О русофобии: как они это делают

Недавно на территории Донбасса был задержан журналист «Новой газеты» Павел Каныгин. Органы госбезопасности самопровозглашенной республики заподозрили его в сотрудничестве с украинскими СМИ и, от греха подальше, отправили домой.

Конечно, этот инцидент даст пищу для многих и многих либеральных и около либеральных публичных выкриков об удушении свободы слова и нарушении прав журналистов. Затем они высокомерно и с неприкрытым «фи» озвучат, что поводом к задержанию послужила пресловутая визитка какого-то украинского СМИ, которую нашли у задержанного. Абсурдно и поверхностно, но зато хлестко и вписывается в риторику.

На самом же деле, Каныгин мог быть с головы до ног облеплен визитками самого разного происхождения и при этом не оказаться депортированным. Да и, в общем-то, изначально – заподозренным.

Давайте одним глазком глянем на некоторые элементы портфолио журналиста.

«— Расскажи вообще, что нового?

— Да так, сам видишь. Лучше ты скажи: что там, на Родине, какие новости?

— Ничего хорошего. Сам понимаешь.

— Понимаю…»

Вот небольшой огрызочек увесистого интервью, опубликованного «Новой газетой». В ней Павел Каныгин беседует в госпитале с неким Александром Александровым. Диалог идет за жизнь. Без купюр. Есть в журналистике такая неписанная техника, называется «разговор под литр водки». Суть ее заключается в том, чтобы беседовать с интервьюируемым так, будто вы этот самый литр последовательно приходуете. Ответы становятся максимально раскрепощенными и откровенными. А интервьюируемый уже души в вас не чает и видит напротив уже не алчного журналюгу, а товарища, своего в десны.

Однако эта штука работает, когда тема беседы какая-нибудь социально-абстрактная – вроде скверных дорог. Или вовсе – взгляд на творчество русского авангарда XXI века. Но никак не военные действия. Не политика.

Признаюсь, я ждала момента, когда уроки стилистики русского языка пригодятся на практике. Вот цитата все из того же интервью: «Украинская сторона своих пленных, погибших достойно встречает. А у нас даже в новостях не говорится. А если что-то происходит, то отказываются, как, например, от меня». Вы видите здесь промывание мозгов? А оно есть. Причем простейшее. Прием сопоставления «своих» и «чужих», когда «чужие» – лучше. Но если бы заявить это прямым текстом, не прибегая к стилистическим ухищрениям и без глубокого сожаления, эффект не был бы достигнут.

Не буду пускаться во все тяжкие с выявлением «удельного веса авторского начала». Скажу кратко. Выбор жанра для вбрасывания проукраинской идеологии сделан верно. В интервью читатель слышит то, что хочет автор. Но думает при этом, что слышит объективного и непредвзятого очевидца.

Все ли интервью строятся таким образом?

Нет, не все. Но вы легко разглядите манипуляцию, если в задаваемые вопросы, их тональность и стилистику будете вчитываться и вслушиваться не менее внимательно, чем в ответы на них.

Но Бог с ней, со стилистикой. Поговорим о содержании.

Вот «Новая газета» спустя год продолжает расследование о крушении малазийского «Боинга». И, казалось, все уже расследовали. Но нет. У «Новой газеты» свои выводы, свои доводы и даже свои независимые эксперты. В качестве авторитетного мнения по делу «Боинга» Каныгин приводит свидетельство «независимого историка» Марка Солонина. Того самого, который занимается публицистикой в жанре исторического ревизионизма и который с завидной частотой обвиняется учеными в фальсификациях исторических фактов и даже во лжи.

Позиция «Новой газеты» и без всякого анализа была ясна. Но одно дело озвучивать свои взгляды – когнституция РФ не возбраняет. И совсем другое – вести настырную пропаганду. Причем в данном конкретном случае – еще и враждебную. Откровенно враждебную. И дело даже не в том, что вот такие авторы сеют в головы своих читателей антироссийские идейки. А в том, что все это преподносится под соусом журналистики. Этакого тру-журнализма…

Существует золотое правило «журналист до тех пор журналист, пока не взял в руки оружие». А работа на «ту» сторону под прикрытием штатского «этой» стороны – это уже не просто оружие. Это диверсионная деятельность. И к журналистике не имеет никакого отношения.

«Но ведь он находится (поправка – находился) в зоне боевых действий и жизнью рисковал, чтобы до нас донести правду, а ты – диванная рядовая, понятия не имеешь, что там происходит», – могут возразить мне. А я, диванная рядовая, отвечу, что поиск истины под пулями в данном случае – блеф. Потому что если бы человек действительно ехал за правдой, то правду бы оттуда и писал. И в данном случае человек ехал туда за фоном для своих опусов. Для пущей достоверности повествования. Мол, это все не из кабинета редакции пишется, а с полей.

Я же склонна верить тому, что рассказывают люди, находившиеся там, мне лично. Их слова я нахожу куда как более достоверными, чем погоня за тиражом от укро-ново-газетного «журналиста».

А пока сижу, листаю «Новую» дальше. Уже предвкушаю, как после концентрированного вот такого чтива на ночь мне будут сниться эшелоны российских войск, марширующих по Украине под «Катюшу». Затаившиеся в кустах «сепаратисты», которые ловят на мушку своих «Буков» новые и новые летательные аппараты. А гвоздем этих сновидений, пожалуй, станет лично Владимир Владимирович, который – суть – во всем этом «виновник». Вот так.