1606. Иван Болотников: Я сам обманываться рад...

1606. ИВАН БОЛОТНИКОВ. «Я САМ ОБМАНЫВАТЬСЯ РАД…»

1
Личность Ивана Исаевича Болотникова, поднявшего боярско-крестьянский  бунт, превратившийся в настоящую гражданскую войну в России в 1606 году, во времена Смуты, до сего дня остается загадочной. Есть, конечно, в учебниках истории общепринятая биография, больше похожая на сказку. В ней рассказывается, что Иван Исаевич был холопом князя Телятевского, ещё в молодости бежал от своего господина в степь к казакам, здесь попал в плен к татарам и был продан в рабство туркам. Несколько лет он провёл на галерах в качестве гребца-невольника. После неудачного для турок морского боя с христианскими кораблями был освобождён немецким кораблем и направился в Венецию, где проживал в немецком торговом подворье Фондако деи Тедески. Отсюда, услышав рассказы об удивительных событиях на его родине (видимо, о приключениях Лжедмитрия I), Болотников двинулся через Германию и Польшу в Россию.
Слухи о спасении московского царя Дмитрия привлекли Болотникова в Самбор, где у жены Юрия Мнишека Ядвиги скрывался московский беглец Михаил Молчанов, бывший приспешник Лжедмитрия I. Этот авантюрист представился Болотникову царевичем, спасшимся после майского заговора в Москве. Мнимый царевич долго беседовал с Болотниковым, а затем снабдил письмом к князю Григорию Шаховскому и отправил в Путивль в качестве своего личного эмиссара и «большого воеводы». 
А написал ее некий Конрад Буссов. Но он не мог ни при каких обстоятельствах рассказать правду о Болотникове, поскольку в одно время с ним был замешан в серьезных политических интригах международного масштаба.
Конрад Буссов –  протестант - происходил из Люнебургского герцогства. Получил хорошее образование и ещё в XVI веке имел случай приобрести опытность и познания в военном деле. В 1601 году он находился на службе у шведского герцога Карла (впоследствии короля Карла IX) в Лифляндии, где занимал важную должность интенданта областей, завоёванных в 1600 и 1601 годах шведами в ходе войны с Польшей.
Так как еще до начала этой войны Борис Годунов помышлял о приобретении эстляндских и лифляндских земель, то Буссов весной 1601 года вызвался сдать царю город Мариенбург, а по свидетельству Петрея де Ерлезунда, ещё и Нарву. Эта попытка не удалась, и Буссов вскоре переселился в Москву, где породнился с пастором тамошней лютеранской церкви Мартином Бером, выдав за него свою дочь.
Но какие интересы толкали  Буссова т на сдачу России городов Восточной Пруссии , где хозяйничал  Тевтонский орден и поляки, а потом еще и шведы? Замок в честь Девы Марии был заложен тевтонскими рыцарями на берегу Ногата (устье Вислы) в 1274 году. В 1309 году было решено перенести резиденцию великого орденского магистра из Венеции в Мальборк, который с тех пор стал столицей Тевтонского ордена. Это произошло по той причине, что Турция уже наступала на Византию, от которой  напрямую зависело благополучие Венеции, которая вела там активную торговлю и на этом богатела и становилась все величественнее. Разгром в 1204 году Константинополя, самого богатого города эпохи, крестоносцами IV крестового похода дал Венеции не только прямую материальную выгоду (участие в дележе греческих земель и вывоз тысяч произведений греческого искусства, таких как Квадрига на соборе Св. Марка и Пирейские львы), но и, что самое главное, содействовал торговой экспансии на Восток. Вот что пишут современники: Византию, которой она навязала свои услуги, Венеция съела это огромное сооружение изнутри так, как термиты съедают деревянный каркас. Именно Венеция направила IV-й крестовый поход на Константинополь. Грабеж Константинополя в 1204 году расчленил Византийскую империю и лежит в основе величия Венеции.
Однако условия, предопределившие взлёт Венеции, одновременно стали предпосылками последующего упадка. Подорвав мощь Византии, веками прикрывавшей Европу от мусульманского Востока, Венеции пришлось самой столкнуться с турецкой экспансией после падения Константинополя в 1453 году. Одновременно эта экспансия и войны вынудили европейские страны искать другие торговые пути. Венециано-турецкие войны и перемещение основных торговых путей из Средиземноморья в Атлантику постепенно подорвали торговое и экономическое благополучие Венеции. Но еще в начале экономического падения глава Тевтонского ордена предпочел перенести свою столицу на территорию  Восточной Пруссии, подальше от начавшихся бесконечных венецианско-турецких войн.

