ДЫХАНИЕ ОКЕАНА (2)

часть 2

Я вру. За окном - гнилая питерская зима, на ослепшем окне стынут капли дождя. Я все не могу отогреться, несмотря на все включенные обогреватели. По полу где-то поддувает, ноги совершенно закоченели. На дворе новое тысячелетие. Как-то глупо рассчитано начало веков, тысячелетий и всей этой условной галиматьи под названием «время». И не разобрать, что на что влияет: погода на мое дурное настроение или все мне кажется таким «превосходным» по причине «душевной непогоды»...

Если я набрался смелости сесть за этот стол, то значит всё, что я ношу в себе, больше не вмещается в меня. Оно больше меня, огромно как небо и не принадлежит мне. Сейчас уходит частичка меня, но может уйдёт и боль, которой я переполнен до краёв, хотя бы часть её.

                                                             §

-Хорошо, Олег, подъезжай, - я повесил трубку.

На этой неделе приехал белорус Витя. Вообще-то их много с нами раньше работало, но разбежались, как это водится в бизнесе, а Витя - это не самый лучший вариант. У нас с ним остался ряд взаимных претензий. Баламутить все, заросшее пятью прошедшими с последней встречи годами, не очень хотелось. Но он неожиданно позвонил мне домой сам (где только телефон взял?) и попросил помочь с продажей картошки, которую он привез в Питер. Я сказал, что дам ему человека

-Где тебя вечером можно найти?

-Я остановился у твоего брата, Сереги. После семи я уже буду дома.

Я вспомнил, что пару дней назад Олег-шалапут говорил о приезде к моему брату белорусов. Он просил меня договориться о возможности получения у них под мои гарантии картошки и свеклы на реализацию с отсрочкой платежа. Я обещал подумать. Но это
была просто отговорка: во-первых - с братом я не разговариал с пол-года (об этом ниже); во-вторых - это сам Олег. С ним меня познакомили пару лет назад и все это время он на практике доказывал мне, что количество не переходит в качество: он постоянно подгонял какие-нибудь рабочие темы и никогда ничего не доводил до ума. Но там, где другой уже свернул бы себе голову - он отделывался легким испугом. Не знаю почему, но пристал он ко мне как банный лист. Я же не мог пользоваться им, зная, что мне такой, как у него, прухи от судьбы ждать не приходится. Уже после первых двух-трех дел, которые я вел, как водится с новичком, осторожно и аккуратно, мне стало понятно, что с ним я вылечу в трубу, но и прогнать не прогонял, надеясь на авось и свой проницательный ум. Но всё оставалось по прежнему: очень много движения и ноль результата. Но движения много. Ну, о-очень много...

-Ты поговори с Олегом, он решит тебе этот вопрос, - у меня в голове моментально сложилась комбинация, как можно нажить по легкому денег. Не то, чтоб я любил деньги - наоборот, я их презирал, у меня их уже давно не водилось, вернее я их не заводил намерено, но и отказываться от самих плывущих в руки не стал бы. Такая у меня была философия - придут и сами все дадут.

-Олег? какой Олег?

-Ты его знаешь, вы должны были видеться с ним у брата - вспомнил я давешний разговор с шалапутом.

-Ну, хорошо, тогда вечером я тебе позвоню. Пока!

Я набрал трубу Олега и обрадовал его, что мол я обо всем договорился с белорусом - пусть подъезжает к 19-ти к Сереге и потом позвонит мне как там у них что. Когда пару дней назад Олег рассказывал мне о белорусах, я и не думал за него просить, тем более у Вити. Раз приехал с картошкой, значит - бизнес не ах и значит, будет плакаться насчет долга. Раз остановился у брата - значит, экономит на гостинице, значит дела очень не ах и, значит, очень будет плакаться.

-А почему не в гостинице остановился -решил я пробить тему через непосвященного Олега - Или у бабы какой-нибудь - он же любит это дело.

-Да у него денег нет на гостиницу и на баб.

-Ну, как нет, когда у брата остановился. Там тоже без «бабок» ему обломно будет

-Какие «бабки»! Проставится пузырем - и всех делов.

-Пьют?

-Ха, «пьют»...Бухают по черному. Серега твой вообще добухался - обрубается после стакана. А Ирочка Витю ещё на бутылочку при мне раскручивала.

-Бляди. И белорус урод херов.

Тогда Олег приехал в мой загородный дом - и не лень человеку мотаться к черту на кулички - привез мне моего «должника» Юру-«юриста», за которого я наехал на Олега, как на человека нас познакомившего. Тогда он пытался отмазываться, что мол «я за него не гарантировал ничего, я просто привел тебе покупателя на твою машину».

-Нетушки, милый! Привел - значит отвечаешь! Нечего водить придурков, если сам не хочешь быть придурком. Давай тряси с него остатки или сам за него плати.

   Вот это и был главный лейтмотив встречи, а все эти белорусы - белым полем дым. Но я сказал тогда, чтоб Олег не рассчитывал на лоха - Витя не лох. И раньше то им не был, а после работы с нами ( мы его поднатаскали чему надо в нашем городе) он теперь жженый и на дешевой разводке не купится.

-Не, я реально продам все. Есть место,- Олег кинулся называть людей и места, но я остановил его, сказав, что мне «по барабану» - есть, так есть. Но если я договорюсь на отсрочку, пусть не спешит возвращать деньги, там посмотрим, что дальше делать.

-Есть вариант: туда комбикорма заслать. Двойной ценник получается.

-А если он не согласится ?

-Ты продавай, а там посмотрим. За белорусом много всяких должков по мелочи накопилось...Решим что делать. Если будет надо - накажем.

-Ага, ага, - глаза у Олега радостно заблестели - все понял. Ну, мы поехали.

-Езжайте, да про деньги за машину не забывайте. И ты Олег помогай Юрке, раз напарники вы с ним, не отмазывайся.

Они еще долго канителили на ходу к воротам, но я настырно выпроводил их, сказав, что все остальное обговорим потом. Есть такие любители с ходу напридумывать всякие «если-если»... Что-то мне говорит, что тогда, именно тогда я, мудак, прослушал в чреде этих «если» слово «ключ»... КЛЮЧЕВОЕ СЛОВО!

Белорус с ним отзвонились мне из адреса брата, что у них не срослось. Последним взял трубку Олег.

-Что будем делать? Он не дает на отсрочку. Говорит, вы с ним друг друга не правильно поняли. Он хочет отдать мне за кеш.

-Ну, хочет - и хер с ним, пусть дальше хочет. Сейчас цена в городе на картошку вниз пошла. Пока он её пристраивает - хавчик, житьё, бензин - она у него золотая станет. Нет, - значит, нет. Всё.

-Ага, ну хорошо, пока, - и мы повесили трубки.

И вот теперь опять звонок. Теперь от серегиного соседа Юрки- «юриста» - Надо встретиться...

