Засланец

…Служили у нас в гарнизоне три лейтенанта: Горшков, Макарычев и Соловей. Давно это было, в семидесятых прошлого века ещё. Нормальные мужики. Старательные, неглупые. Только поддавали иногда больше меры. Ну, да это у нас повсеместно. А в городке-то нашем чем ещё заняться? 

И вот, как-то летом дают им, значит, отпуск, всем троим одновременно. Ну, они и решили вместе на юга  махнуть.

А что? Ребята молодые, неженатые. Купили билеты. И надо это дело обмыть. Короче, забурились в комнату  к  Соловью и загудели там. Аж, на целых три дня.

Вот уж ехать пора. А они никакие. Потом двое-то оклемались маленько, а третий, этот самый  Соловей, вроде как в отключке. Они его будили-будили и так и эдак... Глядь а он уже  и не дышит. Помер. Представляешь?! 

Эти в шоке. С бодуна ничего сообразить не могут. Что такое? Видать, водки обожрался, бывает такое.

Что делать? Куда бежать? Скорую что ли вызвать? Звонят они командиру части. Так, мол, и так, неувязочка вышла. А полкан им, вы что, кричит, охренели там все совсем?! Соцсоревнование  мне сорвать хотите?! Полк на первое место идёт по округу, через две недели подведение, а вы мне тут такое ЧП?! Да я вас за можай загоню, сукины дети. Землю у меня жрать будете. Лейтенантами службу кончите,  засранцы.

Они туда-сюда, ля-ля тополя... А он поорал-поорал, потом остыл маленько и говорит. В общем так, говорит, берите этого раздолбая и везите куда хотите. Не в части будто случилось. А в отпуске где-нибудь. Далеко. И чтоб я месяц про вас не слышал! И про алкоголика этого грёбаного… По возвращении - доложить! Выполняйте.

Ну ребята, говорят «есть!», а сами думают, как же его, блин, везти? Он же мёртвый. Тогда они берут его,  значит, как был, в тренировочном костюме, под руки и - вперёд. Тащат, вроде - пьяный. Документы ему на всякий случай за пазуху пихнули… Приходят на вокзал. Проводница их пускает без звука. А чего?  Тогда пьяный, обычное было дело…

Сели  в своём купе. А покойника пристроили у окна. Будто спит. Нормально всё.
Четвёртого пассажира в купе нету чего-то.  Опоздал там, или как.  Посидели они  так посидели... Не по себе им… Покойник, всё-таки, рядом, неприятно. Они тогда - в вагон-ресторан. Надо же боевого товарища помянуть. И там, конечно, нахрюкались капитально.

Пока товарищи офицеры культурно отдыхали, заходит на первой же остановке в их купе – четвёртый пассажир. С целой кучей чемоданов. Смотрит - человек кемарит у окна. Пассажир с ним поздоровался культурно. Тот молчит. Ну, пусть, вошедший думает, поспит парнишка малость, не буду его тревожить. И стал чемоданы свои распихивать.

Все вроде распихал, а самый большой - не поместился. И он его, значит, решил на самую верхнюю полку затолкать, туда, где матрасы. Заталкивал-заталкивал, да не удержал. И этот самый чемодан покойнику по башке - бамс! Тот на пол - брык! Лежит.

Пассажир перепугался, кидается к нему. Глядь, а тот  уж и не дышит. Пульса нет. Зрачки не реагируют. Ё-ка-лэ-мэ-нэ, думает. Я ж ведь его убил. Посадят  теперь ни за что…

Куда деваться? Он тогда окошко вагонное открыл, да и выбросил покойника.  Никто не видел. Сам сидит, газетку вроде читает. А тут, эти друзья возвращаются из ресторана. Обалдели.  А где, спрашивают, наш товарищ?
Какой товарищ? А-а, который спал-то сидел? Да за сигаретами побежал.  На предыдущей станции. И чего-то нету. Уж не отстал ли от поезда, боюсь?

У тех, понятно, шары на лоб. Но как не поверить? Вот же человек говорит. И трупа фактически нет. Значит  правда. Жив Соловей. Ну, слава Богу! 

А чего, думают, может он и в самом деле отживел на свежем воздухе? Не до конца, значит,  окочурился. Отлегло у них. Они, на радостях, опять в вагон-ресторан. Выпить за здравие воскресшего усопшего. И там, конечно, нахрюкались вторично А со следующей  станции командиру телеграмму в часть, мол, ошибочка вышла, ваше благородие. Пациент скорее жив, чем мёртв.