2

Но и Пруссии Тевтонский орден в виде  хозяина не был нужен, и она изо всех сил боролась против него, а затем против Ливонии и – главное – против Польши, вассалом которой  была много веков. Еще в 1502 году  Пруссия  пыталась дипломатическими путями перетянуть на свою сторону Россию. Однако из этого ничего не вышло. Тем более, что через несколько лет она увидела на русском троне Ивана Четвертого, который собирался стать и польским и прусским королем. И это вовсе не означало для Пруссии и желанной свободы.
Невостребованными на польском троне оказались и сыновья Ивана Грозного – Иван и Федор. А Борис Годунов и вовсе старался дружить с Европой, пытаясь перенять для России ее образованность и культуру. Может быть, потому и не оказались под управлением России  в это время предложенные Годунову  Буссовым города Мариенбург и Нарва?
 Конраду Буссову пришлось бежать в Москву. Здесь, по всей видимости, у него  было немало шпионских дел – ведь шел 1603 год, и уже объявился где-то в Польше  младший «сын» Ивана Грозного – убитый и воскресший Димитрий.
В целях пропаганды Конрад Буссов  сочинил сказку. По его словам, интрига начиналась в Москве, среди недовольной правлением Бориса знати. По её наущению некий Григорий Отрепьев, монах Чудова монастыря, бежал на Днепр с заданием найти и представить к польскому двору подходящего самозванца, который мог сыграть роль погибшего царевича.
 
Монаха подгонять не пришлось; прибыв на польский рубеж, на Борисфен в Белоруссии (которая принадлежит польской короне), он немедля расставил сети и заполучил, наконец, такого, какого ему хотелось, а именно — благородного, храброго юношу, который, как мне поведали знатные поляки, был незаконным сыном бывшего польского короля Стефана Батория. Этого юношу монах научил всему, что было нужно для выполнения замысла.

Тот же Отрепьев, по словам Буссова, передал подученному им самозванцу нательный крест с именем Димитрия и в дальнейшем вербовал для него людей в Диком поле. Скорее всего, тут преследовалась цель сразу посадить на русский трон поляка, а не русского  мужа  полячки.
После смерти первого Лжедмитрия Буссов, принявший его сторону, принужден был выехать из Москвы. Этот агент- «идеолог» жил попеременно в Угличе, Калуге и Туле – там, где закипало варево Смуты. Потом снова в Калуге, где соединился со вторым самозванцем, ради которого и был  создан агент Иван Болотников. Вскоре после  убийства Лжедмитрия Второго и разгрома армии Болотникова, Буссов отдался под покровительство польского короля Сигизмунда III и вторично явился в Москву, где, по всей вероятности, служил в занявшем город польском войске. Весной 1612 года он очутился в Риге, откуда потом вернулся в Германию и умер в 1617 году. Интересно, что сочиненные Буссовым  исторические легенды и легли в основу  части исторической науки о Смутном времени, которой до сих пор пользуются российские и зарубежные историки. Собственно, именно его легенды вошли в отечественные  школьные учебники.