На дворе прекрасный июль. Лето в этом году - просто Баку. Лепота. Совсем никакого желания заниматься делами . Мне весь год, да, с осени того года подпирало соракет. Когда-то приходилось наталкиваться на разговоры о кризисе среднего возраста. Но что так будет колбасить - не ожидал. Ощущение, что прожита самая зрелая часть жизни и все, что осталось - это ежедневное, ежечасное скатывание к старости с её беспомощностью и дряхлостью. И это я, который делал все на живую нитку, не боясь, что завтра развалится, потому что готовился к большой и настоящей жизни, когда все будет по настоящему, сильно, крепко. Все так строил - друзей, уклад жизни, дом, характер. Да все, в общем-то. Чему удивляться, что и самое дорогое, чем я дорожил искренне и до конца - семья ,тоже была выстроена с кривыми стенами на треснувшем фундаменте. Но осенью это были лишь тревожащие ощущения, похожие на проплешине в тумане, сквозь которые неясно пробивались какие-то силуэты и блики. Но ближе к зиме эти контуры стали прорисовываться все четче и яснее, пока из ощущений не превратились в конечном итоге в полноценно сформированные мысли. И помог мне в этом мой брат Сергей. Под самый Новый год сделал подарок. Последние пару лет у нас с ним дела шли ни шатко, ни валко, но с осени пошли еще хуже и, в конце концов, вообще встали. Без денег вообще плохо, а семейным еще тяжелее, прямо пропорционально количеству ртов за тобой. Мы злились друг на друга, срывались. Я вообще плохо отношусь к пьянке. Да что там «плохо», просто больной на голову. Человек с запахом алкоголя изо рта для меня - сильно раздражительный фактор. Большого труда стоит просто понимать, о чем такой говорит, просто не терять нить разговора - так напрягаюсь внутри себя. Ну а если у Вас еще стадия благодушия, в которой все кажутся симпатичными и милыми людьми, а сам ты - просто кладезь ума и остроумия - уж будьте покойны, это настроение у Вас не на долго. Не взирая на лица. А если у меня при этом плохое настроение - вам пиздец. Не знаю, почему я такой. У нас были семейные проблемы с этим вопросом у отца. Может быть - это, ведь я его очень любил, как и всю свою семью. По своему, странною любовью. «Не странен кто ж ...». Но что выросло - то выросло. Я людей, с которыми знакомился на длительные деловые отношения, честно старался предупреждать об этом. Ну а Серега, а еще больше его жена Ирочка - очень компанейские люди. С ними действительно было приятно посидеть, побухать. И как это бывает с симпатичными людьми, все компании их затягивали к себе, а потом остались только определенные, которые не очень гнушались пьяными разборками и драками.

       С отцом я был тупо настырен и прямолинейно принципиален. Я видел, что он от нас уходит, что мы его теряем. Он умер восемь лет назад. Царствие ему небесное. С Сергеем я избегал максимализма, был гибок и терпелив, хотя за терпеливость себя корил. Все боялся, чтобы это не было потаканием. Нет, конечно, я был разным с ним в этом вопросе, и даже противоречивым, наверно. После смерти отца, его мать - наша бабка, и её муж - наш дед, жили в моей семье в нашем пригородном доме. Два года назад умерла бабка. Она пережила деда на один год, а своего сына - на шесть с половиной. Первой в 77 году умерла наша мама. В ночь с 31 декабря на 1 января. Тогда отец и запил насмерть. Теперь от нашей большой семьи мы с Сергеем остались одни. У нас были дети ( своего сына-первенца я назвал Сергеем), мы дружили семьями, но мы помнили свое родство, и мне было приятно в нем, что он меня понимает. Знает, что я не могу назвать большей радости, чем большая семья. Вся галиматья «Родину защищать», «политическая ситуация в стране» - все это мимо кассы. Для меня все понятия преломлялись через семью. Всегда. Наверное, всегда. И тут я стал чувствовать, что теряю брата, что он уходит от меня. У меня ехала крыша, падала планка, била моча в голову - все было. Но ничего не помогало. Наверное, и не могло помочь. В цейтноте не выигрывают, как правило. А когда все пошло вкривь и вкось, я стал тыкать его мордой в каждое дерьмо и затыкал его так, что однажды, под самый Новый год, он сказал мне:

-А не пошел бы ли ты, милый братец! Что ты можешь представить из своего арсенала «правильной» жизни мне для примера? Что? Семья? Семья у тебя сидит впроголодь и Танька твоя, затюканная тобою, очень счастлива, а? Или Серега - такой классный парень - много от тебя хорошего как от отца видел? Или Дашка? Говорить ты умеешь, это мы все знаем, хорошо умеешь хорошо говорить. Только вот что за словами? Что за словами, покажи?

Я слушал и во всем с ним соглашался. Я мог бы сказать еще больше. Он бы мог сказать еще больше. Он жалел меня. Он меня все еще боялся. Я и его затюкал.

-Ты вбил себе в голову идиотский миф о «старшем брате». Что ты в ответе за меня. Как ты не можешь понять, что ты и за себя не можешь отвечать (ну посмотри на себя), а не то чтобы еще за меня. Какое у тебя право учить меня жить. Ты что, сам научился чему нибудь? Ты только лезешь в чужую жизнь, чтобы помыкать нами, потому, что мы молчим и терпим тебя с твоими придуманными, высосанными из пальца идеями «Семьи». Нет, мы все тебя любим. Ты на самом деле - хороший человек. Очень, даже, хороший, наверно. Но уймись, а?

Я, насупившись, молчал. Он пьяно качался всем телом, когда тряс руками перед моим лицом и, что бы не упасть, прислонялся к кухонному столу. При последних словах пьяно, не разжимая губ, улыбнулся во все лицо.

-Ладно, братэло, ты не держи на меня сердца. Подними руку и опусти. И мы не обижаемся. Мы тебя люби..., но все что я сказал - правда.

-Правда, - согласился я - Давай вот как сделаем. Я видимо запилил тебя изрядно...

-Запилил не то слово...

-Я говорю... - я перебил его жестом.

-Хорошо, говори, я слушаю, - его глаза искали фокус и от этого голова болталась на тонкой шее, подобно воздушному шарику на ниточке. Чтобы руки не перевешивали, он сложил их на груди. Ранетый Наполеон. Очень смешно, но я на это не мог смотреть. Мне надо было закончить свой ответ и бежать из этого дома. Он опять предавал меня, но еще больше меня предавала моя воля. Я мог убить его.

-Я задолбал тебя, я понял. Все, больше не буду. Живи, как сам знаешь, мы больше не братья: ты не младший брат, я не старший. Ес, оф кос?

-Йе-е, - довольно протянул руку Сергей. -Давай.

        Я хлопнул его по руке и весь вышел. Из его квартиры, из его дома, из его жизни. Я не интересовался его делами, но старался это делать не подчеркнуто, а в разговорах о нем или о нас с ним обоих обходился тактичным «мы сейчас с ним редко видимся». Меня раздражали участливые персоны, из числа общих знакомых, которые доверительно сообщали мне, что они знают о нашей с ним соре. Я не стремился этого скрывать, но раздражали они меня не этим, а тем, что на самом деле мне было безразлично все, что касалось брата. У меня как будто упал огромный камень с души, сдерживавший плотину в половодье. Я после его слов вышел как оплеванный ядовитой слюной - лицо даже горело.

       Он сказал правду. Он попал в самую сердцевину вопроса: я запилил всех и себя, в том числе, а на каком основании? на тварски ошибочном основании, что мне известна истина. А я ноль. Зеро. Ни-што. Сорок лет... Ништо...Тварь. Все, решил я тогда, смотри на себя, смотри вокруг, смотри, - что ты видишь? Только говори правду, не ври, как всегда. Где твои друзья, покажи? Семья? - покажи. Ты? -где ты, покажи. Везде был Сталинград. Дымящиеся остовы развалин, в которых иногда можно было угадать остатки былых светлых улиц. А по завалам битого кирпича вместо людей ходят то ли мертвецы, то ли призраки. У них вместо пустых глазниц - рты, которые открываются и что-то постоянно протяжно воют. Долго все горело, но перегорело. Я почти ушел из семьи, из общества и может быть даже от людей. Решение формировалось само, я просто ждал его полной кристаллизации. А внешне вроде бы и ничего, просто человек лежит целыми днями на диване или изредка что-то делает, куда то ездит. Со мной даже можно было говорить о моих делах. Вот здесь не знаю: врал ли я или всегда говорил правду. Видимо как карта ляжет. С тяжелым чувством отвращения смотрел на все эти «темы» - как назывались дела в моем кругу, да и на весь этот мой «круг», с их вечными «заморочками» , «геморроями» и «терками» - всё суть - денег хапнуть любой ценой. Но странное дело, мое новое видение окружающего как в хорошо отрежиссированном спектакле, постоянно натыкалось на все новые и новые ингредиенты для реакции кристаллизации внутри меня: то книгу подарят - прямо в масть, то человек историю вспомнит - чуть не дословно мою вчерашнюю идею, фильм по ящеку зацепишь...