В общем, с соцсоревнованием все нормалёк.

* * *
Соловей тем временем лежит на насыпи. Тухнет помаленьку. Утром идет обходчик, видит, человек лежит. Он наклонился посмотреть… Опа! …Трупешник. 

А обходчик, значит, последний день работал перед отпуском. Тоже на юг намылился с бабой, и билеты уже взял. Думает, сейчас сообщишь, затаскают. Кто, да что, да не ты ли его убил? Какой уж там отдых будет. Билеты только зря пропадут.

Короче, сбегал он за тележкой, погрузил на неё упокойника и оттаранил его в лес. А там карьер какой-то был огромный. Песок что ли добывали? Он бедолагу туда и вывалил. А сам с бабой в Адлер полетел, на море. 

Проходит сколько-то времени. Машина едет по тому месту. По дну карьера. Военная. А в ней тоже лейтенант и три солдатика: один за рулем, двое в кузове. Дело к вечеру, смеркается. Машина у них вдруг, раз! и подпрыгнула. Что, думают, такое? Остановились. Лейтенант вышел посмотреть, а там лежит кто-то. Мать честная, человека задавили! Они его в кузов скорей и - в больницу. Понадеялись, можно спасти.

Стучались, стучались... Выходит к ним из приёмного покоя доктор. Пьяный в зюзю. Медики  в тот день юбилей чей-то справляли, ну и накушались, ясное дело. А этот самый тверёзый оказался. Вообще-то он был прозектор. Ну, это который вскрытие производит. Но тут очки  нацепил, щеки надул - главврач да и только.

Так, в чём дело, товарищи?  Что случилось? Они ему объясняют. Где больной, спрашивает? Вот он лежит. Тот посмотрел, губами пожевал, пульс пощупал. Так-так-так, говорит, всё понятно. Состояние тяжелое. Но жить будет. В операционную, быстро! Сейчас  буду реанимировать... Пьяный дурак, что с него возьмёшь?

Ну эти понесли. Раздели. Положили. И в часть поехали. А прозектор окончательно окосел и стал Соловья скальпелем пластать. Пластал-пластал… Разуделал так, что мать родная не узнает. Потом притомился бедняга, на пол рухнул и заснул.

Просыпается утром. Смотрит, нехорошо как-то получилось. Зарезал спьяну человека. За это ведь и посадить могут. Как-то надо из положения выходить. Он его тогда оформил как неопознанного дохлого бомжа, диагноз какой-то впаял и в морг по-быстренькому. 

Из части утром звонят, доктор, как там, мол, наш пострадавший? А он им и говорит, да все нормально. Зря только в операционную таскали. Я пока инструменты мыл, он в себя пришел. В общем, зеленкой помазал и домой отпустил.

Те обрадовались. Прозектор похмеляться пошел. А распотрошённый лейтенантский труп лежит, значит, в мертвецкой на столе. И сторож тамошний сидит рядом. Три стакана принял и с ним, с покойником то есть, разговаривает. Привычка у него такая была.

Ишь, ведь, жизь-то, говорит,  какая. А, Вася? Не успеешь родиться, а она уж - эва! Вот взять хоть тебя. Мог ли ты, мужик,  ещё вчера себе представить, что будешь здесь лежать?  Не мог!  А лежишь. Эх ты, мудила.

Сторож этот по жизни был умудрённый человек. Почти философ. Выпил бутылку - за другой побежал. Возвращается минут через двадцать, садится, наливает ещё стакан. И говорит опять покойнику, ну что, мол, Вася? Выпить-то хотца небось? А вот не можешь. то-то. И опять его мудилой обозвал.

А этот самый «Вася» вдруг приподнимается так на локотке и говорит ему спокойненько так, ну почему «не могу»... Не хочется мне просто, и всё. И тебе не советую. Плохое это дело. Очень для здоровья вредное.  

Сторож глаза закатил и упал без памяти… А лейтенант встал  себе и пошел. В чём мать родила.

* * *

Вот ты не веришь.  А зря.  Сейчас объясню как дело было. 

Только сторож за бутылкой-то убежал, в форточку влетает шарик такой светящийся, маленький. И тут вдруг начинает пухнуть-пухнуть. И превращается в самую настоящую летающую тарелку. С Ориона, вроде. Или из другой галактики. Или даже, вообще, из ненашего мира.

