Палома

Да. Конечно...
они ленивы, грязны, жирны, глупы и жестоки.
Конечно, в 49-м Конгресс Мира отчаянно погорячился с таким символом. Но, какой может быть спрос с Пабло? Он то знал, кого любил. С детства знал. Его глаза были открыты...

--"Бедняга! Он совершенно не знает голубей! Нежность голубки, какая ерунда!"--

так говорил он о выборе друга и заказчика, выпустившем его Голубку в мир



-----
Ближе к полудню наша с Митей дорога в лес проходит через замечательное место. Есть у нас тут "утиный" прудик. Он делит микрорайон на две половины, а может, напротив, соединяет. Одна его сторона выходит к голубым домам, другая - к дороге перед домами красными, а третья - на мостик. На мостике обязательно кто-то кормит птиц. Чаще, это мамочки с детьми или сердобольные тетушки. Но и дяденьки не брезгуют, бывает, бросить крошек пернатым.. К уткам давно уже примазались голуби. Тут всегда есть, чем поживиться. Вот они и кучкуются, смешно убегая из под ног прохожих (и даже от Митиной морды) "пешком", будто пингвины. С мостика вниз, к воде. В зной рядом с водой хорошо любому. Искупался, поел, обсыхаешь, ленишься. Идиллия лета.
-
Пока мы не торопясь приближались к птичьему мостику с прудиком - по дороге туда же летел черный Лексус. Мы не могли не обратить внимания, потому что делал он это не только быстро, но и громко. Забойное и звонкое ритмично тыцало децибелами по всем правилам ночного клуба. Секунда - и машина уже унеслась, опередив звук. Тот, словно на веревочке, потянулся следом. Это отвлекло от прямого взгляда, от маршрута. Ненадолго. А прямо перед нами на асфальте теперь шевелилось, выгибалось и корчилось какое то новое существо. Что-то чудное и непонятное, похожее на перекати-поле и на шлем Гермеса одновременно. Рассыпая перья по асфальту, нервными кульбитами двигалось оно по дороге. Заплакал ребенок. Шлем совершил очередной кувырок. Я зажмурилась. В темноте, на фоне исчезающих постепенно цветных кругов и точек, шлем и перья продолжали свое вращение. И все равно - открыть глаза на реальную дорогу  с голубиной агонией - сил не хватало. Трусливо вслепую повернулась спиной к маленькому ДТП. Гулянье было скомкано и испорчено, даже Митя, казалось, проникся и не возражал.

Мы двинулись обратно к дому.
-
У подъезда три юные автомобилистки разгружали своего вороного коня. Тыц-тыц утихомирили, убрав дьявольскую громкость, да и сами были похожи на ангелов. Деловых ангелов, вернувшихся с дачи, с коробками, корзинками и букетами, как и приличествовало случаю. На асфальте лежало голубиное перо. Поздоровавшись, мы с Митяем скоренько нырнули в сумрачную прохладу подъезда.. День прошел и закончился, покореженный шлем с растрепанными крыльями остался в жарком полудне, и ничего, казалось бы, уже не предвещало...
-
Дремота настигла красивейшим рекламным кадром - облако, похожее на горную вершину, а на ней гордый такой, черный Лексус, и мощь, и блеск, и красота... весь в лучах рекламного золотого солнца.. Но вдруг тревога, тень от крыльев, черный силует. Пикирует на эту красоту голубка величиною с дом, косит хитро красным глазом. Сбивает ударом крыла, скидывает, словно игрушку, с пьедестала. И вот уже кувыркается по-цирковому что-то, похожее и на перекати-поле и на кубик Рубика одновременно.. Под тянущееся вслед, громкое Тыц-тыц несется вниз, спотыкаясь, к подножию облака-горы.. И дальше - в бездонную пропасть. Вроде, крики какие-то - но почти не слышно.
Тыц-тыц. Странный сон. Забыть. Одно в нем верно...

-----
Голуби - очень жестоки..
Не зря Пикассо продолжил тогда, смеясь над своей голубкой -

--"У меня были голуби, которые заклевали насмерть одну несчастную голубку, которая им не понравилась… Они выклевали ей глаза и разорвали на части, это ужасное зрелище! Хорош символ мира!"--

- но затем, почему то, назвал дочь Паломой..