         А память, сколько всего повытаскивала - и это у меня, хронического склеротика. Словом много всяких чудес стало сыпаться на мою больную голову. Кто подолгу бывал на Востоке, должен был приглядеться к степенности тамошних аборигенов. За всей пестрой и шумной суетой - в корне, в самой сердцевине - невероятный покой. Зной, плавящий асфальт и раскаляющий стены домов, выгоняет их на общее обозрение в тень дворовых деревьев. И кто под инжиром, кто под тутовым деревом - они придаются нирване созерцания. «Давно здесь сидим»...

         У меня в этот год было такое же лето. Жена измученная постоянным безденежьем отправила киндеров в деревню, а сама взялась хорошенько за меня. Она, бедная не могла понять, что со мной: у мужика руки-ноги в порядке, голова на месте (вроде бы), а он как будто обезножил. Сиднем сидит дома, не выгнать. И гнала как могла: не оставляла еды, уходя на работу, прятала сигареты, если видела, что мои кончились, с нескрываемой радостью бросала мне на стол счета за Интернет. Ну а что бы я мог понять на её месте? Сам таким уродом был. Нет, они то правы и не уроды вовсе, просто они не ведают, что творят. А много ли ведающих.?.. Я жил, как зверь, заблудившейся в городской тайге. Выживал в городских джунглях. Ел собачью еду, ходил на автобусные остановки собирать бычки, нехотя брал из воздуха деньги или ограничивался рамками халявы, которой в большом городе всегда много. Я почти достиг своего предела мечтаний - клошар, свободный от обязательств перед социумом. Оставалось только дать жене денег на детей и быт, поменять город на более подходящий по климату и по благополучию - и можно было хлопать дверью. Но это город, эта страна, эти люди не хотели меня выпускать. Что-то еще было недосказано - недоуслышано...

                                                            §

Я еще был не готов читать знаки Бога. Мне нужны были огненные письмена.

                                                            §

-Он не хочет давать на реализацию

-Это я понял. Ты об чем хотел поговорить?

-Я вот,что думал, может его шваркнуть,как ты предлагал, а?

-Как именно шваркнуть: давать он не хочет - это его право, а заставлять я его не могу

-Нет, шваркнуть в прямом смысле?

-В прямом смысле «шваркнуть» - значит замочить. Ты его мочкануть хочешь?

-Нет, развести на деньги?

-Как развести, если он не ведется?

-Да, господи-боже мой, просто пошманать его в пораднике. Я же тебе прошлый раз предлагал этот вариант, а ты сказал «потом поговорим». Ну, вот я что и думаю...

-Да как ты его на гоп-стоп поставишь, когда он тебя в лицо видел? Да и мужик он крепкий, такого вдвоем валить проблемно.

-Не, меня там не будет вовсе, я только на стрелу с ним забьюсь... А там ребята его примут. Два-три человека

-Тут он тебя и вычислит.

-Не вычислит, я обставлюсь как надо, я уже к нему удочки закинул...

-А с кем ты, говоришь, хочешь его выставить?

-Ну, Юра-«юрист»..

-Э-э, кранты вам! Если этот мудень будет на хвосте - капец на месте.

-Нет, Николай, ты не прав сейчас. Он по этой части нормально. Ну, я точно знаю. Ну, отвечаю - мы с ним ходили. Короче - нормально...

-Ты меня то чего успокаиваешь - нормально тебе, значит нормально. Я бы просто с человеком, который в пустяках не держится, на реальное дело ни за что бы не пошел.

-Да вот увидишь, все будет нормально. Я все продумал...

-Послушай, Олег. Ты со мной достаточно знаком: много мы с тобой денег подняли вместе? Хер там! Ну вот! А ты за какого-то Юру объясняешь «нормально». Я этого не понимаю, но это твое дело, я тебя предупредил. Я не в долях - значит, и запрещать ничего не могу. Сам решай. Мне-то зачем за это голову забивать?

-Я это... чего хотел спросить: он же сразу к тебе прибежит жаловаться.

-Ну, прибежит ?

-Ну что ты ... Что нам тогда с ним делать? Отбой.

-Ну, как прибежит - так и убежит. Я не сторож белорусу твоему.

- Ну, я понял. Я тогда подъеду, как сделаем дело, долю завезу.

-Э, нет. Я сказал - я не в теме. Не хватало на старости лет в блудни ваши лезть.

-Ну, хорошо, хорошо. Ну, случись чего - на ржавые гвозди не кинешь нас?

-Олег, я уже тебе сказал: Юрины косяки выправлять мне - больше делов нет! А с тобой у нас нормальные планы есть, рабочие темы - так что прикрою.

-Ну, все, я это хотел услышать.

-Ты не забывай только, что победителей не судят, а проигравшего во все дыры...

И опять он начал, размениваясь на детали, серую муть перед глазами растирать - что да как, да если... Белорус в 7 утра выходит, а мы., а он...

-Всё, давай, проваливай, у меня дел - не продохнуть. Звони. И помни - победителей и покойников не судят.

                                                              §

Утро началось в 9 часов. Я не спал, но рановато скажем прямо для пенсионера. Не люблю ранние и поздние звонки: для дел есть день, для отдыха ночь. Мало кто понимает, что завтрашние проблемы надо решать завтра. А девять утра - это еще ночь, я бы мог спать. Кому же я так понадобился, что не побоялся моих матов себе на голову ?

-Они его прошляпили!

-Кто это?

-Николай, это я, Олег. Не узнаешь? Они его не дождались.

-Кто - кого? - спросил я, уже начиная понимать, о чем речь, но выигрывая время на складную  обсцентику .

-Юра со своими охламонами прождали белоруса три часа, устали и пошли домой. Уже нажрались.

-Ёб твою мать, Олег. Ты позвонил мне в такую рань, чтобы сказать что ты и твой Юрик - мудаки? Так это я тебе вчера ещё объяснил, - я хорошо выспался, впереди был чудесный день, грязь из себя всю без остатка я выплеснул на Олега - и мне даже стало смешно и весело, когда я представил себе этих горе недоумков: как они крадучись пробираются в парадную, что бы выпасти «жирную овечку», изображая из себя этаких матерых волков; как пару часов спустя они, мучаясь с будуна начинают мутить друг на друга, и в конце концов забыв где они и зачем пришли начинают орать во все горло, что они думают об этом ёбанном Олеге, какой из него «хороший» наводчик и т.д. Этих придурков уже всех давно отстреляли по городу, но Олег умудряется где-то раздобыть себе таких компаньёнов-олигофренов. Подельнички-олЕгофрены...

-Николай, что мне делать?

-Книжки про бандитов почитать, «что делать»...

-Нет, правда, можно я к тебе приеду, а то по телефону все не скажешь?

-Что не скажешь? Ну, приезжай.

Он даже взлохмачен был. «Взлохмаченной» была и его речь, без того не блиставшая деепричастными оборотами.

-Короче, они его прозевали.

-Как это?

-Ну, они снялись с адреса, а он проспал, оказывается, и через восемь минут после них вышел. Я их после разговора с тобой назад погнал...

-Да на хера это надо : бухих на дело посылать!

-Да не, там только «юрист» набухался. Я ему пизды вставил, сказал, что потом разберусь, а сейчас пусть дома сидит и нос не показывает.

-Постой, если ты говоришь, что он сдрыснул, на хер их было посылать - светиться?

-Это я потом узнал. Сейчас они в адресе. Я же, как чокнутый, все утро названивал, чтобы пробить адрес.

-А как же ты пробивал, если у них все равно... А, что там говорить! И перед Серегой засветился по самые помидоры. Короче, что ты хочешь от меня теперь?

-Я это, вот...Я думаю, пусть его на возврате хлопнут?

-А как ты узнаешь, когда он вернется, ты же говорил, что он последний день в Питере?

-Да я же на базу ездил, где он в розницу торговал.

-Когда? Ничего не понимаю : если эти его дома ждали, кого хрена ты на базу ездил?

-Да ты забыл, я же тебе вчера говорил, что я с ним для понта на его условиях договорился на базе встретиться, помочь ему остатки продать. Он сказал, что в семь выйдет, пол восьмого - без двадцати будет на базе. Я когда узнал по телефону, что он от Сереги ушел около 10-ти, я этих мудаков снял с парадника и на базу ломанулся.

