Саша (фрагмент 2)

 ..тот страх появился много позднее...  Но, уже выйдя из тёплой темноты материнского чрева, младенец  заплакал. …И плакал  три  дня и три ночи…

…Ничего этого он, разумеется, не знал и не помнил…

…Не помнил, как на восьмой день принесли его в храм.

…И нарекли имя.

…И трижды погрузили в воду.

…И надели на него ризу светлую.

…И помазали  миром.

…И он снова заплакал.

…Имя же дали младенцу  замечательное. Красивое имя. Александр. То есть – «защитник человеков». А…

                                                                           *  *  *

...рез полтора года Саша уже бегал по дому.  Этого времени он тоже не помнил. Оно жило в нём, как забытый сон, как невидимый родничок во тьме колодца…

…Саша открывал глаза и из темноты рождались вещи. Он прикасался к ним взглядом, и они оживали. Он трогал их руками, согревал дыханием, и они обретали душу. Он придумывал им имена, и они больше не могли исчезнуть, убежать или спрятаться.  …Так Саша  творил Мiр. Он был Богом, хотя и не знал об этом.

…Это благодаря Саше пол становился тёплым. Окна - открытыми. Деревья - цветущими. Баба-Арина  - холодной…

…Она не брала  Сашу на руки.  …Не любила…  Саша был глазастым, везде лазил, всё хватал, всем улыбался.  Плакал  редко…

                                      *  *  *

…По небу плыли облака… Часы висели на  стене  и делали время. Дедушка   поднимал  железную  гирьку на цепочке и от этого наступало утро.

…А в часах   что-то постукивало, позвякивало, дышало, шевелилось, булькало, перетекало… может быть даже варилось...  Саше часто казалось, что они живые, часы…  Вообще-то, он понимал, что это была просто такая железная машинка. …Да, машинка. Вон, как бабушкина мясорубка... Или старый патефон…  Но…

Вечер сменялся утром... Осень – зимой… Бывало так, что какой-нибудь день повторялся снова… И снова… И снова…  Хотя, каждый раз немножечко по-другому…

   …А то вдруг машинка времени начинала скрежетать, шипеть и громко стучать, отчего казалось, будто из неё сейчас посыплются шестерёнки… И страшное случится… Она встанет… Время остановится…. Всё замрёт навсегда, как в заколдованном  замке…

…Но ничего не случалось. Часы, покашляв немного, затихали… Тикали, булькали и дышали себе дальше… Хлопала дверь…  Скрипели половицы…  В дом входили и  выходили люди…  Время продолжалось… Только…   

* * *

…Сначала Саша говорил многие слова на  своём собственном детском языке… Например, слово «х*й»… Означало оно, впрочем, не то, что  ты, вероятно, думаешь…  Мальчик  произносил его когда  показывал на некоторые предметы.  …На трансформаторную будку, перестроенную из часовни.   На репродукцию рубенсовских «Персея и Андромеды» в журнале «Огонёк». На игрушечную деревянную пирамидку в виде Спасской башни. На пустую бутылку. На разверстый  зев репродуктора. На большую чёрную книгу. И даже на статуэтку  изображавшую вождя. …Как уж он их выбирал,  предметы, эти  по каким таким  дифференциальным  признакам? Поди,   догадайся…

…Фрейд бы объяснил, конечно… Так же, впрочем, фантазматически объяснил, как и всё остальное…

…Ну, разве что Лакан…

…Или Деррида…

…Впрочем…

* * *

…мама однажды ушла на пруд. Бельё полоскать. А Саша остался дома с  бабушкой и ещё с кем-то из взрослых. Он сидел под кроватью и выглядывал оттуда сквозь кружева подзора.  …одна только белая рубашечка...  А баба-Арина   поставила тем  временем  самовар.

Разводили его всегда на полу, около печки, и мальчика к нему никогда не подпускали близко. Но сейчас про Сашу как-то все забыли. А для него интересней самовара не было ничего на свете.

Тот стоял круглый, блестящий, похожий на золочёное пасхальное яичко. Саша был уверен, что это - такой человек. Пузатенький. Весёлый. С ручками. С глазками. В шапочке-короне.   Он даже писал как Саша.