3

Видимо, чуть позже после   появления «истории»  о Лжедмитрии Первом  Буссов создает легенду об Иване Исаевиче Болотникове. Ну как же еще объяснить  появление русского агента в Венеции, как  не побегом с турецких галер? Что интересно: о многих дворянах из рода Болотниковых остались документальные сведения, а вот об Иване Исаевиче – кроме сказок  Буссова – абсолютно ничего! Даже казнь его вызывает сомнение. Если Ивана Болотникова отвезли в Каргополь, выкололи ему там глаза и утопили, то какой же Иван Болотников верой и правдой служил  новоизбранному царю Михаилу Федоровичу (этот Болотников умер в 1631 году, то есть, он одного возраста с Иваном Исаевичем)? Кстати, не  факт, что отчество бунтаря – Исаевич – настоящее.
Так что же мы знаем о дворянах Болотниковых  конца 16-начала 17-го веков из документов? Болотниковы - русский дворянский род. По родословным книгам предок их Савлук Болотников выехал из Литвы – Восточная Пруссия - в Россию при великом князе Василии Ивановиче с сыновьями Федором и Иваном в начале XVI века и жалован был поместьями в Вяземском уезде. Внук Федора Савлуковича, Матвей Лобанович, находился рындою (телохранителем) при царе Иване IV Васильевиче в 1572 году. Утеш Никитич находился рындою при царе Иване IV Васильевиче, а Федор и Алексей Кауровичи рындами при царевиче Иване Ивановиче в 1572 году.
Как видим, ни о каком холопстве у князя Андрея Телятевского  и речи нет. Болотниковы служили  царям. Однако есть один интересный факт: Борис, Никита и Андрей Болотниковы, дети боярские Вяземского уезда, подписались в 1565 году по боярине Иване Петровиче Яковле-Захарьине, Андрей в 50, Борис в 25, Никита в 20 рублях. То есть, взяли немаленький кредит в переводе на современный язык. Но кто же был этот боярин Иван Петрович Яковле-Захарьин?
Иван Петрович «Хирон» Яковлев (умер в 1571-м) — русский военный и государственный деятель, окольничий(1556/1557), воевода и боярин (1557/1558), третий сын боярина и воеводы Петра Яковлевича Злобы Захарьина-Яковлева (умер в 1533-м). Троюродный брат царицы Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой, первой жены царя Ивана Грозного. Участник Ливонской войны. Добавим сюда – и предок Герцена.
Он много ходил в походы, отличался храбростью, но в 1566 году  попал в царскую опалу и вынужден был дать клятвенную запись, утвержденную духовенством, в том, «чтоб не уходить ему от царя ни в Литву, ни к папе, ни к императору, ни к султану, ни к князю Владимиру Андреевичу и не иметь с последним никаких тайных сношений». Так что протестные, революционные корни  мятежного писателя и политика взросли из этой почвы.
Дальше было еще хуже. В 1570 году боярин Иван Петрович Яковлев Хирон был одним из двух главнокомандующих русской рати, отправленной в поход под  Таллин. В августе 1570 года ливонский король Магнус, вассал и ставленник Ивана Грозного, с небольшим войском (около 1 тысячи человек) подступил к Таллину. Однако этих сил было недостаточно для осады такой крепости. В начале сентября русские привезли в лагерь Магнуса легкую артиллерию из Нарвы. Но легкие пушки не причинили городу большого вреда.
16 октября 1570 года под Таллин прибыло русское войско (4-5 тысяч человек) под предводительством воевод Ивана Петровича Яковлева Хирона и Василия Ивановича Умного Колычева. И. П. Яковлев командовал земскими отрядами, а В. И. Умной-Колычев - опричниками. Царские воеводы отправили в осажденный город воззвание, угрожая ревельцам жестокими карами за дальнейшее сопротивление. От имени царя Ивана Грозного воеводы потребовали сдать город царскому «голдовнику» Магнусу. Однако ревельский магистрат отказался исполнять требование царских воевод. Русские отряды опустошили и разорили предместья и окрестности Таллина. 
Магнус, понимая, что жестокости русских лишат его поддержки ливонского дворянства, пытался урезонить союзников, что привело к столкновению с царскими воеводами. Те занялись  активным мародерством и отправили в Москву две тысячи саней, нагруженных разным награбленным имуществом. Но царь Иван Грозный поддержал сторону ливонского короля. По царскому указу главные воеводы И. П. Яковлев и В. И. Умной-Колычев были арестованы и в цепях доставлены в Москву.
В мае 1571 года боярин и воевода Иван Петрович Яковлев Хирон вместе с младшим братом Василием был казнен по приказу царя Ивана Грозного. Ливонские дворяне Таубе и Крузе сообщали, что бояр Яковлевых-Захарьиных забили насмерть палками.

