Хищник и жертва
Я публикую эту статью в ответ на публикацию уважаемой Галины Ивановой "Естественный отбор или мирное сосуществование?" http://maxpark.com/community/88/content/3556647
Процесс видообразования обычно объясняется тем, что постоянно возникающие мутационные изменения подвергаются отбору окружающей средой. Если вдруг мутация оказалась благоприятной, позволяющей организму лучше добывать пропитание и производить потомство, возникает новый вид. Это действительно получалось, в лаборатории. До возникновения генной инженерии таким образом работали селекционеры.
Однако в приоде чаще происходит нечто немного иное. Ничем не отличающиеся от других особи, без всяких заметных мутаций, оказываются в условиях, где им доступна нетипичная для данного вида добыча. И тогда поколение за поколением в потомстве появляются особи, которым охота на данный новый вид добычи дается лучше, чем другим. Происходит специализация именно на этом виде добычи, которая и ведет к образованию нового вида. Важно тут то, что генетическое различие между особями, сохраняющими прежний тип питания и теми, кто пререходит на новую пищу, возникает весьма постепенно, отнюдь не скачком. Тому есть живые, наблюдаемые примеры, причем на разных стадиях выделения одного вида из другого.
Я хочу рассказать о самом начале процесса, когда хищник нашел новый источник пищи, но еще не известно, получится ли из этого новый вид. Поразительно, какими неожиданными могут оказаться связи жертвы и хищника.
1. Пауки и летучие мыши.
http://i.i.com.com/cnwk.1d/i/tim/2013/03/18/bat-eating-spider-620_620x350.jpg
Пауки, называемые птицееедами известны всем. Но птицы, становятся добычей пауков относительно редко и большей частью совсем не тех, кого называют птицеедами. Больше сообщений о том, что птиц иногда ловят австралийские пауки Nephila Edulis (по иронии называемые съедобными).
В отличии от птиц, летучие мыши входят в постоянный рацион нескольких видов пауков, в самых разных углах планеты. Сеть, которую плетут одни из них, прочна достаточно, что бы удержать летучую мышь небольших размеров. Другие просто залезают в пецеры, где летучие мыши живут. Разумеется, охота на летучих мышей возможна только там, где они есть. В других местах пауки тех же видов довольствуются своей обычной добычей.
Пожалуй самым интересным является то, что паукам, которые охотятся на летучих мышей, удается плести сеть, которую летучие мыши не способны обнаружить своим ультразвуковым радаром. Это на сегодня единственное наблюдаемое различие.
2. Сороконожки и летучие мыши.
http://arthropoda.files.wordpress.com/2009/12/unluckybat1.jpg
Пауки не единственный хищник, который нашел вкус в летучих мышах. Достаточно часто можно наблюдать змей, сторожащих выход из пещеры, что бы схватить пролетающую мимо мышь. Но пожалуй самым необычным хищником являются сороконожки.
Разумеется, это очень большие сороконожки, Scolopendra gigantea, до 30 см длиной.
Проживающие в Перу гигатны научились ловить мышей прямо в воздухе.
3. Сомы и голуби
http://www.sott.net/image/image/s6/123148/large/Catfish_grabs_pigeon.jpg
Сомы только учатся ловить голубей, слетевшихся на водопой. Получается это не очень, но сомы стараются. Глядишь, через какое то время они станут хватать голубей так же, как крокодилы хватают пришедших на водопой антилоп. Наблюдение сделано во Франции. Можно посмотреть и видео.
http://www.youtube.com/watch?v=gm1CfP5ouwU
4. Лягушки и мыши.
http://img.thesun.co.uk/multimedia/archive/01156/SNN0337A--6821_1156270a.jpg
Мышей едят разумеется весьма крупные лягушки. Сказать, что где либо лягушки на мышах специализируются вроде бы нельзя. Лягушки не гоняются за добычей, но охотятся, можно сказать, из засады. Но мыши бывают добычей нескольких видов лягушек, африканских и австралийских. Хотя на видео внизу показано кормление лягушки, живущей в неволе, подобное происходмт и в природе. Особенно в районах свалок пути лягушек и мышей пересекаются все чаще.
http://www.youtube.com/watch?v=DugaRldhBrQ&feature=player_embedded
5. Богомолы и птицы.
http://i.crackedcdn.com/phpimages/article/1/5/3/180153.jpg?v=1
Так же, как и пауки, богомолы способны с насекомых переориентироваться на птиц. Разумеется, речь идет о крупных богомолах и мелких птицах. Правда, пока птицы становятся жертвами богомолов редко.