Всегда хотелось к нему подойти. Потрогать. Особенно, когда в голову Самовару вставляли большую чёрную трубу. Но взрослые никогда этого не разрешали. ...Ну вот, наконец-то никто не видит...

Саша выполз из-под кровати, подкрался тихонечко и стал смотреть на уродливые лица, выглядывающие из горячих самоварных боков. А золотой мужичок тем временем гудел, кряхтел и потрескивал. Очень хотелось, чтобы он что-нибудь сказал или сделал. Ну, хоть пописал бы, что ли?  Саша примостился  рядом с Самоваром, сел прямо на тёплый дощатый пол… Так сел, что самоварный кран оказался  где-то у самого его живота. …Мальчика охватило радостное любопытство… Возбуждение, восторг даже… До дрожи желание, до мурашек...  Вот сейчас, сейчас… И он,  обжигаясь,  обеими руками стал поворачивать  ручку крана…

...А мама как раз в этот момент входила в комнату.  Она кинулась к Саше.  Закричала. Выхватила  его из-под страшной,  несущей смерть струи. Сорвала с него рубашку... А  злой самовар отпихнула ногой.

…Вот тут-то все и прибежали. Стали носиться взад-вперёд. Ругаться друг на друга. Причитать, как по покойнику. Мама держала Сашу под мышки и плакала. Она даже не могла прижать его к себе или куда-нибудь положить. Ниже пояса всё Сашино тело было обварено и ей казалось, что там одно живое кричащее мясо…

…Самовар тем временем лежал на боку, хрипел и визжал захлёбываясь собственной недоброй кровью. Из головы у него шёл едкий дым.  …Наконец он затих, умер и стал похож на только что заколотую к празднику свинью. …Чёрная  лужа растеклась по полу. …В затуманившемся зеркале стало  видно  какой-то другой  мiр – сонный, сумеречный и нестрашный… По эту же сторону стекла  все  суматошно бегали и  кричали разные непонятные слова, отчего мальчика охватывал ужас…

…Потом Сашу, чтобы хоть что-нибудь сделать, полили постным маслом. И понесли в больницу. Мама боялась, что он, наверное, теперь умрёт. А если и останется, жив, то никогда не станет мужчиной...

                                                                        * * *

…Ничего этого Саша не помнил, конечно. Мама  рассказывала, когда вырос.  …Хотя какое-то смутное ощущение в нём всё-таки жило… Даже став взрослым он иногда ни с того ни с сего   испытывал вдруг беспричинный  восторг…  или  безотчётный   ужас…   и тогда  ему начинало казаться, будто внутри  у него… очень-очень  глубоко… плещется в темноте какая-то вода…  горячая вода… очень сильная вода… и там этой воды… целое море…  целое огромное  море…  а  в нём, в море, какие-то рыбы чудовищные плавают... гигантские водоросли колышутся... там бескрайний первобытный океан… и рыжая луна отражается  в  воде... и пляшут  пьяные  звёзды...  а собственный ум казался ему в такие минуты тоненькой   радужной плёнкой на  поверхности этого безбрежного  океана. И  Саша чувствовал тогда…

* * *

…ожог. Но со временем  на теле ничего не осталось. Ни малейшего следа...  И вот…

* * *

...Огонёк лампадки напоминал позлащённый церковный купол. Сейчас он еле теплился. Мерцал… Робкий свет касался тёмных лиц в тусклых окладах.  Отразившись от них, слабой струйкой стекал вниз…  А навстречу  ему  поднимался  из мрака огромный,  достающий почти до самой божницы куст - волшебный цветок по имени Ом-ма…

…Днём он спал, и казался почти мёртвым, зато по ночам, оживал и мог даже, разговаривать. Мама и бабуля называли его «ёлочкой», хотя на самом деле это был самый обыкновенный  аспарагус. Но об этом Саша узнал лишь много лет спустя. И что такое настоящая ёлка он тоже тогда не знал. Не видел  никогда. Поэтому и думал, что ёлка - это такой вот комнатный цветок в горшке.

Саша так его и называл. Но только днём. Потому, что ночью к цветку следовало обращаться  иначе.  Ом-ма  было его тайное, ночное имя... А знал это Саша вот откуда.