-Ну?

-Ну, а он уже уехал валюту менять. Так что он с бабками вернется

-Подожди, чего ты за бабки втираешь, когда не понятно когда это по времени было?

-Короче, эти друзья вышли его встречать в полседьмого, прождали там до без двадцати десять и свалили к «юристу» домой. Я их опять, уже без Юрки погнал, а сам по телефону пробивал. Через двадцать минут я их снял, потому, что дозвонился: белорус с ними разминулся, гад. Ну и, короче, мотнулся на базу. Там пока все выяснил туда-сюда, в двенадцать к юристу домой заехал, что бы их в адрес заслать. Я ж тебе оттуда звонил.

-Ты звонил - уже два было.

-Так эти мудни, пока что, как... Пока объяснил как что в хате делать. Что б связали всех для понта.

-Кого связали? Они что - в адресе у Сереги?

-Ну да, я что тебе объясняю. Я же тебе говорил, что ключ подрезал у них вчера, на всякий пожарный.

-Да Серега не впишется ни за что. Он мне по делам от себя звонить не давал. Для него его дом... Ты не понимаешь. Тем более в такие блудни, да еще с белорусом, да еще у него в хате... Нет, ты Серегу не знаешь.

-Да не надо ему вписываться, мы его в темную сделали.

-Как это?

-Ну, они уже в адресе, всех связали скотчем, все в порядке.

-Подожди, ты хочешь сказать, что он им открыл сам или Ирка... А они их...

-Не, ты не понял. Я вчера, когда с белорусом недобазарился, подрезал ключ. Они там все уже бухие были. Серега вообще рубанулся. А сейчас они дверь этим ключом открыли, народ повязали, а ключ на место положили.

-Ебанись! Олега, ты сам то понимаешь, что ты замутил. А ты подумал, что Серега сделает, когда твои орлы свалят оттуда.

-Вот я и заехал с тобой договориться

-А со мной то что договариваться?! Серега сто процентов в мусарню ломанется. Сто процентов, это верняк тебе говорю, а твои там наследили, засветились по уши. Юрку же каждая собака знает. Менты через час на хвост сядут.

-Нет, менты ничего не зацепят, там чисто, а белорус с Серегой к тебе прибегут. На хер милицию вызывать! Сереге тоже немного денег дадим. Я договорился на фифти-фифти.

-Да Серега удавится - не прибежит. Поэтому и говорю, что через ментов тема пойдет. Ну, ты сам прикинь: на тебя наедут с такой предъявой. Да и сам он парень не фраер - больше твоего в понятиях. Он молчать не станет, а если тебя вычислит, он тебя через братву раком поставит и порвет вдоль жопы.

-Да там уже все в порядке. Они мне оттуда звонили

-И что?

-Порядок. Серега сперва дернулся, но ему по балде дали и рот быстро залепили, что бы он разводить не начал.

-Ну и что теперь?

-Ну, белорус с биржи вернется, они его нахлобучат и свалят

-Когда свалят? Уже пять часов, а белорус уже в десять, почитай, с базы свалил. Он давно уже деньги поменял. Он уже в поезде, наверно, ту-ту, а вы его в адресе, дубари, пасете.

- Да нет, у него вчера еще билета не было, а с ними сейчас проблема, так легко не достать. А когда у него поезд отходит?

- Ебанный Олег, это ты у меня спрашиваешь? Я сижу и справки выдаю: уехал ли белорус или еще в городе. Ты полез в засаду, не зная наверняка : в городе белорус или уехал.

- Хорошо, я сейчас узнаю, когда уходит поезд и тогда буду... А ты не знаешь : на каком поезде он ездит?

- Нет, блядь, не знаю! Все поезда на Беларусь до города Барановичи. Может проездным или с пересадкой. Любой...

- Ну, я понял. Значит, если ушел последний, они тогда пусть сваливают

- Ну да, конечно. Ну, ты запарил темочку. Из мухи такую кучу говна выдумал. Давай шустрее.

Я смотрел, как он уходит и думал про себя, что наверно Серега сам виноват, что попал под замес. Сам то сам, только почему ТЫ опять полез к нему? Почему у него в адресе, в его квартире все это должно происходить? Ну, ты то не совался к нему. Сам не совался, но грязные лапы твоих уродов сейчас там у него в адресе. Сергей бы так не поступил. Сам бы он влетел, я бы наверно и бровью не повел, а так... Я же все знаю. И что же теперь делать???

Через час отзвонился Олег и сказал, что в адресе у Сереги все нормально, что тишина, никакого кипиша нет. Серега бухой. Ирка тоже сидят, ждут белоруса. Еще с часик посидят, если белорус не появится - значит уехал. Спросил:                                                            можно ему подъехать,

поговорить не по телефону. Я ответил, что если не лень мотаться туда-сюда - пусть подъезжает. Достал он меня изрядно. Только пусть вопрос до конца пропасет, а потом приезжает.

Приехал он часа через полтора. Выглядел он хреново.

-Все, они свалили с адреса.

-Как свалили? Белорус вернулся?

-Нет, чего уже ждать им, он, наверное, уехал. Да они уже сами кип и шиться стали.

-Ну, видишь, Олега, какая херня. Если они свалили , значит и тему с белорусом спалили - он теперь в город ни ногой - и менты сейчас на хвост упадут.

-Да, Николай, эти уроды накосорезили. Шмотки у брательника твоего подрезали, суки.

-Зачем?

-Да я у них спрашиваю, они говорят, что от белоруса след отводили.

-А шмотки то зачем взяли

-Ну, как будто это грабеж. Дебилы, Давай, поедим к ним, денег на них повесим

-У них деньги есть?

-Нет

-Тогда ково хрена ты... Хочешь, чтобы и они в ментуру слились. Ты по всем раскладам «паровозом» идешь.

-      А чем они докажут?

-      Слушай Олег, может это тебе они по жбану дали?

-      Почему?

Ты прибегаешь утром с темой взять деньги у белоруса, а вечером хочешь, что бы я тебе угадал, чем они спалят в ментуре. Ты больной. Идут на хуй твои друзья. А ты решай, как вещи в адрес вернуть.

Слушай, Николай, я хотел тебя попросить: мы тебе занесем вещи, а ты...

-      Что я? Я что ли пойду ему вещи возвращать? И что скажу? на улице нашел? Ебанько! Ладно, ты езжай собери вещи в кучу, что бы не разошлись, придумаем что нибудь.

-      И еще это... Они телевизор разбили

-      Зачем?

-      Когда выносили - уронили

-      Ну что ты смотришь, мне свой, что ли отдать...

-      Да я поэтому говорю, давай предъявим им...

Что ты хочешь им предъявлять? Работа сделана, за белоруса они не в ответе. А ребят они развязали?

-      Нет. Я спросил, но они не крепко связаны

Давай, езжай, со шмотьем решай, как я сказал, за одно как там в адресе.

Через час звонок:

Все в порядке - все вещи на месте, Юрка их к себе перетащил. Я на этих уродов все-таки денег повесил - Сереги за нервы и за телевизор- 500 баксов

-     А в адресе как дела?

-     Все хреново. Я позвонил, как будто белоруса ищу: Серега скорую вызвал, зафиксировал травму. Там уже менты. Короче все как ты говорил

-     Хули, "как я говорил"? Я говорил "победителей не судят", а вы - сколько говна раскидали?! Как теперь его без бабок закрывать

-     Так давай на этих повесим

-     Про этих я тебе тоже объяснял. Опять ничего не понял

-     Да понял я, понял...

-     Давай, паси малину, звони мне через час

                                                              §

Ирка смотрела на меня в ожидании окончании телефонного разговора и повторила вопрос

-Ну что теперь делать?

-Чего делать? Ложиться спать - утро вечера мудренее. Утром ты поедешь к брату, а я в квартиру, посмотрим, что там можно сделать.

-А ты не боишься, что они снова придут?

