Генерал "созрел"

На западе политика как таковая почти всегда являлась лишь инструментом в руках крупного капитала. Люди обладающие большими деньгами имели большую власть.
А люди обладавшие правом печатать ничем не обеспеченные деньги обладали и обладают безгранчной властью по сей день.

В Англии в течении 19 века установилась власть династии Ротшильдов, именно они правили миром в течении сотни лет, британские министры были лишь их марионетками.
В 20 веке власть Британсой империи и Ротшильдов начала угасать, на сцену вышли американские империалисты. 

В 1952 году в США состоялась президентская компания и выборы, в результате которых победил Дуайт Эйзенхауэр, генерал армии США, герой войны и герой американской нации.

Дуайт Эйзенхауэр был самым популярным человеком в США, его избрание вселяло надежду в то что США и СССР смогут восстановить дружеские отношения.

Эйзенхауэра уважал Сталин и он дружил с маршалом Жуковым. Тогда была надежда что выбор  Эйзенхауэра мог бы положить конец холодной войне развязанной президентом Трумэном

Сам Эйзенхаур никогда не верил в "красную" угрозу, хорошо отзывался о России и русских

Дело было так.

В 1948 году, после демобилизации, Эйзенхауэр – пятизвездный генерал, бывший главнокомандующий союзных войск и военный губернатор освобожденных союзниками территорий Европы - получил удивительное предложение: стать президентом Колумбийского университета. 

Эйзенхауэр отшутился было, но ему честно сказали, что он нужен Колумбии не для администрирования, а для престижа. Подумав, генерал принял предложение – и вот почему: этот пост давал ему обширные связи, возможность поездить по стране, осмотреться и пройти ускоренный курс знакомства с родиной, которую он забыл за 4 года войны. 

А осмотревшись, он с изумлением увидел, что многие влиятельные американские политики живут и рассуждают так, будто Большой войны не было, будто мир не изменился, будто Сталин не прибирает к рукам освобожденные страны. Как и в 1939 году, они хотят изоляции, хотят предоставить Европу ее судьбе. К счастью, не все.

В 1952 году, в Америке были, как и сейчас, две партии (демократическая и республиканская) – формально. А фактически – четыре, поскольку в каждой партии было по две фракции: одна – консервативная, другая – либеральная. 

И в преддверии выборов представители этих фракций внутри каждой партии боролись друг с другом яростней, чем с представителями другой партии. Поэтому главная драма президентских выборов 1952 года разыгралась не между двумя кандидатами от разных партий (как сейчас), а между двумя членами одной партии (республиканской) за номинацию в кандидаты на пост президента.

Республиканец Роберт Тафт, 1952 г.

Одним из этих двоих был выпускник Йейля и Гарварда, опытнейший политик – сенатор Роберт Тафт, а другим – человек, окончивший Вест-Пойнт 61-м по успеваемости, более пяти лет отсутствовавший в стране, абсолютный новичок в политике, не имевший ни малейшего намерения баллотироваться в президенты, – генерал Дуайт Эйзенхауэр.

Два момента имели особое значение для выборов 52-го года. Первый – настроение в стране. Об этом - участник нашей передачи, автор книги «Эйзенхауэр во времена войны и мира», профессор Колумбийского университета Джин Смит:

"Американцев в первую очередь беспокоила Корейская война, которая затягивалась, становясь всё менее популярной, и которую правительство Трумэна не могло ни закончить, ни остановить.

С экономикой тогда всё было в порядке, и эта тема (в отличие от нынешней кампании) даже не поднималась в предвыборной борьбе. Другое дело – параноический страх перед атомной бомбой, охвативший страну после советских испытаний 1949 года. 
И вообще – страх перед коммунистической опасностью. Сенатор Маккарти, с его охотой на ведьм, стал самым влиятельным политиком в стране, и в предвыборной борьбе тема коммунизма всё время скрыто присутствовала"
Второй момент, сыгравший роль в выборах 52-го года – личность Эйзенхауэра. Со времён Джорджа Вашингтона в Америке не было человека, пользовавшегося таким всеобщим уважением.

Ни один военный гений союзников (ни Паттон, ни Макартур, ни Монтгомери) не сыграл во Второй мировой войне столь решающей роли. Об этом – другой биограф Эйзенхауэра, историк Дэвид Николс.