4

Как отнеслись к казни родственников  занимающие высокое положение при дворе Захарьины-Юрьевы нам неизвестно. Но зато понятно, как служившие им дворяне Болотниковы  оказались во враждебном официальной власти лагере в годы Смуты. Во главе которой стояли Захарьины (теперь уже Романовы) и их ближайшие родственники Отрепьевы (Нелидовы).
Но  в 70-е годы шестнадцатого века, за тринадцать лет до кончины Ивана Грозного, Захарьиным и Отрепьевым было, конечно, не до Смуты. Время наступления на Ревель совпало с началом русско-турецкой войны. Турецкий султан Сулейман I, занятый другими делами, оставлял пока без внимания успехи московского войска. Наконец в 1563 году он задумал поход в Астрахань, желая отнять её у Москвы. Крымский хан отговаривал султана, боясь его усиления на северных берегах Чёрного моря. Крымскому хану удавалось оттягивать турецкий поход до 1569 года. Сулейман I умер в 1566 году. Его преемник Селим II поручил ведение похода кафинскому паше Касиму. 
Летом 1569 года большое войско под началом Касима-паши, состоявшее из 15 тысяч янычар, двух тысяч сипахов, нескольких тысяч азапов и акынджи, было послано осаждать Астрахань и начать работу по созданию канала, соединяющего Волгу и Дон, в то время как оттоманский флот стоял у Азова, к Астрахани подошло и войско крымского хана. 
Однако, неожиданная вылазка местного русского гарнизона, а также действия посланного для освобождения Астрахани московского войска воеводы князя Петра Семёновича Серебряного-Оболенского, поддержанные другим русским войском — черкасского старосты М. А. Вишневецкого, — заставили противника снять осаду. Русское подкрепление, состоявшее из 15 тысяч человек, разогнало и рассеяло строителей канала и победило 50-тысячную армию крымских татар, посланных на защиту строителей. В то же время оттоманский флот оказался уничтожен сильным штормом. В этой войне турок победила Россия. 
Начиная с этой войны и  во всех 12-и последующих – до 1918 года – Россия проигрывала Турции  лишь дважды. Но именно победой 1570 года очень сильно заинтересовалась Европа. Турецкие войны на востоке, в частности, с Россией, были  очень нужны Польше, Венеции и Пруссии. 
Зачем? Здесь было не все так однозначно. Польша хотела  войной России с Турцией ослабить Россию и захватить ее земли. Кроме того, у нее были свои счеты и с самой Турцией. Пруссия хотела войны Польши с Россией для ослабления Польши, чтобы  освободиться от нее. Венеция просто  страстно желала войны Турции с кем угодно, лишь бы она перестала разорять ее. Россия как сильный враг Турции вполне подходила для этого.
И вот все эти государства, имевшие большие претензии друг к другу одновременно и дружно  повернули свои взоры на Россию. Вот кто мог разрешить их проблемы, действуя по  их указке. Но как заставить русских царей действовать в чужих интересах? Так родился ужасный проект Смуты, начавшейся по сути дела с убийства младенца, наследника престола за Иваном Четвертым, Димитрия в Угличе. Все века, прошедшие после этого страшного события, в России ищут собственных убийц, а ведь вполне возможно, что  убили царевича иностранные агенты.

5

В нашей отечественной истории вопрос о Смуте ставится однозначно: была борьба за царский престол. Сначала после смерти Ивана Грозного на него сел законный наследник Федор. Вот тут и началось. Умницу царя-миротворца, умело отделившего русскую православную церковь от разрушенной турками Византии (что разорило Венецию) и  внедрившего собственное патриаршество, гарантировавшее независимость РПЦ от  Европы, одержавшего победу в русско-шведской войне, после чего были возвращены города Яма, Ивангород, Копорье, Корелы, получившего присягу верности от Донских казаков, с легкой  и лукавой руки английского дипломата Джильса Флетчера и голландского торгового агента, дипломата и шпиона, конечно, Исаака Масса был прозван  недееспособным дурачком. Но зато возвышен Борис Годунов. Который, едва Федор Иоаннович  умер, не сумел справиться ни с одной  государственной проблемой, подружился с Европой, но не преодолел страшного голода в России и умер при  невыясненных обстоятельствах как раз тогда, когда Пруссии было уже невмоготу под Польшей, Польша  теряла ресурсы и хотела иметь для себя российские богатства и земли, а Венеция  теряла свое торговое величие на глазах у всего мира.
Раз ставка на Годунова не состоялась,  возник самозванец – изделие рук  европейских политиков, Григорий Отрепьев.