…Один раз, давно, он спал-спал и вдруг проснулся. Или ему приснилось, что проснулся. Лежит будто в своей постели, а  все  в доме спят. А Саша не спит…  Темно вокруг. И очень страшно от этого… Как будто невидимые змеи по полу ползают… Того и гляди заберутся к Саше под одеяло… 

…Никакой это был не сон, конечно… Только снилось, что сон… А на самом деле всё было поправде.   Саша лежал-лежал, дрожал-дрожал... И вдруг видит - цветок зашевелился. Стал дышать. Раздвинул темноту веточками и вокруг них появилось едва заметное свечение. Аспарагус будто покрылся цветами. Лепестки  у  них  были из  света... или даже из огня.

Саше стало интересно. Он вылез из-под одеяла, и сел рядом. И стал  смотреть. Тут-то и оказалось, что аспарагус умеет разговаривать. Только слышать его мог один Саша. А больше никто.  …Они познакомились.  И  подружились...

...Ом-ма оказался таким хорошим! Добрым! И очень умным… Он, вправду, был волшебником. И всегда мог помочь, если надо… И Сашу любил. Ну, уж и Саша его, конечно, тоже...  Ухаживал за ним как мог… Поливал…

…Ом-ма научил его просыпаться по желанию. Для этого, ложась в постель, нужно было три раза сказать волшебные слова. Вот такие:

«Луна, Луна, разбуди меня. Возьми мой сон. Прогони мой страх. Здесь темно-темно. Загляни в окно. Помоги, Луна, разбуди меня».

И почти всегда Луна Саше помогала.  ...А когда не помогала, значит ей мешали облака...

* * *

...Очень интересно ночью не спать. Весело… В лунном свете Саша доставал из-за дивана  припрятанные сокровища, раскладывал их около цветка и они вместе любовались.

А сокровища были такие. Рогатка из алюминиевой проволоки. Алюминиевые же  пульки. Сломанные часы «Павелъ Буре». Китайская лампочка для карманного фонаря с синенькой штучкой внутри. Перочинный ножик. Два сверкача. И ещё любимые конфеты «Снежок». Саша их копил,  прятал за диван, а  потом, ночью, сидя вместе с Ом-мой ел.

Правда, иногда бабушка...

* * *

...Сегодня перед сном Саша не говорил волшебных слов. И проснулся не нарочно. А из-за того, что приснился страшный сон. …Вернее два сна приснились. …Или, даже, три… Всё  перепуталось у Саши в голове…  А  были эти сны вот какие…

…Первый сон приходил уже много раз.

Возвращался и возвращался. Страшный он был. Потому, что всё в нём - правда.   На самом деле случилось.  Раньше. Давно. Когда Саша был ещё маленьким…

…Как-то  дедушка завёл  цыплят.  …Жёлтые пушистые комочки бегали по двору.  Попискивали. Забирались в терраску. Такие были симпатичные, хотелось их погладить, только они всё время убегали.

…Один раз Саша пошёл в дом.  А когда стал дверь  за собой затворять, почувствовал, как что-то   внизу мешается. И писк  послышался…

…заглянул  под дверь. А там - цыплёнок. Подлез как-то.  Такой крошечный, пушистый. Он смотрел на Сашу и громко пищал. Стало интересно. Что будет, если закрыть  дверь до конца?..

…Саша  тогда был ещё глупый и не догадывался, что цыплёнку больно. Он  только знал, как бывает больно самому. А про других - не знал.

И ещё Саша не знал про смерть. Не понимал, что бывают разные непоправимые поступки. Ведь если он что-нибудь ронял, то это потом поднимали. Если ломал игрушку,  дедушка её чинил. Саша привык, что всё можно  исправить, повернуть  время назад…

…Один раз Саша даже уронил гипсового Сталина с комода. Сталин был выкрашен золотой краской. Он упал и разбился. Сашу долго ругали. Но вскоре Сталина всё равно склеили, покрасили и поставили на место. Он совсем не изменился. Даже стал ещё  красивее...

* * *

...кровь!! Саша увидел под дверью маленькую красную лужицу. А цыплёнок затих. Перестал пищать. Мальчика  охватил ужас! И  боль вспыхнула во всём теле! Как ожог… Будто он сам был этим цыплёнком…

…Ещё надеясь на что-то, Саша попытался медленно-медленно открыть дверь. Лучше бы он этого не делал. Там... Вместо цыплёнка... …  ...кое …но... … не пом... ...шное... Особенно ... голова. Она …лась целой и смотрела на Сашу... Мёртвыми, затянутыми плёнкой  глазами смотрела... Ему стало совсем плохо. Так плохо, как не было  никогда в жизни...