Вылезают из этой тарелки инопланетяне зелёненькие-мохнатенькие. На медвежат похожи. Пришельцы, короче. Берут они нашего лейтенанта и затаскивают к себе в корабль. Сдуваются назад и в форточку - шмыг, тем же макаром. 

Потом отвозят его к себе на Орион или там куда и оживляют. Им это запросто, потому, что продвинутые очень. Да. В общем воскрес Соловей. Смотрит вокруг, ничего понять не может. Мельтешат перед глазами какие-то зелёные твари. Ну ясно, думает, допился.

А они ему и говорят, так мол и так, вы находитесь на дружественной планете, не пугайтесь, всё будет очень хорошо. Ну, это они врали, конечно, потому как вышло всё очень даже плохо.

А он их, значит спрашивает, на хрена вы меня сюда притащили, обалдуи? И как я теперь домой вернусь?

Зелёненькие ему разъясняют. Что, мол, он им понадобился для установления контакта с землянами. Поскольку, мол, Земля через несколько десятилетий должна погибнуть в страшных корчах. Это они по своей науке вычислили. То ли война начнется, то ли катастрофа глобальная. В общем будет нам всем каюк. Полный. Но сейчас ещё можно это предотвратить. Только надо сообщение от них объявить всему человечеству. Объяснить людям что делать. Как бы рецепт спасения передать.

Вы, что, спрашивает Соловей, поумнее кого не нашли? Они отвечают, что поумнее-то найти конечно не штука, только проку от этого всё равно никакого. Мы, говорят, давно уже у вас пасёмся и всё без толку.

Почему это? - он спрашивает. Да вот так, говорят. К мужику обратишься, тот  сразу думает - белая горячка началась. А с бабами и того хуже… Все отдаться норовят. И чего уж им так это нравится?  Нормально на контакт идут одни только сумасшедшие. Но тем  никто, конечно, не верит.

Короче, говорят, решили мы сюда человечка взять, привести в порядок, вылечить, научить чему положено, а потом опять на Землю вернуть. С сообщением. Но у нас закон такой, что насилие строго-настрого  запрещено. И против воли мы тягать никого не имеем права. Вот и взяли тебя, поскольку ты все равно покойник.

Как это, спрашивает, покойник? Ну они объяснили ему всё как есть. В общем, будешь, говорят, человечество спасать.

Так что же, он спрашивает, я теперь получаюсь вроде как мессия? Они говорят, ну ты много-то на себя не бери. А то ишь раздухарился. «Мессия»! Засланец ты, а не мессия. Самый обыкновенный засланец дружественной цивилизации. Идёшь на глубокое оседание. А сначала надо  тебя, конечно, подлечить...

И вот они ему довели до ума весь организм  по-быстренькому. И перешли, значит, к психике. У вас, говорят, у землян, крыша ну вот просто у каждого поехамши. Все подряд невротики, не считая, конечно, шизофреников, параноиков и эпилептиков. Не планета, а чистый дурдом. Ну ничего, говорят, со временем исцелитесь. Если выживите конечно. 

* * *

Посадили они его в кресло такое специальное с датчиками и говорят, ну давай болезный вспоминай. Чего, справшивет, вспоминать? А самое, отвечают, что ни на есть замечательное событие  в твоей жизни. Вот самое-самое главное... Или там интересное. Ну, в общем, чего душа просит, то и вспоминай.

Он говорит, мол, не знаю даже с чего и начать. …Вот, например,  было дело мы с мужиками один раз... А они на приборы свои посмотрели и обрывают его на полуслове. Это ты, говорят, не то вспомнил. Давай ещё чего-нибудь. Он поднатужился и ещё кой-чего выдал. Опять не то. Так мучился-мучился с неделю наверное. Всё перебрал. И то им не годится, и это. Замучили мужика совсем.

Он уж стал им что попало рассказывать. И вот припомнил, как мальчишкой ещё один раз с сарая грохнулся. А они как закричат, вот оно! вот! Давай, дорогой, вспоминай дальше. Только поподробней, поподробней, пожалуйста. Ну он, конечно,  рад стараться.

А дело-то было так. Соловей еще когда пацаном был, вбил себе в башку, что можно научиться летать. И так уж ему этого захотелось! Сделал он себе крылья из  чего-то, привязал их к рукам и ну махать! Ясное дело, где стоял, там и остался. Он тогда полез на крышу, на сарай. Дай, думает, прыгну откуда-нибудь, хоть как планёр полетаю. И спрыгнул. В общем,  ногу  сломал…

Зелёненьким почему-то понравилось очень. Вот вокруг этого, говорят, мы тебе мозги и восстановим. И начали там с ним  чего положено делать. Психику ему почистили. Энергетику сбалансировали. Успокоили, отвадили от водки, простатит вылечили.