По рождению полуполяк, полупрус. Ближайший родственник Захарьиным-Романовым.
Пока Отрепьев бегал по монастырям, а затем и вовсе подался в Польшу, Федор Романов (Филарет), сидя в затворничестве в монастыре, время не терял и с помощью высокопоставленных родственников (среди которых первым был  Федор Шаховской,  одного рода с  Захарьиными от Кобылы-Камбилы) и церкви создал свою партию для борьбы со всеми, кто посягнет на русский престол.
Но Филарет однозначно не мог рассматриваться Европой  как  царь – кандидат на развязывание войны с Турцией. Он-то боролся именно за русский престол. Хотя его сподвижник  Григорий Шереметев носился между мятежными Путивлем и Тулой, в нужных местах усугубляя Смуту. Европа делала ставку на Отрепьева и все-таки посадила его на русский престол. И вдруг – полный провал всем замыслам.  Новый царь Дмитрий Иванович не только не хотел отдавать полякам Смоленск и другие обещанные земли, но и наотрез отказывался идти на войну с турками!
И царя, хотя и был он самозванцем,  но для России от него была бы точно польза, судя по его достижениям всего за год правления, убили. Да с такой жестокостью, что оторопь берет!  И кто убивал-то – русские бояре-предатели. Вот и говори после этого о цвете русской нации, о которой так любят распинаться наши либералы. Сколько денег от поляков получили русские бояре для того, чтобы сначала посадить на престол Лжедмитрия Первого, а потом убить его – можно только представить.


