Тайна Крымской войны: экономический аспект

Формальным поводом к несчастливой для России Крымской войне послужила передача турками в декабре 1852 года ключей от церкви Рождества Христова в Вифлееме католикам-францисканцам (до того ключи были у Иерусалимской православной общины). Однако Российская империя, как покровительница православных в Османской империи, сочла это нарушением прежних договоренностей.

В ответ российский канцлер Нессельроде (в «Левше» он выведен под именем Кисельвроде) от лица императора Николая I заявил, что Россия «не потерпит полученного от Османской империи оскорбления... vis pacem, para bellum!» (лат. «хочешь мира, готовься к войне!»).

Третьего июля 1853 г. русские войска заняли подчинённые султану дунайские княжества Молдавию и Валахию «в залог, доколе Турция не удовлетворит справедливые требования России». Но Османская империя не подчинилась «справедливым требованиям», в результате чего разразилась война.

А БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ ПРОТИВ!

Конечно, это была только верхушка айсберга европейских противоречий, приведших к войне. Российская империя, раскинувшаяся от Варшавы до Аляски, будучи на взлете своего могущества, неожиданно стала изгоем Европы. Даже те страны, которые до этого были дружественны к России (как Прусское королевство) или же были ей обязаны политически (как Австрийская империя), заняли позицию неблагожелательного нейтралитета, а то и вовсе грозили пойти на неё войной.

Безусловно, одну слабосильную Османскую империю Николай I одолел бы легко. Но после нескольких побед над турками Россия, вдруг, оказалась перед лицом объединенной османо-франко-британо-сардинской (?!) коалиции.

Душой коалиции была Британская империя. Нессельроде еще в январе 1853 г. предрек, что «на удалённом театре боевых действий, не считая солдат, нужных для десанта, потребуются в основном силы флота для открытия проливов, после чего объединённые флоты Британии, Франции и Турции быстро покончат с российским флотом на Чёрном море». Без английского флота эта коалиция была бы просто несостоятельна. Да и 50-тысячный ограниченный британский контингент, пусть и уступающий в численности военным контингентам турок и французов, был явно не лишним в этой борьбе.

Но и с силами коалиции Российская империя могла бы как-то совладать. Однако британцы применили против россиян воистину свое секретное оружие — дипломатию. Чтобы «дружить против России», они помирились со своими доселе заклятыми врагами — французами, что Николай I cчитал немыслимым. А обещая золотые горы, британцы втянули в войну даже далекое Сардинское королевство. Но и этого бриттам показалось мало. У премьер-министра Британии Генри Пальмерстона были воистину наполеоновские планы: Аландские острова и Финляндия возвращаются Швеции; Прибалтийский край отходит к Пруссии; королевство Польское должно быть восстановлено (!); Молдавия, Валахия и устье Дуная отходят Австрии, а Ломбардия и Венеция от Австрии переходят к Сардинскому королевству; Крым и Кавказ отходят к Турции, причём на Кавказе Черкессия образует отдельное государство, вассальное Турции.

   Вот в воинственном азарте
   Воевода Пальмерстон
   Поражает Русь на карте
   Указательным перстом...

Возникает вопрос: почему же Британская империя оказалась столь непримирима к России? Надо понимать: в Британии, стране с демократическим фасадом, на изменение политического курса требуется значительное время. И значит, негативное отношение к России возникло у английского истеблишмента задолго до инцидента с ключами.

ПРОСЧЕТ ИМПЕРАТОРА

Император Николай I относился к европейской политической системе как к священной и незыблемой со времен победы над Наполеоном. А вот для британцев не было постоянных союзников — были лишь постоянные интересы Британской империи.

С момента выхода к Черному морю Россия начала вести свою морскую торговлю — прежде всего с все той же Османской империей. Поначалу основным экспортным товаром были меха, которые турки покупали очень охотно, в то время как в Европе мода на русских соболей уже прошла. От турок же поступали шелк, вино, ладан и прочие восточные товары. Но с 1783 г., когда российские корабли получили право прохода через Босфор и Дарданеллы, первую строку российского экспорта заняли зерновые. Хлеб из Подолии, Волыни и Малороссии везли в Херсон или Одессу, где перегружали на баржи. Так Одесса, в 1794 г. еще маленький порт Хаджи-бей, превратилась в крупнейший торговый центр на Черном море. И если в конце XVIII в. Россия экспортировала в среднем 0,84 млн. гектолитров зерна (и практически все шло на нужды Османской империи), то в 1816–1820 г. г. среднегодовой объем экспорта зерна достиг 5,8 млн. гектолитров (из которых треть уже шла в Южную Европу). И при этом цены на зерно также росли! Ведь на континенте начался демографический бум.

А в 1840-х годах, когда в Северной Европе из-за эпидемии фитофтороза пропал урожай картофеля, экспортный объем продаж русского зерна увеличился вдвое. В 1847 г. он достиг нового максимума — 12,4 млн. гектолитров. И цены на него также выросли!