Ну в общем сделали все по уму.

Потом научили разным своим наукам, которые у нас ещё только через тысячу лет появятся… И конечно, зазубрил он ихнее послание. Рецепт  спасения Земли. Год, в общем,  у них там прокантовался.

Да! Вот ещё что. Зелененькие когда его на Землю собрались отправлять сделали ему на прощанье подарок. Вот ты, говорят, в детстве летать мечтал?  Теперь умеешь. Попробуй. Он только подумал, как об потолок долбанётся. Потом уж в помещении старался этого не делать. На улицу выходил.

И ещё сказали эти медвежата, что если люди ему не поверят, так пусть он полетает маленько, они и  убедятся.

А у нас, на Земле, пока он на этом Орионе ошивался, прошло минут пять, не более того. И когда его назад-то припёрли,  в морг, и на место положили, как раз сторож со второй бутылкой  вернулся. Ну, а что дальше было, ты уже знаешь… 

* * *

Где уж он одежду нормальную раздобыл и как документы свои выручил я не знаю. Короче через неделю оказывается мужик в Москве. Про глубокое оседание он сразу забыл. Засуетился. Потому, что переживал очень, за земляков своих, за людей то есть. Решил сразу взять быка за рога. Мол, чего там валандаться, дело-то спешное. И пошёл, значит, к самому высокому руководству. Хрен его конечно куда пустили.

Он тогда записывается в Приёмную Президиума Верховного Совета. Была при советах такая контора. Любой желающий мог прийти. Вроде на прием к главе государства. На деле-то принимали, конечно, всякие помощники. Ну а раз в год и правда - главный. Чтобы все знали, что у нас тут  не хухры-мухры, а демократия.

Приперся он туда. Очередь отстоял длинную. Запускают его. Видит, сидят какие-то люди, кто непонятно, но вроде как шишки. Он им, значит, сразу всё и выложил. Про грядущую катастрофу и как с ней бороться. Про зелененьких медвежат рассказал, и, заодно, что летать может.

Они - ага, ага, - понятно… Он их спрашивает, вы мне наверное не верите? Нет, почему же, говорят, верим. Что ж тут невероятного? Только по этому вопросу вам нужно в тридцать шестую комнату. Там такими делами занимаются. Он - в тридцать шестую, а его  уже ждут. Два санитара и врач-психиатр. Скрутили Соловья, укол сделали, - и  в чумовоз.

Привозят в психушку, за город куда-то. Там врач сидит бородатый, в очках. Та ещё морда. Профессор. Вопросы задает. Снохождением не страдаете? В постель часто мочитесь? Видения, голоса, головные боли бывают? Он все, нет, нет.

-А когда у вас это началось?
-Что «это»? 
-Мысли о мировой  катастрофе. 
-После того, отвечает, как похитили меня инопланетяне. Мертвого. Вот они-то, мол, это всё мне и  разобъяснили.
Врач - ага, ага. Тот опять, вы мне не верите. 
-Почему  же не верю? Верю. 
-Да я доказать могу. Они меня летать научили. Вот смотрите.
-Нет, зачем же, врач ему, не надо. В другой раз. А сейчас мы вам укольчик сделаем. В попочку. Хорошо?  И глаза у доктора  сделались безумные.

Соловей понял, ноги отсюда делать надо. Время-то уходит… А на окнах решётки. Ладно, думает, шлангом прикинусь, чтобы они бдительность потеряли, а там поглядим.

В общем неделю его там промурыжили. За это время он однозначно понял, что лечащий врач человек совершенно сумасшедший. И как только на первую прогулку лейтенанта выпустили, он взял, да и взлетел высоко. И стал над этой самой дуркой зачем-то кружить. Больные его увидели, обрадовались. Кричат, руками машут.

А сумасшедший профессор, как раз с охоты возвращался на Уазике. Выскочил, бегает, матерится по-психиатрическому.

Соловей кричит сверху, ну что, поверил, козел бородатый? А этот самый козел поднимает двустволку, да как из обоих стволов шарахнет. Но не попал, слава Богу!

Соловей, конечно,  ходу. Отлетел подальше, приземлился  в лесу. Сел на пенёк и стал соображать. Чего ж делать-то теперь? Куда деваться, как Миссию выполнять? Документов нет, денег нет. В часть не вернешься. К матери, разве, в Мелеуз? Но и туда нельзя, там наверняка засада.

