Российская деревня Рай — символ России...

Корреспондент интернет-издания The Daily Beast побывала в российской глубинке, где партия ПАРНАС пытается принять участие в выборах

Центральная площадь Вохмы, города в Костромской области, выглядела, как кадр из мрачного документального фильма о постсоветском распаде: заброшенная пельменная на углу, наполовину разрушенная церковь, взорванная более полувека назад, несколько покосившихся домов и раскрошившийся асфальт. На площади почти что ни души, лишь бродячие собаки, голуби и несколько еле передвигающих ноги пьяных под бледным северным небом. Вохма — последний очаг цивилизации (несколько продовольственных магазинов, парикмахерская, больница и бензоколонка) на пути в деревню под печальным названием Рай.

Кажется, такой город — совершенно безнадежное место для того, чтобы начать выстраивать демократический процесс. Кремлевская партия «Единая Россия» полностью контролирует все административные рычаги. Государственная пропаганда возбудила в этом обанкротившемся регионе глубокую ненависть ко всему западному, включая и дискредитированное понятие демократии. Но противники Кремля, немногочисленные, не очень популярные и подвергающиеся давлению, все же решили предпринять попытку. В прошедшем месяце, впервые за несколько лет, оппозиционная партия ПАРНАС провела праймериз в трех провинциальных регионах — Костромской, Новосибирской и Калужской областях, — где немногие знали, что значит слово «праймериз».

Несколько долгих часов по ухабистой и грязной дороге, и вот мы в полузаброшенной деревне Рай. В ней черные покосившиеся дома, жители сильно пьют, все подавленны и злы на костромские и московские власти. Рай кажется забытым посреди полей, заросших бурьяном; там начинается тайга, простирающаяся гигантским покрывалом на тысячи километров в Сибири. Неподалеку от Рая — деревня под названием Ерусалим. Такие названия наводят на мысль о том, как много веры нужно было, чтобы выжить здесь в старые времена, да и сейчас тоже. Но веры все меньше.

Костромская область долгое время существовала на грани банкротства. Коррумпированные бизнесмены и политические монополисты высосали из провинции последние соки. Большинство мужского населения живет менее чем на сто долларов в месяц и начинает пить уже с полудня. Никто не верит, что хоть кто-то в Москве может заинтересоваться этой безнадежной частью России.

Часть стратегии ПАРНАСа — доказать, что это не так. Но жизнь может превратиться в ад для любого, кто присоединится или поддержит критиков Кремля. У членов партии, участвующих в выборах, больше шансов потерять работу, подвергнуться травле и даже физическому нападению, чем победить на выборах.

Этот год особенно печален для ПАРНАСа — лидер партии Борис Немцов в феврале был застрелен прямо у стен Кремля. И тем не менее последователи Немцова собрались с духом, и память об их друге стала для них источником вдохновения.

«Для нас важно сделать первый шаг к созданию легитимной культуры, показать, что мы действуем не как корпорация, а как структура гражданского общества», — говорит Илья Яшин, победитель партийных праймериз в Костроме, где проголосовало всего около тысячи человек.

Илья Яшин общается с жителями города Буй

Нападки и скандалы начались сразу же, как только оппозиционеры приехали в областной центр. Кто-то распространил листовки, предупреждавшие местных жителей, что не стоит близко подходить к оппозиционерам, которые прибыли, чтобы «грабить, насиловать и убивать, как на Украине».

В начале прошлой недели Яшин побывал в городе Буй в Костромской области, где живет всего 24 тысячи человек. Каждый год оттуда уезжают сотни жителей. Но местный мэр обвинил Яшина в том, что он подталкивает Россию к распаду и исчезновению.

Несколько независимых кандидатов, выдвинувшихся в муниципальные и региональные представительные органы, также испытывают давление со стороны «Единой России». Чтобы зарегистрироваться, каждый независимый кандидат или партия должны собрать как минимум 2800 «подтвержденных» подписей. Костромской избирком, к примеру, отказался регистрировать независимого кандидата Максима Гутермана из-за «неправильных» дат в подписных листах. Несколько раньше местные бюрократы изо всех сил мешали оппозиционерам, организовавшим экономический форум. В результате нескольким сотням делегатов пришлось встречаться тайно, как доперестроечным диссидентам.

Действительность в Костроме резко контрастирует с кремлевской риторикой. На встрече с московской политической элитой Вячеслав Володин, важнейший кремлевский идеолог и заместитель главы администрации президента, сказал, что России нужны «честные, законные, прозрачные и непредсказуемые выборы». Володин обещал лично контролировать процесс избирательных кампаний, чтобы избежать скандалов. Но что может быть более скандальным, чем действительность с несуществующими дорогами, умирающим сельским хозяйством и сотнями ярких, талантливых молодых людей, стремящихся покинуть депрессивный регион?

Сельскохозяйственные и лесные регионы России десятилетиями ждут, что государство обратит внимание на их медленное умирание. Сейчас, после шестнадцати лет правления Путина, у жителей таких деревень, как Рай, уже не осталось надежды на возрождение.

Но, возможно, именно эта полная безнадежность дает шанс либеральной оппозиции и таким центристам, как Юрий Крупнов, который сказал: «Для меня российская деревня Рай — символ России. Если мы сможем возродить Рай, мы будем знать, как восстановить промышленность и сельское хозяйство во всей стране. Но проблема в том, что наши власти не заинтересованы в создании рабочих мест, даже если население сельской местности сократится вдвое. Пока в России есть 50 миллионов человек в крупных городах, обеспечивающих добычу нефти и газа и наполняющих их карманы, люди у власти всем довольны».

Анна Немцова

Оригинал статьи: Анна Немцова, «Попытка построения демократии в адской русской деревне под названием Рай», The Daily Beast, 1 августа