6


А зачем отправился в Венецию  Иван Болотников? Который жил там на роскошном немецком торговом подворье Фондако деи Тедески. Это дворец в Венеции, расположен на Гранд-канале, в квартале Риальто. Здание имеет большой внутренний двор. Ранее фасад дворца украшали фрески Джорджоне и Тициана, погибшие во время пожара 1505 года. Первоначально дворец был создан по проекту архитектора Джироламо Тедеско (1228). Но разрушен во время пожара 1505 года и перестроен в 1505 — 1508 годах.
Он был аналогичен Фондако деи Турки. Здание с крытыми галереями построено в XIII веке в венето-византийском стиле. Дворец был возведен в подражание наиболее роскошным средневизантийским зданиям Константинополя и, в свою очередь, явился прототипом для многих венецианских дворцов. Название связано с турецкими купцами, которым здание сдавалось в наем в качестве склада и жилья. Изначально дворец был во владении города и именно здесь принимали гостившего в Светлейшей императора Византии, а также многих других именитых гостей Венеции. После того, как дворцом долгое время владели различные богатые семьи Венеции, c 1621 до 1838 годов он стал собственностью турецкой общины.
В XVI веке Фондако деи Тедески представлял собой здание для жилья, складирования и торговли для немецких купцов. В 1603-1604 годах здесь и жил год Иван Болотников. Здесь он выучил немецкий язык. Впоследствии в его повстанческом войске служили немцы, проживавшие тогда в России. Как пишет Буссов, отсюда, услышав рассказы об удивительных событиях на его родине, Болотников двинулся через Германию и Польшу в Россию. По версии Буссова, слухи о спасении московского царя Дмитрия привлекли Болотникова в Самбор, где у жены Юрия Мнишека Ядвиги скрывался московский беглец Михаил Молчанов, бывший приспешник Лжедмитрия I. Этот авантюрист представился Болотникову царевичем, спасшимся после майского заговора в Москве. Мнимый царевич долго беседовал с Болотниковым, а затем снабдил письмом к князю Григорию Шаховскому и отправил в Путивль в качестве своего личного эмиссара и «большого воеводы».
Надо бы еще добавить – видимо, с большими деньгами, полученными в Венеции и в Польше для своей тайной миссии в России. А миссия эта была – новый бунт на Руси, свержение севшего к тому времени на трон Василия Шуйского и замена его новым самозванцем, который будет готов воевать с Турцией.
Шуйский пытался укрепить войско после унизительных поражений, нанесённых царской армии сторонниками Лжедмитрия. При нём в России появился новый воинский устав — результат переработки немецких образцов. Вот тут и появился Болотников со своей армией, которую набрал в южных районах России, под Москвой, Калугой, Тулой. Он начал боевые действия против правительства Василия Шуйского, именуясь «воеводой царевича Дмитрия». Его активно поддерживали казаки, служилые люди (дворяне) под руководством Прокопия Ляпунова, стрельцы во главе с Истомой Пашковым, а также холопы и крепостные крестьяне, не получившие всего того, что обещал им казненный Лжедмитрий Первый. И ради того, чтобы получить землю и волю, они были готовы верить в очередное воскресение Димитрия и идти в бой за свою мечту., которой не суждено было сбыться еще целых триста лет! 
Знали бы русские бедолаги от сохи, за чьи интересы они кладут свои головы на самом деле! Это были интересы Пруссии, Венеции и Польши.
Под Кромами войско Болотникова было разбито армией воеводы Михаила Нагого (сентябрь 1606). Восставшие по пути на Москву подошли к Коломне. В октябре 1606 года посад Коломны был взят ими приступом, но кремль продолжал упорно сопротивляться. Оставив небольшую часть своих сил в Коломне, Болотников направился по Коломенской дороге в Москву. В селе Троицкое Коломенского уезда ему удалось разбить правительственные войска. 22 октября 1606 года Болотников остановился в селе Коломенском, в семи верстах от Москвы. Здесь он построил острог, и стал рассылать по Москве и разным городам грамоты, возбуждая обделенных и бедноту против богатых и призывая целовать крест законному государю Дмитрию Ивановичу.
Ополчение Болотникова росло, из него выделялись отдельные отряды, преимущественно из холопов, которые своими набегами и разбоями держали столицу в осадном положении. Москвичи уже готовы были подчиниться Болотникову, прося только показать им царевича Дмитрия, и даже начали с ним переговоры. Но Дмитрий так и не явился. По одной простой причине – Польша еще не подготовила  очередного самозванца на русский трон, который был бы заинтересован во всех ее планах, в том числе, и в войне с Турцией.
Многие стали выражать сомнение в существовании Дмитрия и переходили на сторону Шуйского. В самом войске Болотникова произошел раскол: один лагерь составили дворяне и боярские дети, другой — холопы, казаки и прочий люд. У последних в предводителях был Иван Болотников, у первых — Истома Пашков и братья Ляпуновы. Между вождями возникли разногласия, в результате на сторону Шуйского перешли сначала Ляпуновы, а затем Истома Пашков. Шуйский тем временем основательно укрепил Москву и теперь принимал в свое войско ополченцев от переходивших на его сторону городов.
Видя, что силы Шуйского с каждым часом все увеличиваются, Болотников решил форсировать события. Он пытался взять штурмом Симонов монастырь, но был отброшен с большими потерями, после чего Василий Шуйский перешел от обороны к нападению. Болотников был вынужден уйти из острога. Московские ратные люди преследовали его до деревни Заборья, где верный Дмитрию воевода смог снова укрепиться. Однако пало и это укрепление; часть казаков, с атаманом Беззубцевым во главе, перешла на сторону Скопина-Шуйского, начальника московского войска. Болотников бежал. В Калуге он собрал до 10 000 беглецов и приготовился к обороне. В мае 1607 восставшим удалось разбить царские войска при обороне Калуги. После этого Болотниковым был начат 2-й поход на Москву. Обойдя Каширу восставшие, числом до 38 тыс., встретились с правительственными войсками у реки Восьмы 5 июня 1607 г., где были разбиты воеводой И. М. Воротынским. После Восемской битвы войско под предводительством Болотникова было отброшено к Туле. В течение июня—октября 1607 Болотников руководил обороной Тульского кремля, осаждённой войсками Василия Шуйского. Шуйский приказал построить на реке Упе, протекающей рядом с кремлём, плотину, которая подтопила часть помещений кремля, в том числе, те, в которых находились запасы продовольствия. 10 октября 1607 оборонявшиеся сдались.