В газету пойти? Ясно, что опять в дурдом упрячут. Ну, зелёненькие. Ну удружили, медвежата. И как они это не просчитали? Да и он тоже хорош. Одно слово, засланец.

Может за границу улететь? И там это все поведать? Ну, так ведь засекут радарами, не наши собьют, так ихние. И потом, те ведь тоже не поверят. У них собственных сумасшедших  «контактёров» пруд пруди. А чтоб полетать, перед кем, так ему уж это как-то самому страшно стало. Всё равно, мол, никому ничего не докажешь. Да еще подстрелит какой-нибудь придурок.

Но делать-то однако что-то надо. Он, даже, в цирк с горя хотел устроиться.  Временно. Иллюзионистом. Ну, чтобы там летать под куполом. Но какой же ты к чёрту иллюзионист, если у тебя  документов нет?

Может в КГБ, думает,  обратиться? Там всё-таки люди умные сидят. Сообразят что к чему. И ведь это же по их специальности.  Ну, не государственная безопасность, так  общечеловеческая… Какая разница?

Эта идея ему понравилась. Он одежонку опять где-то стырил и пошёл на Лубянку. На Пушечную, вернее. Там у них тогда Приемная располагалась. «Приём граждан круглосуточно».

Здесь его сперва тоже чуть в дурдом не упекли. Но, действительно, оказались люди умные. Разобрались. Поверить не поверили, но хоть поняли, что всё не так просто. Что мужик - феномен. Хотя, возможно, и сумасшедший. Но это не главное, а главное, что его можно как-нибудь использовать. Или хотя бы понять, как это он летать умудряется.

* * *

Поместили его в какой-то сверхзакрытый институт и стали там изучать. Но держали - в клетке. На всякий случай. Чтоб не улетел сдуру. Люди-то они не злые, понимали, что ему тяжело и поэтому иногда выводили в город погулять. Правда под усиленной охраной и на цепочке. Кормили, правда, хорошо. Гитару ему в клетку принесли, телевизор цветной, чтобы он в свободное от изучения время мог культурно отдыхать.

* * *

Исследовали Соловья самые, что ни на есть лучшие ученые страны. На самой, что ни на есть новейшей аппаратуре. Специальный ангар построили ему для полётов. Представляешь?! Но кроме небывало хорошего здоровьем, ничего замечательного в нем не обнаружили. И как ему это удается, летать-то, ни капельки не поняли.

Ладно. Стали тогда изучать версию про зелененьких. Но ведь ее ни доказать ни опровергнуть невозможно. Были они или не были и что ему там привиделось. Ну хорошо, говорят, допустим. Расскажи тогда какие они тебе такие особенные знания сообщили? Он им значит выдает.  Они, конечно, ничего не поняли... Не дозрели мы ещё. 

Хорошо, говорят, давай свое межпланетное сообщение. Он им всё пересказал. Послание как послание. Люди Земли, туда-сюда, вас ожидает катастрофа если, мол, не одумаетесь. Ну, такого-то добра они немало перечитали…

Но вот с рецептом спасения он их и  до белого каления довел.
Зелененькие велели, мол, Советский Союз, распатронить на время. На пятнадцать отдельных государств . Это, мол, не страшно, всё равно потом они соединятся. Китай надо экономически развить, и чтобы больше никаких культурных революций. Представляешь?! Германию, мол, объединить. Евреев с арабами помирить.  И что-то там еще про Америку, про вулкан какой-то и про деньги.

А в России, мол, необходимо какое-то новое сознание выработать, чтобы чего-то там такое в мире не то преобразовать, не то образовать. Что, мол, без России ни у кого ни хрена не получится. ...Я толком всего не знаю, но уж и одного этого сказать достаточно, чтобы в те времена человека упекли куда положено.

Ребята и так и эдак рядили… Но решили в конце концов, что всё это просто бред. Бессмыслица. Проблемы с головой у человека…

Ну и  психиатры ихние подтвердили, что, мол, типичный случай паранойи… А что летает…. Ну, летает и летает...  Какая-то природная аномалия. Необъяснимая загадка природы.  Что ж, если псих, так и летать нельзя?