-Нет, ты же говоришь, что они все вынесли. Значит больше брать нечего. Думаю, если это местные, то шмотки завтра- послезавтра вернем.

-Да не может быть. Они их уже продали.

-Это ничего, у нас здесь стукачей полно, так, что за тряпки не волнуйся, вернем.

Пол часа назад в дверь неожиданно постучали, и за калиткой я увидел племянника Илью и жену брата Ирку. Сереги с ними не было. Понятное дело, наша косточка, умрет, но подачек клянчить не станет. Ну, молодец хоть в этом.

-Какими судьбами, - спросил я, не спеша открывать дверь

-Коль, у нас большая проблема. Держи собаку, а то я её боюсь.

-Да она не кусается

За те пол года, что мы не виделись, мой «москвич» из щенка вырос в приличного пони.

-Все равно, я боюсь

-Ну не хочешь, не заходи.

Ира нерешительно бочком-бочком протиснулась в дом. Я наслаждался её унижением. Я бы при всех других раскладах, прогнал бы её с братом, не задумываясь. Но раз брат выдержал характер, потерпим и мы.

-Коля, Сергей в больнице.

-А что с ним:

-Его чуть не убили. Нас ограбили, а Серегу всего ножом порезали.

-Где порезали?

-Везде, на нем живого места нет, все в крови, но больше всего его по голове били. Врач одиннадцать дырок насчитал.

-Ну, везет Сереге на голову. Он и раньше-то не сильно шурупил, теперь отписки будут, что он со справкой. Под дурака косить можно.

-Ой, не говори, с головой у него беда. Боюсь, как бы у него крыша не поехала от такого.

-А что случилось? Поподробнее расскажите

         Из её сумбурного рассказа я понял, что они вернулись с пляжа, даже не переоделись до конца, легли смотреть телевизор. Ну, телевизор они там смотрели или что другое делали, не важно, только когда Ирка встала с кровати, чтобы выйти из комнаты в туалет, дверь в комнату распахнулась и двое неизвестных в черных масках накинулись на них с Серегой и связали их до того, как они пришли в себя. Сергей попытался договориться с нападавшими, но те забили его по голове так, что он потерял сознание. Видимо, когда он пришел в себя - он уже не соображал, что с ним происходит и просто, потому что астматик, хотел освободить залепленный рот, что бы не задохнуться. Но при каждом его шевелении один из напавших безжалостно бил его ножом по голове со всей силы и кричал, чтобы Сергей лежал спокойно и не дергался. И так повторялось много раз, пока нападавшие не ушли, забрав все вещи и, сказав на прощанье, что потерю им возместит белорус, которого им заказали, но раз его нет, они получат с них с Серегой. Напали где-то около четырех, а ушли около половины восьмого. Где-то в пять тридцать - шесть домой вернулся Илья со своим товарищем - их обоих связали и положили на пол в детской комнате. Илюшин друг развязался первым и потом развязал всех. Сергей сказал, чтобы ни кого не вызывали и пошел умыться к раковине, но увидев себя в зеркало - упал в обморок. У него, со слов Ильи не было на месте половины лица - сплошное месиво из отбитого мяса. Кажется, даже глаз вытек - не видно было. Тогда Илья нарушил запрет и вызвал скорую, а те уже - милицию. Приехавшие через пять минут врачи обнаружили кроме очевидных ран на голове, еще несколько проникающих ножевых ударов в область груди и несколько порезов разной глубины на горле и обеих руках . Нож прошёл чуть ниже сердца. (Илья говорил, что крови было так много, что непонятно было, откуда она течет, и поэтому не было видно ран)

       Я слушал их, и перед глазами у меня вставала картина жесточайших пыток, через которые пришлось пройти моему брату. Четыре часа его истязали, глумились над его женой и ребенком. А он был бессилен и все равно не сдавался, видимо полагая, что если суждено умирать, то умирать не покорной овцою, а бороться, сколько хватит сил. А эти твари боялись его, больше чем он их, и они его мочалили, что было сил. Была еще надежда, что у страха глаза велики и Ира что-нибудь преувеличивает. И просто не хотелось верить, что я не только залез в личную жизнь своего брата, но и, Господи пронеси мимо чашу сию ... если действительно хотя бы десятая часть того, что слышал...Я боялся додумывать эти мысли до ко,..

Зазвонил телефон

-Николай, это Олег. Эти придурки божатся, что в адресе все нормально прошло чисто.

-Точно? Смотри у меня.

_Они на пидора отвечают, что все в порядке.

-Слушай, у меня Ирка с Ильей сидят. Говорят Серегу скорая увезла. На них какие то неизвестные напали в масках и Серегу всего ножом искромсали. Нож пробил легкое на четыре сантиметра ниже сердца - сказал я , смотря на Иру.

Пауза.

-Да нет, гонит она. Не может быть.

-Я сейчас не могу говорить. Ты давай так: завтра после десяти будь на телефоне, ты мне нужен будешь.

          Уже более уверенно чувствую свою правоту по части Иркиных преувеличений, я, кое-как успокоив её и Илью, поговорив еще немного по поводу возможных наводчиков и тому подобное, уложил их спать, сказав, что завтра ранний подъем. Оставшись один, я так и не принял конкретного решения, поэтому, зная, что на дворе суббота, а завтра воскресенье и все будет двигать очень-очень трудно, стал делать заготовки в разных направлениях. По милицейским каналам решил связаться с Курагиным. Мы с ним считали друг друга двоюродными братьями, обозначая тем самым большую, чем у просто друзей близость. Пейджер и труба включены, но реакции хозяина не последовало. По другим каналам было не лучше, и я стал страховаться запасными вариантами. К часу ночи я наметил ниточки, за которые я полагал развязать клубок и решил, что уже время идти спать. Я не мучаюсь бессонницей, а, помня со старых времен о своей особенности до бесконечности прокручивать в голове все возможные варианты, ища лучшее решение, - приказал себе выкинуть все из головы до завтрашнего утра. Но в этот раз не получилось: уже когда сознание стало затуманиваться сном, откуда-то выплыла мысль, что Серега сейчас в беспамятстве, может даже ему делают операцию. Как он там один сейчас? Даже если у него все в порядке со здоровьем - он ведь мог на самом деле пройти через такой ад... Как бы я себя повел? Неужто смог следовать своей дурацкой хрестоматийной инструкции - вести себя спокойно и не раздражать нападающих. Выжидать, что бы определиться в ситуации, когда бы рядом лежала моя полуголая жена, а в соседней комнате - двое маленьких киндеров. Какая я скотина. Ведь знал, что этот урод ничего не накосадырев не сделает, а, тем не менее, умыл руки.

«Боже,- молил я, крестясь под одеялом- я бы все отдал, что бы у него все было в порядке. Лучше бы я был на его месте»

         Я тут же поймал себя на мысли, что говорю какую то дешевую романтическую чушь. Общие слова, какой-то пошлый словесный оборот, неискренне меняюсь с ним местами. А ведь мне не в пример легче - я знаю кому мстить. Ну а дети, жена?... Как можно просить бога о таком. Кому что - ему виднее. Я попробовал переключиться с отвлекающих меня мыслей и сосредоточенно помолиться за здоровье брата. Я вложил всю искренность в свою молитву и в знак расскаивания я обещал принять любое наказание, которое я заслужил. Я поскользнулся на слове «любое» но дожал его до полной искренности, полагая, что торговаться сейчас не время. Боль и тревога перестали расти, но они как будто спрятались, затаились до сроку. Но что-то другое беспокоило больше. Какое-то слово. Я проворочался всю ночь и уже в утреннем полусне понял, что это было.

        Утром я все выкинул из головы, кроме насущных вопросов и день стал потихоньку обрастать суетой. Но я вспомнил это беспокоящее слово уже следующей ночью. Попробую по порядку, хотя это самая тяжелая часть моего рассказа. Я даже не знаю, как об этом вообще можно написать. Но и не писать я не смогу. Нет слов, описать тот ужас, который навалился на меня, когда я переступил порог дома брата. Первое что бросалось в глаза - это кровать, на которой били Сергея. Нет, не били - убивали. Долго, четыре часа его убивали и, наверное, убили. Кровь даже была на высоком потолке «сталинки». Ни на что уже было не оторвать глаз: кровь была везде. В каких то невероятных, нечеловеческих количествах.    

