва — Петушки». Из современной — выделяет пелевинскую «Generation «П». 

По мнению Бегбедера, писатель не должен считать себя ни мессией, ни проповедником. «Я сочиняю для того, чтобы нравиться женщинам, — ерничает Бегбедер. — Хочу, чтобы красивые девушки набросились на меня, сорвали с меня одежды и покрыли мое тело поцелуями. Именно в этом и заключается цель искусства». 

Бегбедер называет себя верным рыцарем изящной словесности — призывает ради спасения литературы писать хорошие романы. В эссе «Конец света. Первые итоги» он перечислил сто книг, нуждающихся в защите от электронных гаджетов. «Книги — это бумажные тигры с картонными зубами, это усталые хищники, которые вот-вот попадут на обед другим зверям, — сокрушается Фредерик. — Им на смену окончательно придут плоские экраны… Все революции имеют целью уничтожение аристократии. Не будет исключением и эта». 

Последние два десятилетия Бегбедер озабочен предчувствием «ранней и внезапной» смерти. Опасаясь не столько небытия, сколько болезней и страданий. Правда, сегодня он все же допускает мысль, что доживет до преклонных лет, но тем не менее рисует довольно невеселую картину: «Поселюсь в Сен-Тропе. Сделаю лифтинг. Стану носить оранжевый парик на голове и золотую цепь на загорелой груди, покрытой седыми волосами. Каждый день буду ходить в белых панталонах в клуб. Там, поглощая крутые яйца и редиску, стану рассказывать русским девицам одни и те же анекдоты… Нет, уж лучше умереть молодым!».