И что же с ним теперь прикажете делать? С полетами-то им обломилось… А выпускать такого летуна тоже как-то не хочется. Мало ли он чего учудит. Но что ж его теперь вечно в клетке держать? Они ведь тоже не звери…

Доложили самому Андропову. Тот заинтересовался. Даже все его рассуждения самолично прослушал. И принял решение. Из клетки не выпускать! От паранойи - лечить! Летные качества изучать! Всё!  …А там, мол, видно будет.

Его тогда стали лечить. Кололи чем положено. Мозги ему промывали каждый день. Внушали, что никакие инопланетяне его никуда не таскали и никаких глупостей ему не говорили. А что он сам это всё выдумал, потому, что болен… Но мы, мол, тебя вылечим, ты, мужик не бойся.

А Соловей и сам уже смекнул, что его того и гляди снова в дурдом  упекут. Да и в клетке сидеть кому же захочется… Все их уколы и таблетки ему, конечно, трын-трава. Зелененькие организм, так отладили, что мужик стал совершенно неуязвимый. Хоть цианистый калий килограммами жри… А уж какой-нибудь там аминазин паршивый…

Короче,  решил лейтенант этих тоже обмануть. Прикинулся опять шлангом. Стал потихоньку с ними соглашаться. Это, мол, галлюцинации. От белой, мол, горячки... 

Они, конечно, радуются. А он им вдруг и сообщает, что летать разучился. Хочу, мол, а не могу. Ах-ах, какая беда! Они с ним и так и эдак, он стоит на своем. Короче мучались-мучались, но в конце концов поверили ему. А что  делать?

Обошлись с ним, надо сказать, по-человечески. Во-первых, выпустили.  Во-вторых, оформили инвалидность по психзаболеванию. Пенсию выхлопотали. И даже комнатку в коммуналке дали где-то в Подмосковье. (Его-то место в гарнизоне уже занято была.) Да и не стал бы он к нам возвращаться…

…Ты вот спрашиваешь откуда я все подробности знаю? У нас в городке эта история каждому известна. Даже у детей игра такая есть. «В Соловья», называется. Раскачают кого-нибудь «за руки – за ноги» и бросают на песок. Или в воду, если летом. А когда и об забор.

Взрослые-то некоторые еще помнят лейтенанта. Говорят мужик был и мужик, ничего особенного. Макарычев, друг-то его, жив еще, до майора дослужился. А Горшкова, говорят, не то в Афгане убило, не то от водки сгорел…

Где теперь проживает Соловей и что с ним, наши не знают. …Может быть летает себе по ночам. …А может и бросил. Налетался. Жену себе завел или любовницу. Ему теперь уж за семьдесят должно быть. Сидит себе на пенсии, водочку попивает...

Хотя нет, как же он её будет попивать, если его зелёненькие закодировали. Организм-то  теперь у него особенный, умрёт не скоро.  И психика сильная...  А насчет всемирной катастрофы, пока непонятно. Будет она или как?  Ванга, вон, говорит, будет. 

...Только когда у нас все эти дела-то начались, перестройка с перестрелкой, развал Союза и прочие радости, наши стали говорить: «Это Соловей шерудит, не иначе!» А хрен его знает, может и шерудит... Хотя, конечно, навряд ли… И с Украиной тоже непонятно. 

…Я вот о чём иногда думаю. Ну хорошо, в советские времена ему ничего кроме дурдома не светило. А если бы он сейчас объявился? Рассказал бы про зелененьких. Полетал бы. Ну и сообщение это свое сделал. Что бы было? Поверили бы ему?

Чёрта с два! То есть, про него в газетах может быть и  напечатали бы. Сейчас чего только не печатают?! Но кому это всё нужно, кто будет читать? 

Что еще? Нашлись бы, возможно, придурки, уверовали бы в него. Богом бы объявили. Религию новую организовали. И наворовали бы денег немерено…

Но чтобы кто-нибудь прислушался, чтобы  понял… Не было такого и не будет… Не может у нас такого быть! Ты-то вот понимаешь, чего я тебе сейчас рассказал?..

…А Германия, думаю, сама по себе объединилась. Безо всяких  засланцев. И Союз сам рухнул. Ни при чём здесь Соловей...

Так что зелененькие-то лопухнулись, помочь нам не смогли. Ничего про нас не поняли дураки продвинутые.

А Соловья жалко… Жалко Соловья… Посмотришь вокруг иногда, такая тоска берет... Сделать бы себе крылья, а ещё лучше летающую тарелку,  да и улететь отсюда к чёртовой матери. В какую-нибудь более благополучную галактику.

Только вот куда полетишь?

Некуда  нам  лететь…