  Я понял, что моего брата нет в живых, что Ирка приедет и скажет, что Сергей умер, потому что после потери такого количества крови невозможно выжить. Кровью была пропитана подушка, на которой он лежал. Пропитана насквозь. Насквозь был пропитан матрац, сам диван и еще под диваном скопилось небольшое озерцо не до конца засохшей за ночь крови. Эта кровь вопиет ко мне с вопросом - доволен? Ты хотел лезть в мою жизнь, в мою душу - ну получи их целиком. Можешь соскрести мои мозги с обоев. На стене рядом с кроватью чернели темно-бурые сгустки какого-то вещества. Я не мог пошевелиться от ужаса поразившего меня при этих мыслях и в то же время я рвался отвернуться. Я кинулся к столу и стал истерично набирать номер больницы на вновь подключенном Ильей телефоне (их аппарат унесли вчера для «конспирации»). Было занято, потом долго не брали. Наконец я дозвонился. Быстро выпалив все необходимые для дачи справки данные на Серегу, я вдруг наткнулся, как на холодную сталь , на тишину на том конце провода и эта сталь вошла мне в грудь .Волосы стали подниматься на затылке а сердце перестало биться и медленно поехало вниз.

-Он у Вас...(пауза. Во всех случаях я убил бы её словами на том конце провода, но сейчас я хотел и боялся узнать ответ. Я не торопил её, но время забирало из меня жизнь. «Умереть сейчас и не узнать ничего» пронеслось на задворках тающего сознания)- он у Вас в четвертой хирургии, пятый этаж, первая палата.

-Понятно, понятно...Как состояние - я говорил, двигая онемевшую челюсть с боку на бок. Но меня поняли

-Состояние - средней тяжести... - и еще что там разное, но я уже не слышал. Кровь мощными толчками стала возвращаться в мозг, стало до боли жарко в висках .

«Жив! Жив! Жи-и-ив! ЖИВ!!!!!!»

-Убью на хуй всех! - бросив трубку, заорал я, так что испуганный Илья забежал в комнату с нехорошим вопросом на лице но, поняв все без слов, заулыбался.

Я подозвал его, рассказал о своем звонке, попросил его сделать кое-что из намеченного вчера мною плана мероприятий, а сам, пока он бегал по знакомым пацанам, «сел» на телефон. Первый кому дозвонился в такую рань и с первого раза был Кураня.

-Ты собирался сегодня пораньше вернуться в город

-Ну да, чего здесь делать. Устали уже отдыхать: в четыре, полпятого буду

-Я искал тебя вчера, но труба молчала, а на пейджер ты не отвечал

-Ну, извини: я в море с пейджером не купаюсь. А что случилось?

-Слушай, у меня вчера брата порезали. Он сейчас в больнице, восемнадцать ножевых ран. Так, что ты пораньше в город приезжай - на одном дыхании выпалил я, не давая вставить какие-нибудь изменения в озвученный график

-Да-а? А кто порезал, неизвестно?

-Есть наколки. Искали комерса белоруса, который у него ночевал, а он под раздачу попал

-Ну, понятно.. Хорошо, я постараюсь пораньше тут все закончить.

Он постарался...

Я через каждые четверть часа высовывался из окна, на шум каждой проезжающей машины - думал не надо ему терять время на беготню по лестницам. Уже Ира вернулась из больницы, обменялись новостями, я успел пару раз пообщаться с Олегом. Расставил маячки по нужным местам для разговора с ментами.

... в десять гуднула машина под окном.

Я кубарем скатился по лестнице и подлетел к водительской дверце. Смех в машине прервался и из машины , широко разведя руки, улыбаясь вальяжно выбрался Кураня.

-Здорово, брат,- полез обниматься он и, видя моё потерянное лицо, чуть убавил улыбку - Ну, что там у тебя случилось?

-Серегу порезали, чуть не убили. Ты вот что, давай едь домой, завези Лару, а потом возвращайся, поговорим.

-Погоди, чего ехать? Пока туду-сюда... Да говори сейчас, а то нам с Малышом ещё дома хавчик готовить надо.

Я видел, как недовольно вытянулось лицо у Ларисы - новой подружки Курани - ломались планы на приятный вечер. Объяснять что-то сейчас было лишним - на обиду просто не было времени и места. Каждому дано своя степень соучастия, у каждого своя планка сострадания.

Я все же оттащил Кураню в сторонку и, старательно напирая на полную готовность (адреса, явки, лёжки...) разработки по налетчикам, растолковал события последних 24 часов.

-Лады. Ты держи все на контроле, я завтра с утра на сходке доложусь по этому делу, организую группу и мы сразу едим к тебе.

Чувствуется профессионал - он уже был собран и строил в голове свои расклады. Но тут же я перехватил его взгляд в сторону оставленной машины.

-Ну все, до зара!

-До завтра .

Кураню с пол года назад оставила жена. Вернее, она оставила его два года назад, приняв Финское гражданство и переехав на ПМЖ на очень историческую Родину. Но пол года назад она прислала ему заявление на развод. Не могу до конца честно говорить на эту тему, слишком категорическое мнение у меня на этот счет, чтобы быть справедливым. Скажу только , что парень совсем потерял голову и серьёзно собирался примерить одноразовые белые тапочки. Совсем потерял голову и, вдруг, такая удача - Ларик (она же Малыш). Он будто Феникс, воскрес из пепла, даже похудел. Даже пить стал чуть-чуть меньше. Я был искренне рад за него, но только не сейчас.

-Всё в порядке - успокоил я Иру - он поехал созваниваться со своими ребятами.

Я почти не врал. Да мелочи все это, на самом деле ...

-А чего он не поднялся даже?

-Зачем время терять, я просил его поторопиться. Илья, позвони своему приятелю, ну ,тому, что был с тобой вчера, пусть он будет на стреме.

Все были измотаны прошедшим днем и нервным напряжением. Надо бы было идти спать, но мы все не расходились, все говорили обо всем прошедшем, и о том, что и как будет. Мы уже заглядывали вперед, глупцы. А может это просто защитная реакция?

                                                              §

Весь день - двигая дела, совершая какие-то звонки, ожидая Кураню - я все время возвращался мыслями к произошедшему и к своему участию в нем. И гнал, гнал эти мысли, что б не зациклиться и не впасть в ступор. Придет время, думал я, и расставим все по своим местам. Но мысли снова лезли из всех углов квартиры, слов, жестов, взглядов... Что-то откладывалось, зрело в глубине тех закутков, куда я задвигал важные вопросы. Но, подталкиваемые логикой развития событий, постепенно сформировались в конкретную диллему : что говорить и как? Правду, конечно, но какую? У меня их было много. Оставшись один, выкуривая последнюю сигарету, пришел к твердому решению, что буду поступать по правде, что означало буквально: говори, что сочтешь лучшем для дела, а дело веди так, что бы у тебя не было сомнений, что ты выгораживаешь себя - а там пусть будет, как Бог даст. Это и будет моим искренним раскаиванием и честной расплатой, о которой я молился накануне. «Но, по уму - за все мои кренделя - «Кресты»! Ну что ж, если такова плата - значит надо признавать векселя.

Причем здесь суд Божий и мирской, уголовный? Божий дар и яичница! А притом - думал я - что уж больно ты боишься мирского, нежели Божьего. Поторговаться вздумал. Но ты опять что-то там решаешь, а в горячке всем на голову нарешашь еще один блудняк - кому будет легче, если ты в тюрьму закроешься. Ты ж сейчас, если слово дашь, то завтра уже после первого хода не переиграть будет. Ты за себя не дотумкал, а теперь вот и за Господа решил придумать, как лучше... Всё, решено! Торг не уместен. Страшно себе жизнь ломать, ну да это ерунда за Серегину жизнь». Сейчас, когда угроза жизни миновала, я первый раз подумал об этой опасности вслух (если делать поправку на внутренний диалог). «За Серегину жизнь». Жизнь. Серегину. Жизнь.

