Какие реформы? И раз-два-три

Кудринский план "Спасай Россию!", как я его понял состоит из трех частей: структурные реформы, экономическая модель и институты. Что это значит? Подождите – сейчас перечитаю еще раз. Значит так: "Всегда нужно взвешивать... Всегда нужно взвесить все вещи... Частично всё это берется... Это тоже что-то дает... Путин... прагматичный... развернется, найдет... точку опоры и будет их [реформы – А.З.] проводить...". Вы всё поняли? Поистине – кто ясно мыслит... Но – ладно: грех смеяться...

А если серьезно? А если серьезно, то уже лет пятьдесят, как нам пора бы понять, что никаких серьезных экономических реформ без реформ даже не просто политичесих, а реформ всего общественного устройства быть не может. Это только в университетах у экономического факультета свое здание со своей столовой, у политологического – свое, и у социологического с  юридическим (про факультет журналистики я и не говорю) – тоже свои. А общество-то одно. И экономика – это не отдельная часть его жизни, а просто отдельный аспект жизни, отдельная точка зрения, которая видит жизнь как экономическое производство. Когда юрист пишет законы, он задает правила экономической игры, выгодные для одних членов общества и невыгодные для других. Я уж не говорю, что своим трудом он повышает свое благосостояние – деньги зарабатывает. То же и с политиками.

Мы постоянно занимаемся тем, что на философской "фене" можно назвать "онтологизацией гносеологии" – выдаем свое виденье реальности за саму реальность. Экономист видит ее, через очки с экономической поляризацией, политолог – через очки с политологической поляризацией... Но реальность-то одна. И ее нельзя поменять, изменив одно и не трогая другое. Изменения в экономике потянут за собой изменения во всём, или нежелание "всего" меняться остановит любые изменения в экономике: и структурные, и модельные, и институтские... И тут сколько эти вещи ни взвешивай – никто никуда не развернется и ничего не найдет.

Что нужно для экономического роста? Да совсем немного. Раз: постоянные правила игры, одобренные обществом. Два: творческая свобода предпринимательства. И три: те, кто следит за выполнением одобренных обществом правил, не позволяет передергивать, подтасовывать и вообще не выпускает из рук канделябр. Всё. Тут даже капитализм не нужен. Если только социализм не душит творческую инициативу. Как в Китае.

Что это означает в нашем случае? Да самую малость – полное переустройство всего общества.

Номер раз: отказ от самодержавия, то есть кардинальную конституционную реформу.

Иначе никакого постоянства быть не может: новый самодержец – новые правила. А новая конституция должна не просто декларировать правила, но и обеспечивать их устойчивость, постоянство – причем, конечно, не на словах, а на деле. Должна она обеспечивать и свободу. Но, конечно – умную.

Номер два: определение правил, одобряемых обществом. Дело непростое, потому что общество доведено до состояния, когда само не знает, чего хочет. Глагол "знает" к людям в таком состоянии вообще мало применим. Орган знания у них не развит, его заменяет орган эмоции – главным  образом, эмоции "Хочу! Дай!" и эмоции "Ненавижу!!". Но ясно, что правило экономической игры "Каждому сколько может унести" русским обществом санкционировано не будет. Уж скорее санкция будет дана на губительное для экономики "Хватай, не пущай!". Но "Не пущай!" – просто бездумная интерпретация того главного принципа, который только и может быть нами санкционирован: принципа "Всем по справедливости". Всем. Не "старшим – горбушки, младшим – по справедливости".

Как сделать "всем по справедливости" – вопрос совершенно нетривиальный. Нужно думать, пробовать, ошибаться, снова думать и снова пробовать... Нам этим заниматься, понятно, "в лом". Как рахитику – заталкивать камень на гору. Но у нас нет иного выхода.

Номер три – правильное право и правильное правоприменение. Мудрые законы и справедливый суд. То есть нужно найти мудрых людей для писания законов и справедливых – для обеспечения их соблюдения. Задача точно такая же нетривиальная. Но что понятно сразу – что ее решение требует полной ротации законодателей и судей. Имеющихся надо вежливо попросить очистить занимаемые помещения. Но это только одна сотая дела. Девять сотых – разработка процедур, которые позволяют находить правильных людей. И девяносто сотых – разработка процедур, которые не позволят законодателям и правоприменителям портиться. И здесь путь один, и всё тот же: думать, пробовать, ошибаться, думать снова...

Вот такие "раз-два-три". Такая вот программа. А теперь скажите – может она быть реализована сверху – имеющейся властью? Ладно, не говорите – и так вижу, что вам смешно. Мне тоже. Хотя это скорее грустно.

Что делать? Левитанский отлично написал прошлой зимой: "Что происходит на свете?— А просто зима...— Чем же все это окончится?— Будет апрель...— Что же из этого следует?— Следует... шить сарафаны и легкие платья из ситца... Ибо сколько вьюге ни кружить, недолговечны ее кабала и опала... И — раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три!.."