7

Все-таки новый Лжедмитрий появился. Конрад Буссов так описывает историю его появления: «Полководец под Троице-Сергиевским монастырём Иван-Пётр-Павел Сапега, сидя однажды со своими офицерами за столом, превозносил храбрость поляков, quod Romanis nоn essent minores, imo maiores (что они не ниже, а даже выше римлян) и среди многого другого сказал он также и следующее: "Мы, поляки, три года тому назад посадили на московский трон государя, который должен был называться Димитрием, сыном тирана, несмотря на то, что он им не был. Теперь мы второй раз привели сюда государя и завоевали почти половину страны, и он должен и будет называться Димитрием, даже если русские от этого сойдут с ума: Nostris viribus, nostraque armata manu id facimus (Нашими силами и нашей вооружённой рукой мы сделаем это).
Сразу после гибели Лжедмитрия I московский дворянин Михаил Молчанов (один из убийц Фёдора Годунова), бежавший из Москвы в сторону западной границы, начал распространять слухи, будто вместо «Дмитрия» был убит другой человек, а сам царь спасся. В появлении нового самозванца были заинтересованы многие общественные силы, как связанные со старым, так и просто недовольные властью Василия Шуйского. Молчанов, выдавая себя за «Дмитрия», обосновался в замке Мнишеков Самборе, после чего грамоты «чудесно спасшегося царя» хлынули на Россию потоком. Однако Молчанов не мог продолжать играть свою роль за пределами Речи Посполитой. Слишком хорошо знали его в Москве. Вот почему напрасно  ожидал его в Туле Болотников.
Лишь в начале 1607 года по заданию русских повстанцев, заговорщики разыскали в Белоруссии человека, походившего на Лжедмитрия I фигурой, и уже в  Витебске представили его народу. 8 января 1607 года Лжедмитрий II составил свой первый манифест к Василию Шуйскому. Но вскоре самозванец испугался сделанного ему предложения и бежал. Лишь через несколько месяцев его нашли в Пропойске и бросили в тюрьму под видом «русского шпиона», предложив подумать на досуге — наказание или роль московского царя; самозванец согласился на последнее. 
Тем временем Речь Посполитая стояла на пороге гражданской войны, и король Сигизмунд III потребовал сделать всё возможное, чтобы сохранить мир с Россией. В этих условиях решено было переправить Лжедмитрия II в Россию не под именем царя Дмитрия, а под именем его родственника Андрея Нагова.
В мае 1607 году Лженагой перешёл русско-польский рубеж, объявился в Стародубе и стал распространять слухи о том, что родственник его «царь Дмитрий» жив и скоро явится. Вскоре стародубцы и делегация из Путивля потребовали у него ответа, где же скрывается Дмитрий. Лженагой не стал этого говорить, но когда горожане пригрозили ему пытками, самозванец обрушился на путивлян и стародубцев площадной бранью, обвиняя их в близорукости и нежелании распознать истинного Государя. Его сообщники подтвердили, что стародубский «вор» действительно «царь Дмитрий Иванович», и вскоре Лжедмитрию II присягнули многие южные города.
 Царские войска были разбиты под Болховом (1 мая 1608). Царь со своим правительством был заперт в Москве; под её стенами возникла альтернативная столица со своей правительственной иерархией — Тушинский лагерь.
К концу 1608 года Шуйский не контролировал многие регионы страны. Выборгский трактат начала 1609 года обещал территориальные уступки шведской короне в обмен на вооружённую помощь царскому правительству. Командование русско-шведской армией принял на себя князь М. В. Скопин-Шуйский. Многие видели в молодом и энергичном полководце преемника пожилого и бездетного государя.
Хотя большая часть страны была освобождена от антиправительственных сил к марту 1610 года, в сентябре 1609 года в пределы России вторгся польско-литовский король Сигизмунд III, осадивший Смоленск. Можно себе представить, как радовалась Пруссия!  Но выкормыш польской интриги Лжедмитрий Второй вдруг  решил всерьез бороться против поляков. Калужский лагерь всё больше втягивался в войну с польскими интервентами. Вступив в борьбу с недавними союзниками, Лжедмитрий II вёл её решительно и беспощадно. К началу сентября отряды самозванца отбили у поляков Козельск, Мещовск, Почеп и Стародуб. Русское население стало видеть в калужском «воре» единственную силу, способную противостоять иноземным завоевателям. Ему присягнули Казань и Вятка. Эмиссары Лжедмитрия II открыто агитировали народ против Владислава. На рыночных площадях стражники и дворяне не раз хватали таких агитаторов, но толпа отбивала их силой. В то же время в Калужском лагере самозванца царила атмосфера жестокости и подозрительности. С каждым днём Лжедмитрий II испытывал всё большее недоверие к своему боярскому окружению. Всё больше придворных подвергались казни по подозрению в измене. Образ правления Лжедмитрия II приобрёл черты сходства с опричниной Ивана IV Грозного, что и послужило причиной гибели самозванца. Людей хватали по малейшему подозрению, предавали жестоким пыткам и убивали.
В Москве же правило Временное правительство – Семибоярщина. При поддержке поляков оно предприняло наступление на Калужский лагерь,  изгнало воевод самозванца из Серпухова и Тулы, создало угрозу для Калуги. Однако в начале декабря 1610 года атаман Заруцкий нанёс сокрушительное поражение Яну Сапеге, которому Сигизмунд III отводил роль ударной силы в борьбе с калужским «вором», а татарский князь Пётр Урусов разбил польскую роту и привёл в Калугу много пленных.
Ежедневно по приказу калужского царя казаки чинили жестокую расправу над пленными поляками. Казаки захватывали королевских дворян и солдат, везли их в Калугу и там топили. Лжедмитрий II стал готовиться к отступлению в Воронеж, поближе к казачьим окраинам. По замыслу калужского «царька», Воронеж должен был стать новой царской столицей. После этого самозванец рассчитывал подтолкнуть к вторжению на Москву татар и турок и таким путём поправить свои дела. То есть, европейские планы на  войну России с Турцией и тут  провалились. И 11 декабря Лжедмитрий II был убит татарским князем Петром Урусовым. 