Дэвид Николс: 
"У Эйзенхауэра был опыт руководства армиями двух держав во Второй мировой войне, причем подразделениями всех родов войск. И все они поначалу не ладили друг с другом. Эйзенхауэр сумел примирить двух «примадонн» (как он называл американского генерала Паттона и британского маршала Монтгомери). 
Он убедил в правильности своих военных планов Рузвельта и Черчилля и один руководил высадкой в Нормандии. Он умудрился не ущемить гордость Де Голля – ради той роли, которую тот мог сыграть в послевоенной Франции. Он сотрудничал и дружил с маршалом Жуковым. Ни один президент не приходил в Белый Дом с таким потрясающим опытом."

В 1952 г. Эйзенхауэр считал главной задачей любого лидера – сохранение мира, и после беседы с Тафтом он решил, что сейчас никто не подготовлен к этой миссии лучше, чем он сам. 

Уже начав кампанию, Эйзенхауэр все еще не был уверен в своем решении. Ему помогли кадры кинохроники, на которых многотысячная толпа скандировала «I Like Ike!» - «мне нравится Айк!» (имя уменьшительное от Дуайт). Это выражение придумал ироничный бизнесмен, считавший, что избирателям не важны идеи Эйзенхауэра, им достаточно одной симпатии. Но не исключено, что избиратели понимали главное – масштаб личности.

Дуайт Эйзенхауэр на предвыборном митинге

С началом предвыборной кампании Эйзенхауэру пришлось сразу пойти на два компромисса: стать членом республиканской партии (за которую раньше он только голосовал) и... креститься.

До этого Эйзенхауэр, будучи верующим христианином, не хотел принадлежать ни к какой Церкви, но президенту не простили бы такой подозрительной свободы, и Эйзенхауэр стал пресвитерианцем. Это были еще малые жертвы. Читаем в книге Смита «Эйзенхауэр во времена войны и мира».

Как впоследствии оказалось Эйзенхауэр мало что понимал в президентстве.

Эйзенхауэр был настолько незнаком с политической практикой, что даже после номинации не знал, что должен сам выбрать себе заместителя.

Когда соратники предложили Никсона - молодого, энергичного политика с Запада, Эйзнехауэр легко согласился. Но перед самыми выборами вокруг Никсона разгорелся скандал – его обвинили в наличии секретного денежного фонда. 

Обвинение было сомнительным, но по этическим нормам Никсон должен был отказаться от предложенного поста до разбирательства – чтобы не подвести самого кандидата в президенты. Однако Никсон, даже после намёка, не подал в отставку.

Эйзенхауэр купил время на национальном телевидении и дал Никсону возможность оправдаться, но потерял к нему симпатию, и их отношения навсегда остались холодными
Последний этап борьбы за президентство был тяжёл для Эйзенхауэра тем, что он оказался в одном стане с человеком, которого презирал – с Джозефом Маккарти.

Эйзенхауэр по совету "добрых" людей назначил своим заместителем Ричарда Никсона, крайнего антикоммуниста и реакционера, который не допускал мысли о мирном сосуществовании СССР и США

Уже такой выбор заместителей постепенно убивал надежду что Эйзенхауэр восстановит с СССР дружеские отношения

Параноик и антикоммунист Джозеф Маккарти поддержал кандидатуру Эйзенхауэра, что с самого начала было странным--ведь они были врагами и Эйзенхауэр протестовал против параноидальных компаний Маккарти

Почему Маккарти поддержал Эйзенхауэра, который часто хорошо отзывался о СССР?

Выходит что Маккарти заранее был осведомлен что Эйзенхауэр не закончит холодную войну и продолжит курс Трумэна

Тот попытался обсуждать сексуальную ориентацию демократического кандидата. Даже газеты отказались пачкаться, но демократы предупредили, что если будет разыграна эта карта, они опубликуют письмо 1945 г., в котором Джордж Маршалл убеждал Эйзенхауэра отказаться от идеи развестись с женой и жениться на Кэй Соммерсби. Маккарти попятился, и дело замялось. Борьба между Эйзенхауэром и демократом Адлаи Стивенсоном стала состязанием в популярности.

Больше 60-ти миллионов американцев пришли голосовать (в 1948 году - только 13 млн). Результат: 27 миллионов - за Стивенсона, 34 - за Эйзенхауэра.

Осенью 1952 года не только те, кто голосовал за Эйзенхауэра, но даже те, кто его выдвигал и готовил победу на выборах, не думали, что они выбирают одного из лучших президентов Америки.