          Душная ночь, жесткий матрац на полу - я ворочался, а надо было высыпаться, запастись силами перед «реализацией». Мышь ещё эта дурацкая: скребется где-то. Открываю глаза, чтобы поточнее определиться с направлением звука и запулить туда тапок и вижу на стене напротив бледное свечение от луны из окна, что за моей головой. Свечение заколебалось и сгустилось. Все тело мое окаменело и забилось мелкой дрожью, а через мгновение я перестал его чувствовать вообще - я услышал голос.

Нет - я УВИДЕЛ ГОЛОС!!!

      Глаза мои были слепы от огненного света, и свет этот и был голос. И проходил он через закрытые веки. И проходил он в меня через все тело. И Голос этот был ужасен - такой силы что обрывались внутренности как от взрывной волны и тело все превратилось в ушные перепонки. От голоса было не укрыться, да и негде было - я был весь окружен светом этого голоса , я висел в нем ни на что не опираясь. У Голоса не было определенного цвета: далеко на периферии появлялись какие-то знакомые цвета необыкновенной насыщенности, а прямо напротив меня(вокруг) как будто выгорали от мощного и жесткого излучения . Доли секунды - длинною в год - и меня снова затрясло звуковой волной и ужасом, распространяемым голосом:

                 ЦЕНОЮ ЖИЗНИ БУДЕТ ДОРОГАЯ ТЕБЕ ЖИЗНЬ

Я потерял волю при этих страшных словах. И, уже теряя сознание , стал цепляться за какую-то важную мысль, но страх подавил во мне все. Ужас, не страх, ужас... Но мысль была важная, я собрал остатки своего я ...

... и увидел себя распараличеным на полу со взглядом выпученных глаз упертым в стенку. На ней голубел отсвет луны. Меня трясло в ознобе на мокрых простынях. Мышь замолкла. Или это шум в ушах мешает что либо слышать. Как же все спят, когда тут такое?.. Барабанные перепонки подсели, будто в них выстрелили из газового ружья. Я умирал... Я видел себя сорвавшимся со скалы в черную пропасть Сна и как я, превращаясь в маленькую звездочку, кричу то важное, главное - что бы ОН услышал меня : мою, мою жизнь. Умоляю - мою!

          Я разбился. Кажется... Нет, проснулся, но разбитым. Первая мысль была: я успел Ему сказать? Мы договорились с Ним? Ну а как же?.. Нет, нет - конечно договорились. Я прошу Тебя - пусть будет, что договорились. Колбасило во все стороны - не мог попасть ногой в штанину: Господи, только бы договорились! И было в том голосе: «ничего мы с тобой не договорились и не договаривались», « ты хотел темнить, даже с собой», «ты хотел честную цену, хотел любую - эта самая честная из любой». И все было в этом голосе - слов только не было. Слова были у меня в башке , а снаружи меня - свет, от которого и сейчас солнечным утром покажется сумеречно.

                                                             §

И началось.

И навалилось, и придавило - не оглянуться. Так, только так и можно - не оглядываясь. Все уже решено, оговорено - только вперед. Как только выглядывал страх - кыш! Я гнал страх и гнал себя вперед к пропасти, где кончалась моя жизнь. Брали по очереди: Олега - били, допрашивали; Юру - били, допрашивали. Взяли Влада - убийцу-кик-боксера и наркомана (вот откуда звериная жестокость : заниженный болевой порог. А чужая жизнь - вообще копейка): били, порвали задницу до кровавых какашек. Он слился с потрохами. Так, обосранного , привезли к Иришке в разливуху : как все ответственные люди, она не могла пропустить работу. Она уже жалела его и от былого желания дать ему по морде при виде этого жалкого существа , ничего не осталось. Впрочем мне было наплевать на это : главное что она сказала мне, что звонила в больничку - там все в порядке, температура почти в норме. Я сказал, что Илья уже вернулся от Сереги : тот уже шутит (шутит!), хочет завтра домой выписываться. Даже бегал по палате, хотел Илью провожать. Радость, что всё получается , как надо и значит я все делаю правильно, начинала заполнять меня и приятно замирало сердце при мысли о этом. Но пока дела.

Взяли Алексея: били, допрашивали. Слился.

       В отделении милиции во всю кипела протокольная работа: шел опрос свидетелей, составлялась опись обнаруженных вещей, выявлялись связи и причастность к другим преступлениям . Нарыли больше десятка, так , что опера с "земли" за голову хватались- где людей набрать на опросы, тем более, что большинство было латентных, терпилы не заявлялись. Но все это мимо меня. Все это уже текло по проторенному руслу и я был рад, что теперь моё участие кончилось: теперь от меня ничего не зависит, как Бог даст. А мне надо ещё продержаться, пока оставшихся - главаря и его «правую руку»(по прозвищу «Нога») - будут брать.

          Как водится бухали всю дорогу - менты это называли допингом. За множеством звонков и движений, я не заметил, как произошло незаметное смещение радужных оттенков в сторону сумерек : ближе к вечеру стали приходить первые неприятные новости - слух об аресте Влада распространился по всей мишпохе. «Нога» и «Короток» не пришли на малину. Дело приобретало затяжной оборот. Мне это было не выдюжить. Не по деньгам, не по нервам и вообще - я ( по происшествию суток с момента налета) не нашел времени попасть к брату, а это мне сейчас представлялось едва ли не самым главным. Я постоянно помнил о ночном разговоре. Весь день мне хотелось поскорее исполнить свою часть договора и бежать к Сереге, чтобы убедиться в выполнения ответной части договора.

            А теперь вот такой облом. Еще позвонил кто-то из выписавшихся из больницы , передал какой-то странный и не понятный привет от брата - что тоже шкрябнуло по душе. Пришла с работы Ира, принесла водки и закуски, ребята привезли пару огромных арбузов. Я извелся весь прошедшим днем и отказался пить : просто сидел за столом, стыковал планы на завтрашний день. Усталость просто сморила меня и как только я понял, что колея прорыта капитально и никуда всем участникам драмы не соскочить - постарался незаметно прилечь в соседней комнате. Не раздеваясь, лишь откинувшись на покрывало со свешенными ногами, прикрыл воспаленными веками глаза и постарался продышаться прокуренными легкими. Слышал, как побежали парни за «доппайком». Уже сквозь обложивший дремотный туман , слышал как зазвонил телефон. Чуть напрягся по привычки, но успокоил себя: -Отдыхай, все уже позади. Услышал резкий вскрик Ирки : - Что?

Кому приходилось слышать эти «ЧТО?», тот знает им цену. Их не спутаешь не с какими другими словами. На всех языках - эти «что?» одинаковы, это вообще другой язык. Это не язык слов.

«Что?» - как эхо стояло у меня в ушах, пока я брел на ватных ногах к двери в комнату. Там, за дверью, в набухшей тишиной комнате сидела жена брата с совершенно потерянным лицом и прижимала к уху телефонную трубку. Её глаза лишь на мгновение остановились на мне и снова уставились в пространство.

-Что - прошмакал я

Ира качнула головой - отстань.

Она что-то растерянное сказала в трубку, из чего не ясно было, что произошло, лишь только, что речь шла о Сереге.

Наконец она положила трубку и уставилась полными боли глазами на меня.

-Что - спросили все комнатные

-Сергея перевели в реанимацию

-Почему , у него ведь все было хорошо - сказал я и вспомнил, что именно это Ира спрашивала в трубку.

Позвонил, парень из его палаты, сказал что его надо срочно спасать , а то его забрали в психушку. Там его заколют на смерть. Кому он там нужен будет?

- Что случилось-то?