…На его крик сбежались все домашние. В глазах у Саши потемнело, всё куда-то уплыло, сделалось чужим, холодным… исчезли звуки, а в груди появился твёрдый неудобный камень, от которого стало больно дышать. Мальчик упал в темноту, и…

                                                                          * * *

...И что это? Что это вокруг? Зима, вьюга, стёкла гудят, печка потрескивает. Скамейка потемневшая вдоль стены. На столе новая, к празднику купленная, клеёнка. И вдруг прямо из неё, сначала струйкой тумана, а потом всё ясней и ясней начинает проявляться деревце, маленькое такое. Оно растёт, корни пускает, тянет к небу ветки, листами шевелит...

...И, глядь, - это не ветки уже, а руки. И стоит женщина в незнакомой старинной одежде. Голову запрокинула к небу, а глаза полузакрыты. В руках что-то держит, а что - не разберёшь. Или это цветы у неё? А может сами руки цветут? А вокруг - зима...

...И женщина начинает неуловимо меняться. Туманится лицо... И вот уже нет его. А что вместо - не понять. И руки исчезли, и  цвет стал другим. Что же это получилось? …Так ведь церковь. Маленькая, полуразвалившаяся, заброшенная совсем...  Над дверью – икона …

...И выходит из тёмного проёма усталый человек. Одет - в телогрейку. В руке - шапка. Лицо - небритое, голова - седая. А глаза - красные, больные. И идёт человек по снежной целине как будто  вверх. Выше, выше...  Вот - уменьшился в точку и исчез в небе…

...А налетевшая откуда-то пурга засыпала следы, завыла, закружилась, и церковь замела, и не осталось ничего, только белая мгла и бессильный тоскливый вой...

                                                                       * * *

...Иногда, после вечернего тумана, деревья, заборы, провода обрастали инеем, и всё это была музыка. Сам воздух, касаясь голубых и малиновых искр, протекая сквозь белое кружево, возносясь к синему гулкому своду, извлекал из него колокольные звуки. «Й-е-э-э»... «В-в-в»... «А-а-а»... И виолончельные звуки извлекал. «Ж-ж-ж»... «И-и-и»... «З-з-з»... «Нь-нь-нь-нь-нь»...

* * *

И-и-не-й-й-й...  Си-и-и-не-е-в-в-а-а-а... Не-е-ж-ж-жн-ны-й-й... Ж-ж-и-и-в-в-о-о-й-й... Ора-а-н-нж-ж-е-вы-й-й... С-с-с-не-е-е-е-г...

* * *

...кончился. И он  сразу очутился  в другом сне. Будто вынырнул  из  тёмной воды…  Этот другой сон сначала тоже  был  неприятным и страшным…  Но потом,   в самом  уже конце он…

…какие-то плохие мальчишки прибили Сашины руки и ноги гвоздями к крестовине. И катили эту крестовину по дороге. Хмурый,  холодный мiр кувыркался перед Сашиными глазами. Но больно не было. Вернее, - только чуть-чуть…

…Главная беда заключалась в другом. Саша понимал, что крест не может катиться как колесо. Или как бочка. Но он всё-таки катился. Это и было  самое отвратительное. То, что не может, а всё равно катится. Не может, а катится. От этого Сашу тошнило… А потом он вдруг почувствовал, что  никакой это и не крест, а как раз - самое настоящее колесо. Очень большое… С широкими деревянными спицами. А у самого Саши почему-то оказалось  много  рук. И каждая - была прибита к спице гвоздём...

 Страшно стало:  вдруг колесо остановится и упадёт?!.  Что тогда?!.

…А ещё неприятно, как эти мальчишки орали. Свистели. Улюлюкали. Махали какими-то палками. Зачем? Саша ведь им ничего плохого не сделал. Очень обидно... Из-за этой несправедливости. Из-за того, что они все такие дураки. Саша плакал во сне... 