В конце концов выборы были проведены и Дуайт Эйзенхауэр стал 34-м президентом США. Став президентом Эйзенхауэр сразу же убил надежду на мирное сосуществование.

В иннагурационной речи он сравнил противостояние США и СССР борьбой света с тьмой, тьмой он конечно же иммел ввиду СССР

Джон Фостер Даллес, ярый антикоммунист и сторонник развертывания борьбы с социализмом по всему миру.

По указу Эйзенхауэра Даллес был назначен на пост госсекретаря США, ответственного за внешнюю политику.....а ведь до 1952 года они вообще не были знакомы.

Почему же Дуайт Эйзенхауэр, который никогда не был махровым антисоветчиком, не только продолжал курс Трумэна, но делал все чтобы "холодная" война разжигалась еще больше?

Ответ на этот вопрос лежит в том что с ним случилось после войны и кто были его друзья.

Своего главного "друга" он сделал своим первым заместителем. Вот он на фотографии

Человек слева это Нельсон Рокфеллер, глава самой могущественного в США банковского дома Рокфеллеров.

Эйзенхауэр сделал его своим "личным помощником", который получил неограниченные полномочия, став над всеми министрами и администрацией

Нельсон Рокфеллер одновременно курировал внешнюю политику, финансы и военно-оборонительный сектор

Как Эйзенхауэр попал под влияния Нельсона Рокфеллера

Публичные речи познакомили Эйзенхауэра с некоторыми из богатейших и самых влиятельных людей Америки. Обычно приглашение приходило от председателя совета директоров университета или культурной организации; такой председатель (или как бы он там ни назывался) был обычно состоятельным бизнесменом.

Как и полагалось, эти бизнесмены не могли не воспользоватся личностью и славой Эйзенхауэра, в отличие от среднего гражданина они могли с ним встретиться и пообщаться. Некоторые из них преследовали свои цели, пытаясь манипулировать генералом в своих интересах, но большинство любило его как героя вполне бескорыстно.

Элита Восточного побережья ринулась на него еще до того, как он успел по-настоящему занять свой новый пост. К примеру, Томас Дж. Уотсон из ИБМ пришел в Пентагон в марте 1946 года и настаивал на том, чтобы генерал выступил в музее искусств Метрополитен в Нью-Йорке.

Руководители других громадных корпораций из Нью-Йорка тоже имели любимые проекты и использовали свое положение в организации или университете для того, чтобы проникнуть к Эйзенхауэру.

До войны он не знал никого из ведущих бизнесменов Америки; во время войны он встречался с некоторыми из них; к 1947 году он встретился или, по крайней мере, вступил в переписку с сотнями, включая большую часть первой сотни самых богатых и самых влиятельных людей Америки.

Со многими он подружился. Когда Айк и Мейми жили в Вашингтоне за двадцать лет до этого, их социальная жизнь вертелась вокруг других малоизвестных майоров и майорских жен.

Однако с 1946 по 1948 год среди их социальных партнеров почти не было армейских офицеров; на сей раз они проводили свои вечера с новыми богатыми друзьями. В ЗО-е годы они играли в бридж с другими майорами и их женами, а в конце 40-х их партнерами становились президент Си-Би-Эс, или председатель совета директоров "ЮС Стил", или президент "Стандард Ойл".

Начиная с 1946 года отношения Эйзенхауэра с богатыми людьми все больше укреплялись и достигли со временем такой стадии, когда его друзьями стали почти одни миллионеры.

Эффект этих отношений на Эйзенхауэра до сих пор является предметом спора; его критики говорят, что эти отношения привили ему взгляды миллионеров на мир и сделали его жестким консерватором в вопросах налогов и некоторых других.

В соответствии с этими обвинениями Эйзенхауэр попал под слишком большое влияние богатых людей и даже испытывал к ним что-то вроде благоговения.

Ему также нравилось то, что они могли дать ему.

Не деньги — он никогда не брал денег ни от одного из своих богатых друзей. Но он мог принять приглашение погостить в коттедже в северных лесах, или же в рыбачьем лагере, или в охотничьем домике где-нибудь на юге, и делал он это часто.

Например, в 1946 году Кейсон Коллауэй, директор "ЮС Стил" и один из крупнейших хлопковых магнатов, и Роберт Вудраф, председатель компании "Кока-кола", пригласили Эйзенхауэра отдохнуть на плантации Коллауэя в Джорджии. Озеро оказалось богатым; трое людей поймали больше двухсот больших окуней за день. Охота на перепелов тоже была прекрасной.

