Нравственное значение богословия "Исповеди" блаженного Августина

«Исповедь» — общее название 13 автобиографических сочинений блаженного Аврелия Августина, написанных около 397—398 года от Р.Х. по просьбе епископа итальянского города Нола святителя Павлина спустя десять лет после обращения Августина ко Христу, вскоре после возведения его в епископское достоинство.

«Исповедь» считается первым образцом автобиографии в европейской литературе. Она охватывает часть жизненного пути блаженного Августина (33 года из около 40 прожитых им к моменту написания), и содержит повествование о его духовном поиске. Автор критикует манихейство, неоплатонизм и астрологию, а последние 4 книги посвящены размышлениям о таинстве исповеди, толкованию Книги Бытия, изложению учения о Троице, рассуждениям о природе  памяти,  времени и языка.

Проповедь блаженного Августина - проповедь истинно-православного благочестия - есть слово для нашего времени, как сам он писал в "Исповеди": "Я медлил с обращением ко Господу. Мою жизнь в Тебе я продолжал откладывать со дня на день, но я не откладывал смерть, ежедневно содевая ее в себе. Я был влюблен в мысль о счастливой жизни, но я боялся найти ее в ее настоящем месте, я искал ее тем, что убегал прочь от нее. Я думал, что был бы невыразимо несчастен, если бы лишился женских объятий, и я никогда не думал о Твоей милости как о врачевстве, исцеляющем эту слабость, ибо никогда не испытывал его... Я отгонял от себя эти скорбные слова: "Как долго? Как долго? Отчего не теперь?"

Эти слова как будто написаны для нас, немощных православных христиан, ибо мы тоже влюблены в "мысль о счастливой жизни" и не думаем о Божией милости как о врачевстве наших немощей. Сможем ли мы, вдохновившись примером этого доброго и истинного Отца Церкви, встать смело на путь, который ведет ко спасению, повторяя слова блаженного Августина: "Отчего не теперь?"

Вернемся же к основному предмету нашего разговора. Исповедь, в отличие от автобиографии или биографии, повествует не о жизни «человека внешнего», а о рождении «человека внутреннего». Ее главная тема - рождение в душе автора «нового» «внутреннего» человека, христианина, освободившегося от оков старой, прежней жизни. Исповедь – это акт самосознания человека-христианина. Будучи по форме повествованием от первого лица, «Исповедь» – не столько монолог, сколько диалог Августина с Богом, речь, обращенная не к абстрактному «читателю», а к Нему: «Исповедь» открывается хвалой Богу и обращением к Нему автора, в котором, с одной стороны, между говорящим и Богом выдерживается дистанция, и одновременно устанавливается очень близкий контакт:

«Позволь мне говорить перед Тобой, Милосердный, мне, «праху и пеплу»,.. к милосердию Твоему, не к человеку, который осмеет меня, обращаюсь я. Может быть, и Ты посмеешься надо мной, но, обратившись ко мне, пожалеешь меня». Как мы видим, на фоне непрерывающегося диалога с Богом, в «Исповеди» разворачивается постоянный диалог Августина с самим собой, отражающий борьбу в его душе разных начал, человека «внешнего и человека «внутреннего», «ветхого» и «нового». Самостоятельно победить в этой борьбе ни автор «Исповеди»», ни любой человек в его лице не в силах. Поэтому так часто в «Исповеди» звучат молитвенные обращения автора к Богу, в котором он ищет и находит опору для своего мятущегося «я». Кульминационный момент этой борьбы – последние главы восьмой книги, заканчивающейся знаменитым эпизодом просветления сознания Августина – его мистического озарения, пережитого в саду под смоковницей, когда плача от бессилия открыть в себе источник веры, он услышал детский голос, повелевающий ему открыть книгу и читать. Вернувшись в дом, Августин наугад открывает евангельские Послания и сразу находит вразумляющие его слова. Они отделяют того человека, который является персонажем восьми книг «Исповеди», от того, словно рожденного вновь, который «Исповедь» пишет. Августин Аврелий в своем произведении повествует о своем желании познать душу свою и Бога, и о том, что всему, что есть у него, он обязан Ему. «Я исповедуюсь и в том, что о себе знаю; исповедуюсь и в том, чего о себе не знаю, ибо то, что я о себе знаю, я знаю озаренный Твоим светом, а то, чего о себе не знаю, я не буду знать до тех пор, пока «потемки мои» не станут «как полдень» пред лицом Твоим» (Исповедь, гл 10, 7).

