"Бей первым, сынок!"

Бей первым, пока не ударили тебя!" - Влад даже не мог вспомнить, когда впервые прозвучала эта заповедь, крепкими стежками прошившая каждый день лоскутного покрывала его жизни.
"Бей первым, пацан!" - напутствовал его отец,провожая в детский сад.
Для девочек - никаких исключений и поблажек. "Ещё не хватало бабам позволять на голову садиться!".

Влад всегда знал - в случае "разборов полётов" отец его всегда станет на его сторону, и фингалы "соседей по горшку" позволят ему светиться от гордости.
- Слышь, мать? Мужик в семье растёт! - и ласково стукнет его кулаком чуть ниже груди, - Молоток, сына!

И в школе, как оказалось, главное - не учёба. Главное, не превратиться в чмошного ботаника - заучку, презренного и не авторитетного хиляка.

Сила - вот где "истинный" источник уважения и залог успеха в жизни.
Отец отвел его в секцию бокса, как только ему исполнилось восемь. Он он вылетел оттуда, потому что категорически не желал подчиняться правилам.
Соперник должен быть побеждён, и Владу, вошедшему в бойцовский раж, было наплевать - какими средствами он это сделает.
Попытка освоить восточные единоборства закончилась ещё быстрее, потому что вся эта отвлечённая философская болтология на тему использования знаний во благо была для Влада непостижимой и заунывной хренью ни о чём.
В итоге батя нашёл ему персонального тренера, частным образом согласившегося довести до идеала силу кулаков Влада.
Тот позволял всё: вгрызаться зубами, забивать до кровавого месива специально нанятых для этой цели жертв, и порой Влад замечал, что даже у учителя на дне зрачков начинал плескаться страх, смешанный с восхищением, когда он видел недетскую жестокость в мальчишке, ровесники которого ещё вполне были способны разреветься от неловкого падения или презрительного слова девчонки.

Девчонки....
Влад презирал их всё больше с каждым годом.
И больше всего он стыдился своей матери: угодливой, неконфликтной, эхом повторяющей отцовские слова или банальщину из телевизора.
Он, краснея, ненавидел её, если в отсутствие отца ей приходилось идти на разборки к учительнице или директору, и она, скукожившись и опустив голову, на их морализаторство и угрозы едва слышно лепетала что-то в оправдание.

То ли дело отец, который нависал над этими занудами огромной горой мышц и в два счёта пояснял, что если чей-то Мишаня - чмо и урод, не способный себя защитить, то пусть пойдёт и утопится вместе со своими родителями, которые воспитывают будущих пидорков.
И училка всё быстро понимала, и только советовала "Мишаням" держаться от Влада подальше.

Но вопреки занудству взрослых, желающих "держаться подальше" находилось мало.И наоборот, мечтающие побыть оруженосцами при "диком Владе", который за своих верных "Табаки" кому угодно башку снесёт, не разбираясь,выстраивались в очередь.
И восторженно перенимали правила: "Бей первым, пока не ударили тебя!
Бей, если даже ещё не занесли руку для удара.
Если даже ты только подозреваешь агрессию: бей первым!
Бей, чтобы определить своё место под солнцем!
Оставь уговоры, дипломатию и размазывание соплей чмошным слабакам, не трать времени,
бери желаемое."

После девятого класса презренная школа наконец-то закончилась, и тренер Влада рекомендовал его "важному человеку", как мОлодца, способного на всё.
Отец, незнамо почему, вдруг показался Владу старым, жалким и слабым.
Гора мышц стала напоминать бугристый желеобразный студень, и отец давно уже следил за его домашними тренировками, не вставая с дивана, а зашнуровывая ботинки - хрипел и сопел как старый дед.


И когда однажды вечером Влад молча собрал свои вещи в спортивную сумку и сообщил родителям, что покидает "родное гнездо" навсегда, отец по привычке возмутился единоличному решению "сопляка" и двинулся на него, сжимая кулаки, сын встретил его хуком в челюсть и левой заставил согнуться пополам ударом в солнечное сплетение.

...Несколько секунд глядел на мычащего скорчившегося от боли отца - холодно,без эмоций, с каким-то отстранённым любопытством...
Перевёл взгляд на испуганную мать, закрывшую рот руками...
Потом похлопал по спине, и наклонившись негромко сказал:

- Ты должен гордиться мною, батя!

Закинул сумку на плечо и шагнул за порог.