Роберто Вудрафф, стал первым капиталистом которого лично узнал Эйзенхауэр, до этого их не встречавший.

Они дружили и конечно много говорили о политике, а Вудрафф был горячим противником СССР и социализма, тогда и начали меняться взгляды Эйзенхауэра на СССР в худшую сторону

Так продолжалось до самой смерти Эйзенхауэра. Он часто охотился и рыбачил в самых лучших условиях, которые только существовали в стране. То же самое можно сказать и о его страсти к гольфу — он мог играть на исключительно хороших площадках.

Вскоре после того, как он стал начальником штаба, клуб "Чиви Чейс" принял его в свои члены; так же поступили фешенебельные клубы в Нью-Йорке, Джорджии и в других местах. Имея доход в пятнадцать тысяч долларов в год, он регулярно отдыхал так, как могут себе позволить отдыхать только самые богатые люди.

Жилье Эйзенхауэра в этот период тоже было наилучшим за всю его предшествующую жизнь. Они с Мейми занимали особняк № 1 в Форт-Майере, где до них жил Маршалл, а еще раньше — Макартур.

Это был старый большой приземистый кирпичный дом с просторными комнатами, легко вместившими всю мебель Мейми и многочисленных гостей. Участок тоже был большой, и Эйзенхауэр унаследовал от Маршаллов кур — три петуха и две дюжины куриц породы плимутрок.

В тоже время Эйзенхауэр начинает думать как капиталисты и разделять их взгляды:

" лично верю, — писал в своем дневнике Эйзенхауэр за месяц до объявления плана Маршалла, — что лучшее, что мы можем сейчас сделать, это ассигновать пять миллиардов долларов государственному секретарю и позволить ему тратить их для поддержки демократических движений там, где это диктуют наши жизненные интересы.

Деньги следует использовать для поддержания саморазвивающихся экономик, а не просто для предотвращения голода"

В середине 1947 года Эйзенхауэр медленно, неохотно, но верно двигался к позиции, характерной для приверженцев холодной войны.

Он считал что СССР может вести экспансию, но отличие от многих приверженцев холодной войны он не верил, что Советский Союз готовится к войне.

Он продолжал настаивать, что мир важен и возможен, даже если в ближайшем будущем активное сотрудничество с русскими и маловероятно.

В критериях тех дней он был "мягок" с русскими, гораздо мягче Трумэна, и менее склонен искать военных решений для проблем сосуществования.

В 1947 году Эйенхауэр еще крепче меняет свои взгляды. Он писал

"Россия вполне определенно пытается насадить коммунизм во всем мире. Она провоцирует голод, беспокойство, анархию, считая, что они являются питательной почвой для распространения ее проклятой философии, мы находимся в преддверии битвы двух систем до уничтожения противника.

Чтобы выиграть эту битву, США должны противодействовать экспансии русских как в виде прямой агрессии, так и в виде инфильтрации. Эйзенхауэр шел дальше политики сдерживания Трумэна и хотел "со временем отвоевать те районы, которые уже захвачены Россией", имея в виду, разумеется, oсвoбoждeниe восточноевропейских сателлитов.

Кроме того, Америка должна была помочь восстановить Западную Европу с помощью плана Маршалла, поскольку без экономической стабилизации народы Западной Европы "обязательно станут добычей коммунизма, а если эту заразу не остановить, мы останемся изолированной демократией в мире, который контролирует враг".

В своем дневнике он выразил эту мысль еще резче:

"Для сохранения американской демократии единство более необходимо, чем даже в операции «Овер-лорд»" 

Хотя Эйзенхауэр полностью изменил свое отношение к России, он тем не менее не поддался истерии, которая охватила страну в начале холодной войны, и не считал русских суперменами.

Когда Битл Смит, американский посол в Советском Союзе, написал из Москвы, что, если Америка будет тверда, "нам нечего бояться", Эйзенхауэр согласился с ним самым искренним образом.

Таким образом к началу 1950-х годов Эйзенхауэр "созрел" и полностью устраивал милитаристские круги США в качестве президента. 

Плохо разобравшийся в тонкостях политики, легко управляемый и популярный в народе, что обеспечивало милитаристам надежное прикрытие