Знание о нашем несовершенстве и познание веры возможны только благодаря Богу. Именно Он дает человеку постичь что-то посредством откровения. Августин пытается понять, что есть Бог, которого он любит. Иначе он не может понять, что любит. Он обращается к небу, земле и к ветру, но «телесные вестники» говорят ему о том, что «они не боги». Бог не является чем-то телесным. И чувственное восприятие не может дать ответ о том, что Он есть. Значит, через ощущения нельзя понять Бога.

Августин обращается к своей душе. «Этой душой моей поднимусь к Тому, Кто создал меня, прихожу к равнинам и обширным дворцам памяти, где находятся сокровищницы, куда свезены бесчисленные образы всего, что было воспринято, и все наши мысли» (гл 10, 12). Он говорит о своей памяти как о «дворцах», где сложены его знания и мысли, которые нужно обдумать или переработать, и все то, что он смог воспринять чувством. Там однако, содержатся не сами чувственные предметы, а образы их, сразу же предстающие перед умственным взором того, кто о них вспомнил.

В памяти хранятся душевные состояния, но сохранить эти переживания, так как они были когда-то пережиты уже нельзя. Примером, этого может быть, печаль, которую потом переживаешь радостно. «Память это как желудок души, а радость и печаль – это пища, сладкая и горькая: вверенные памяти, они как бы переплетены в желудок, где могут лежать, нос охранить вкус не могут» (гл. 10, 21). Это все сила памяти, сила ума, который обладает огромными силами. Однако сам человек не знает о могуществе этой силы.  «Где нашел я истину, там нашел я и Бога моего, самое Истину, и с того дня, как узнал ее, я ее не забывал» (гл. 10, 35). Так можно сказать, что Бог живет в памяти человека, потому что он его помнит: «Ты живешь в ней, потому что я помню Тебя с того дня, как узнал Тебя, и в ней нахожу Тебя, Тебя вспоминая» (гл. 10, 36).

Знание здесь как припоминание, новое обретение вечных образов, которые уже заложены Богом в памяти человека. В памяти заключено все, абсолютно все, что только можно знать. 

Когда Августин ищет Бога, он ищет счастливой жизни, радости. «И настоящая счастливая жизнь в том, чтобы радоваться Тобой, от Тебя, ради Тебя: это настоящая счастливая жизнь, и другой нет» (гл. 10, 32). Для Августина счастливая жизнь – это «радость, даруемая истиной, т.е. Тобой, Господи, ибо Ты - Истина, Просвещение мое, Спасение лица моего, Бог мой» (гл. 10, 33). Богословие Августина во многом повлияла на становление европейской гносеологической традиции, и является ярким примером мистического пути познания.

Богословие Августина связано с библейской традицией глубочайшим образом. Мы можем убедиться в этом обратившись к одной из мыслей апостола Павла: Христос - как Сын в доме Его; дом же Его - мы, если только дерзновение и упование, которым хвалимся, твердо сохраним до конца (Евр.3:6). Таково же и мнение Августина.Человек может свободно выбрать «созидание в себе храма» и, очистившись от «адамова наследства», стать праведником, жить «по духу» и в конце получить вечную жизнь. Или же человек будет «рыть в себе могилу», падать духом и живет только «по плоти», в грехе, что ведет человека к внутренней, настоящей «вечной смерти». Воля Божья предписывает человеку полюса притяжения и отталкивания - держаться мира горнего, удаляться от мира дольнего (т.е. умирать для этого мира), очищая «чистотой сердца» внутреннее око, способное видеть Бога. Путешествие в Град Божий начинается внутри (изнутри) самого человека. Августин считал, что для уразумения воли божьей необходимо иметь 7 условий: Страх Божий, дух благочестия, степень знания, степень силы (крепости), совет милосердия, чистота сердца, мудрость.

Августин заложил основы христианских представлений о смерти: смерть приходит быстро, и от нее не убежать. Человек пребывает в этом мире в изгнании, и он не должен ни на что в здешнем мире возлагать надежд - о чем ему напоминают постигающие напасти, злоключения, возвращающие его к самому себе, т.е. к своей душе. Соединение души и тела - благо для души, ведь тело - не темница души, а ее средоточие, основа индивидуальности и бессмертия души.