Британия пострадала от неурожая картофеля едва ли не больше всех, а потому отменила свои импортные ограничения на ввоз хлеба. И главным поставщиком хлеба в Британию стала именно Россия. Чтобы как-то диверсифицировать поставки хлеба, англичане начали активно покупать хлеб, выращенный в США, а также в османских провинциях Молдавии и Валахии. Из последних на туманный Альбион ежегодно отправлялось 1–2 млн. гектолитров пшеницы и кукурузы.

Как верно заметил Маркс, «Англия не может допустить, чтобы Россия постепенно поглотила придунайские страны, значение которых как хлебной житницы все возрастает; она не может позволить, чтобы Россия закрыла судоходство по Дунаю. Русский хлеб и теперь составляет слишком важную статью в потреблении Англии; присоединение же к России этих производящих зерно пограничных с нею стран поставило бы Великобританию в полную зависимость от России и Соединенных Штатов и превратило бы эти две страны в регуляторов мирового хлебного рынка».

Но хлебный вопрос был только Сциллой. Харибдой стала Трапезундская торговля. По Андрианопольскому мирному договору 1829 г., заключенному с Турцией после победоносной войны, Россия добилась права свободного, без турецкого досмотра, прохода торговых судов через проливы. А по Ункяр-Искелесийскому договору 1833 г. с Турцией Россия вообще могла не допускать военные корабли других стран в Черное море.

Британия весьма болезненно отнеслась к этому договору. Горлышко от черноморской бутылки, как оказалось, может закрываться и с русской стороны! А ведь помимо того, что четверть импорта в Турцию составляли английские товары, так и вся английская торговля с Персией велась тогда через черноморский Трапезунд (Суэцкого канала еще не было). С большим трудом добившись отмены Ункяр-Искелесийского договора, Британия нарастила поставки своих товаров в Персию: если в 1842 г. через Дарданеллы проследовало 250 английских судов, то в 1851 г. их было уже 1741!

Парадокс! Но в 1827–1853 г. г. именно Британия занимала первое место в российском импорте и экспорте! Как бы сейчас сказали, «Британская империя была для России стратегическим партнером».

И все же желание Британии минимизировать свои риски в Турции от возможного российского вмешательства пересилило чувство выгоды от торговли с Россией, которая, надо сказать, не была стратегическим партнером для Британии. Снова дадим слово К. Марксу: «...Когда Россия начала свою агрессию против Турции, национальная вражда сразу же прорвалась наружу; пожалуй, ни одна война не была так популярна, как эта. Партии мира пришлось на время замолчать; даже значительная часть ее членов была увлечена общим потоком».

Удивительно, но в ХХ веке этот «парадокс Российской империи» снова сработал: Россия вступила в войну с Германской империей, при том, что в 1913 г. 52,7% импорта в Россию составляли немецкие товары, а 31,7% импорта Германии составляло российское сырье.

Еще один парадокс заключался в том, что в 1910 г. Россия продала за рубеж 128 млн. гектолитров зерна, т. е. в десять раз больше (!), чем в 1847 г. Однако это вовсе не привело к войне с Британией, потому что в тот момент это уже никак не затрагивало интересы Лондона. Наоборот, именно Британия стала союзником России против Германии.

ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ НОКДАУН

Даже после сдачи Севастополя у России еще оставались некоторые шансы выйти из войны с почетным миром. И османская армия, и французы с англичанами изрядно пообтрепались. Стороны вошли в клинч.

Но Англия опять склонила чашу весов в свою пользу, использовав дипломатию. Всю войну австрийская империя Габсбургов держала в напряжении западную границу Российской империи. Там постоянно под ружьем находилось до 300 тысяч русских солдат, тогда как в Севастополе каждый батальон был на счету. А в декабре 1855 г. (с подачи англичан) австрийцы неожиданно предъявили России ультиматум, принуждая её к миру с турками. Этот ультиматум поддержала также Пруссия. И новому русскому царю Александру II не оставалось ничего иного, как уступить...

ПОСТСКРИПТУМ

Подводя итоги, можем уверенно сказать, что приоритетными задачами Великобритании в Крымской войне было: обеспечить монопсонию на своем хлебном рынке; «продавить» свои экономические интересы в Турции; заставить Россию отказаться от проводимой Николаем I протекционистской политики ограничения британского импорта.

Все эти задачи были Британией успешно решены: Россия потеряла возможность монопольно распоряжаться на британском хлебном рынке; её доля в турецком импорте уменьшилась с 15% в 1853 г. до 5% в 1861 г. (а британская увеличилась за тот же период с 25% до 40%); а уже в 1857 г., т. е. менее чем через год после окончания Крымской войны, в России был введён либеральный таможенный тариф, снизивший до минимума российские таможенные пошлины, что, вероятно, являлось одним из условий, навязанных России Великобританией в ходе закулисных мирных переговоров.

А что же церковь Рождества Христова в Вифлееме? Ныне она находится в совместном управлении Иерусалимской православной церкви, Армянской апостольской церкви и Римско-католической церкви. Все три христианские конфессии имеют при базилике свои монашеские общины, и с тех пор новый casus belli не возникал...