                                                                               * * *

…В конце концов,  колесо, всё-таки,  остановилось и упало в пыль… А мальчишки куда-то подевались… Убежали наверное… И колесо пропало… Саша лежал на спине раскинув руки и  видел  вверху  сияющее небо… И будто летел в него… или падал… Нет, всё-таки летел …  И не было уже  ни страха, ни обиды…  Только синее небо и белые облака… Синее небо и белые облака… И Саша догадался вдруг, что  ничто его больше не держит… Никакие гвозди… Он встал на ноги и пошёл себе спокойненько… И так хорошо ему стало… Так легко…

                                                                                    * * *

...что он проснулся. Или ему приснилось, что он проснулся. …В комнате было темно. Только малюсенький огонёк в лампадке чуть теплился. Радость, которую Саша почувствовал перед тем как проснуться, уже растаяла. В животе у него снова зашевелился страх. Он был с цепкими крысиными лапками и высасывал  Сашину  кровь...

...Нужно было скорее поговорить с Ом-мой. Но того не было видно в темноте. А луна  канула...

...Саша лежал и боялся. Боялся встать. Боялся уснуть. Боялся проснуться. Боялся чего-нибудь непоправимого. …Он знал теперь, что непоправимое бывает. И очень боялся смерти. Потому, что смерть - это самое непоправимое. Сон про цыплёнка напомнил об этом. ...А зверёк внутри рос и всё сильнее вцеплялся в сердце холодными лапами… И не давал вздохнуть...

...Саша представил себе, как его будут хоронить. Венчик на лбу, восковые цветы. И гроб засыпают землёй. А потом Саша просыпается там, в могиле, и кричит. …Стучит в крышку, задыхается. …Но никто не слышит его наверху... Люди спешат на работу…  Проходят мимо... А мама  дома... Плачет...

...А если мама сама умрёт? Или бабуля? Дедушка? Саша совсем перестал дышать. Сердце остановилось. В ледяной тишине из тьмы к нему подползала смерть...

                                                                         * * *

 ...Но тут как раз в окно заглянула Луна. И из темноты возник Ом-ма. Саша вскочил и бросился к нему. Присел на корточки и стал с Ом-мой разговаривать. А разговор у них был такой.

-Ом-ма, Ом-ма, я боюсь, - сказал Саша.

-Нечего бояться, - сказал Ом-ма.

-Я не умру? - спросил Саша.

-Нет, не умрёшь! Никто не умирает.  Никогда.

-Но я же видел мёртвых...

-Это не по правде, - сказал Ом-ма.

-Ом-ма, я раньше убил цыплёнка.  Нарочно, - сказал Саша. - Он был  маленький... Я  не хотел… Я тогда не понимал...

-Я знаю, - сказал Ом-ма.

-Ведь он  умер, - сказал Саша.

-Он жив, - сказал Ом-ма.

-Но  это же не по правде, - сказал Саша.

-По правде, по правде... - засмеялся Ом-ма. – Он жив. Он в тебе живёт.

-Мне приснилось... - начал Саша...

-Я знаю, знаю - сказал Ом-ма. - Иди-ка лучше в постель…  Спи. Не бойся ничего...

-Откуда ты всё про меня знаешь? И про сны? И  остальное? -  спросил Саша.

-А я - это ты, - ответил  Ом-ма.

-Как так?..

-Сейчас ты  не поймёшь... Потом, когда вырастешь… Может быть… Иди-иди. И ничего не бойся. Слышишь? Не бойся ничего! Я с тобой. Я всегда буду с тобой. Даже тогда, когда меня уже не будет… Теперь тебе хороший сон приснится. Иди! Спокойной ночи.

-Спокойной ночи, - сказал Саша.  И  зашлёпал  к  постели…

                                                                                       * * *

…и улёгся.  Подоткнул одеяло со всех сторон. Свернулся калачиком. Согрелся. И начал было засыпать… Вдруг ему почудилось будто кто-то позвал его. …Издалека позвал.  …Саша прислушался, но  в доме было тихо. Только часы стучали на стене…

   …Он посмотрел на Ом-му и с удивлением увидел …   …Непонятно чт… …то было… Наверное тоже сон… Удивительный сон, ни на что не похожий…  А может быть и не сон…  Так или иначе, но Саша его всё равно позабыл…