6. Мотыльки и люди.
http://i.crackedcdn.com/phpimages/article/1/5/5/180155.jpg?v=1
Мотыльки рода Calyptra, родственные тем, что пьют нектар из цветов или сок из зрелых фруктов, перешли на питание кровью. Как будто недостаточно комаров.
В данном случае процесс видообразования завершен. Виды Calyptra thalictri, Calyptra lata и Calyptra eustrigata питаются исключительно кровью. Но другие представители рода, почти от них не отличающиеся (разве что строением хоботка), продолжают питаться нектаром как ни в чем ни бывало.
Post Scriptum.
В природе можно встретить отношения на любой вкус. Существует беспощадная межвидовая конкуренция, но и симбиоз. Существует конкуренция за право оставить потомство, но и трогательная забота о чужом потомстве. Хищничество соседствует с самопожертвоанием. Борьба соседствует с сотрудничеством. Правда, когда речь идет оборьбе, часто считается, что она идет между хищником и жертвой. На самом деле хищник находится в зависимости от жертвы. Если хищник слишком эффективен, он подрывает собственную пищевую базу и вымирает. Иногда так же и наоборот - жертва находится в зависимости от хищника. Особенно это касается стадных животных, среди которых в отсутствии хищника начинают распространяться болезни и паразиты, что приводит к повышению смертности.
Комментарии
Экстремизмом называют крайнее проявление агрессии и жестокости. Но ведь у людей крайним проявлением может быть что-то другое: не обязательно агрессивное и не обязательно жестокое. Будет ли это экстремизм опасного свойства?!
Например, маниакальное желание женщины понравиться мужчине толкает её на рискованные операции по переделки своего тела: лица, груди, других частей. Хорошо это или плохо? Женщина не наносит вред окружающим людям, это её личное дело. Она проявляет невротическую наклонность по отношению к себе, а не к другим. Однако, что в результате?
А не лежит ли в проявлении крайней жестокости к другим, та же, только трансформированная, маниакальность к себе? Если да, то должен быть особый механизм зарождения, развития и трансформации неотрицательного единичного явления во что-то отрицательное массовое.
Рассмотрим, как устроен человеческий интеллект (сознание) и эмоциональный орган его чувств (душа). Они разделены и независимы друг от друга. В каком-то смысле, они – антиподы. Если душа просит, скажем, веселья, то разум вряд ли удержит от этого душу. И наоборот, часто люди понимаю разумом, что надо беречь здоровье, делать гимнастику по утрам, выходить на пробежки, закалятся, но душа почему-то к этому не лежит. Один из таких моментов борьбы сердца и разума шутливо описан Венедиктом Ерофеевым в его поэме «Москва – Петушки»:
Комментарий удален модератором
Назначение подсознания быть условным «тормозом» крайних проявлений интеллекта и эмоций. Подсознание не осознаётся мозгом и не воспринимается душой, иначе мы имели бы дело с чем-то конкретно вещественным. Но мы имеем дело только с абстрактной энергией, наличие которой тормозит, а отсутствие никак не тормозит деятельность интеллекта и эмоций, и поэтому проявление этой энергии бессознательно.
Казалось бы, какой смысл говорить в общем, про то, что не поддаётся осознанию или эмоциональному восприятию? Что не проявляется конкретно на практике?
А вот это не так!
Спрашивается, как могут происходить в человеке противоестественные, казалось бы, процессы, ведь «охота пуще неволи»? Разве можно запрограммировать волю людей?
«Отчего они все так грубы? А? И грубы-то ведь, подчеркнуто грубы, в те самые мгновения, когда нельзя быть грубым, когда у человека с похмелья все нервы навыпуск, когда он малодушен и тих! Почему так?! о, если бы весь мир, если бы каждый в мире был бы, как я сейчас, тих и боязлив и был бы также ни в чем не уверен: ни в себе, ни в серьезности своего места под небом – как хорошо было бы! Никаких энтузиастов, никаких подвигов, никакой одержимости! – всеобщее малодушие. Я согласился бы жить на земле целую вечность, если бы мне прежде показали уголок, где не всегда есть место подвигам. «Всеобщее малодушие» – да ведь это спасение ото всех бед, эта панацея, этот предикат величайшего совершенства»!