- У него поехала крыша - у нее вдруг фонтаном брызнули слезы, но молящими глазами продолжала смотреть на меня. В самое сердце, в самую душу - все зависело от меня. У меня боль взорвалась внутри живота и меня всего переломило пополам. Скрюченный, я добрел до дивана и рухнул на него . Меня душил спазм, не было воздуха а в голове бушевал инсульт : в висках отдавали микровзрывы рушившихся сосудов. Я был как подбитое животное, которое умирает от боли и боль эта застит ему весь мир. Меня уже ели, не умершего до конца, ели - а мне было плевать, лишь бы скорее кончилась эта боль. За занавесом этой боли, что-то происходило, двигалось, говорило, тормошило - но ничего этого не было для меня. Было огромное своей болью «любой». Он не обманул - любой , самой что ни на есть настоящей ценой. Самой настоящей - настоящее не бывает! Я опять хитрил, и я, только я виноват... Только я должен платить. Я ? Я! Так почему он? Потому что, ты сам поставил на кон его жизнь. От твоей «правды» зависело куда качнутся весы справедливости. А ты опять врал... Господи, я прям сейчас готов , хоть пешком в Кресты... Господи, ну убей меня, прям сейчас, здесь. Я не могу жить с этим. Убей меня, еще не поздно, никто не узнает о нашем договоре, все сделаю, как захочешь, проси еще что хочешь. Только мое, у меня , а не у них...Бери здоровье. Я уже схожу с ума...моя голова...

         Что-то произошло. Чуть вернулось ощущение реальности. Со мной говорил Курагин, рядом стояли с бутылками и закусками в руках ребята. Вся морда у меня была мокрая от соплей и слез. Я нервно икал, после рыданий и спазм медленно отступал. Меня успокаивали, похлопывали по плечу, гладили, Кураня орал, проявляя мужество. Налил мне стакан водки и силком заставил выпить, приговаривая: «лучшее лекарство»... Помогло, отпустило. Я стал говорить, я стал думать... Я захмелел и тупая баранья настырность вперемешку с животным же озлобленность (на кого?) толкнули меня - едем спасать Серегу в больнице. И все поддакивали, помогали, кто чем. И мы поехали: распугали пол- отделения реанимации ночными разборками с персоналом, прежде чем одному из нас в виде большого исключения и под честное слово больше не шуметь разрешили пройти к дежурному леч.врачу. Ира, как близкий родственник (!) зашла в приемный покой, а я остался в коридоре. Присел на скамейку и закурил сотую за день сигарету.

-Мяу - раздалось справа от меня .

Я оглянулся. Под лестницей никого не было, лишь плотная тень пролегла по полу и частично, преломившись косым углом, на стену. И эта часть шевельнулась: прямо из стены, из ниоткуда на меня вышла пестрая кошка и пошла прямо ко мне. В её движении было что-то не кошачье. И глаза - животные не смотрят так прямо в глаза человеку. Она не боялась. Боялся я. Но прежде чем адреналин затряс меня, она подошла ко мне и потерлась об ногу. Меня как будто малого дитятю качнуло на теплых родительских руках: раз - и готовый провалится в преисподнюю, я оказался на небесах райского покоя и блаженства. Я нагнулся погладить её, но она так посмотрела на меня, что я счел за лучшее оставить её в покое. Мурлыча, она отошла в сторонку и, сев наподобие сфинкса, стала смотреть на дверь в приемный покой.

Когда вышла Иринка, она лишь уточнила мне что у Сереги «делириум» и в реанимации он - что б из окна не выпрыгнул. Ещё кое что - остальное я уже знал. Или чувствовал - кому как нравится. Кошак проводил нас до выхода из больницы и исчез в парковых кустах (вопреки моим тайным чаяниям). Через два дня погонь и засад , когда все были упакованы и расколоты - я уговорил врача пустить меня к Сергею. Ещё через неделю -десять дней его выписали.

Все эти дни я жил или у него или у Курани, изредка заскакивая домой. Но однажды остался переночевать. Большое дело, скажу я Вам, поспать часов девять с открытыми окнами не боясь отфумигаченых комаров. А то и десятый прихватишь - вот и Рай! На потенции нервяки не сказываются - это все ерунда и враки старых импотентов. И жизнь на пике своего физического блаженства плавно перетекает в блаженство потустороннее , где ты можешь все , где ты никогда не погибнешь, где ты будешь жить вечно...

                                                              §

-А-а-а...

Опять:

-О-ооо, а-ааа, ы-оа...

Над головой черный потолок моей спальни . И ночь вздрагивает от этого нечеловеческого воя : ы-ыыы, у-ууу, а-а-а...

Поднимаюсь на локте и понимаю что это стонет моя жена. Я, пуганный, нервно тереблю её за плечо: Тань, Тань - проснись.

В ответ четкий и внятный, лишь в перебивах всхлипов, её голос: Нет, Сережа, нет... Нет! А-аауы...

И тогда я уже очень испуганно начинаю её тормошить: вставай, проснись немедленно! Вся её подушка влажна от слез: слезы на лице и голой груди.

Проснись, - ору я, не на шутку напуганный, ей . Пару минут такой борьбы и она наконец говорит мне, захлебываясь рыданием:

-  Перестань трясти, мне больно. Только что умер

Сережа!

-?!!

-  Попал под электричку. Я говорила , что бы он не играл на рельсах. Такой страшный сон. Я не могу... похороны...

Я упал в подушки и загрыз свой уже вырывавшейся стон. Бог мой, я все помню. Прости меня, окаянного, пронеси чашу сию, Господи. Дай мне умереть раньше детей моих. Я устал от чужих смертей - дай мне мою или перестань мучить...

                                                             §

Через пол года, может меньше - зимой - подо мной взорвался погрузчик. Меня вместе с крышкой аккумуляторного отсека взрывной волной подбросило вверх (компрессионный перелом трех позвонков поясничного отдела), но нога зацепилась за педаль. Я ударился грудью о руль (перелом правых подвздошных ребер) и как бильярдный шар отлетел назад, где 0,7 секунды назад было моё улетевшее седло, и где теперь клокотал вулкан взрывающихся и кипящих аккумуляторов. Упав со всего маху на ребристый край одного из них я поломал себе крестец и копчик, от чего правую часть тела у меня парализовало, но я этого не ощутил, т.к. меня уже сотрясала агония электро-ударов высокой силы. Я задымился и, уже умирая, вытащил ногу из под педали. Рухнув на бетонный пол я успел выцепить такую страшную в своей простоте и конкретности мысли : - Так вот как умирают

И я умер.

Меня оттащили от готовой развалиться на куски машины. Откачали. Когда приехала «неотложка» - она застала разбитого и обездвиженного человека, неуклюже острящего по поводу себя и всех собравшихся на ЧП. Я видел, что у меня от живота и из легких ещё шёл дымок. Но мне было хорошо. Хорошо, как никогда в жизни, и не только из-за её нового приобретения - это особый кайф. Но вот старое! Под старым была подведена черта: метастазы постоянно страха ожидания второй части уговора исчезли.

Что надо человеку для счастья?

Ха, какой простой вопрос...

Я не вру

                                                              §

Я сижу на берегу океана, подставив лицо солнцу. На море штиль. Волны мерно накатывают на берег и там, где твёрдые породы врезались в белый песок, вода прозрачно бела, а в каменной лагуне - от светло-голубого на отмелях до темно-лазоревого на глубине. Океан спокоен. Языки прибоя не могут сбить пены, и редкие пузырьки плавают небольшими стайками у моих ног. Косяки рыб вдруг блеснут на разворотах своими серебристыми боками, и блеск этот сливается с блеском водной глади. Под полузакрытыми веками - красные и желтые круги. Отлив обнажил скрытую часть дна, и прибрежные ракушки лениво ворочаются на волне, издавая ни на что не похожий приятный шелест. Я слушаю его ритм, и он сливается с ритмом моего сердца. Дыхание невольно подстраивается под размер волн. Вдох. Пауза. Выдох. Пауза. Вдох. Мы дышим. Я слышу его дыхание. Мне не тревожно, не радостно, мне ровно. Он слишком велик для мелких чувств. Мне не нужен переводчик, чтобы понять его молчание. Мне ничего не надо, у меня уже все есть. Он уже входит в меня, как когда-то входил в него я. Весь.

А пока...