8

Итоги  заваренной в Европе русской Смуты  были трагичны для России, едва не потерявшей государственность. Польша понесла потери и ослабела. Венеция продолжала терять торговый авторитет, притесняемая Турцией. 
Но в 1618 году было создано объединенное Бранденбургско-прусское государство, находившееся под властью бранденбургских курфюрстов. Это был уже серьезный шаг к освобождению Пруссии от польского гнета. Интересно, что совпало это событие с  освобождением из польского плена  Филарета Романова, отца  царя Михаила Романова. 
Однако вассальная зависимость Пруссии от Польши сохранялась вплоть до 1657 года, когда польский король заручился нейтралитетом Гогенцоллернов в шведско-польской войне ценой отказа от своих прав на Пруссию. Что тут скажешь: войны и смуты определяют судьбы целых государств!
В 1701 году курфюрст Фридрих III получил от императора «Священной Римской империи» титул короля, а Бранденбургско-прусское государство стало королевством Пруссия со столицей в Берлине. Однако Кёнигсберг, утратив свое значение столичного города, продолжал играть первенствующую роль в хозяйственной и политической жизни, что выражалось, в частности, в том, что короли Пруссии короновались не в столице, а в Кёнигсберге.
Интересно, что дворяне Болотниковы не были забыты русскими царями в наказание за  гражданскую войну, которую возглавил их родственник в 1606 году. В XVII веке Болотниковы служили в стряпчих, стольниках и дворянах московских. 22 представителя этого рода были владельцами населенных имений в 1699 году. Один из Болотниковых, Федор Сидорович, был стольником Петра I.В истории остались и другие  имена заслуженных Болотниковых. Это Болотников Иван (ум. после 1631) — дворцовый дьяк  ( и что за дьяк – тезка и ровесник Ивана Исаевича Болотникова?) при царе Михаиле Фёдоровиче. Болотников, Алексей Ульянович (1735—1828) — генерал-лейтенант, действительный тайный советник, член Государственного совета, сенатор.
Как-то странно, что бунтари Болотниковы  не были преданы забвению, как, к примеру,  Пугачев, Разин и их родня, чье родное село по приказу Екатерины Второй  было вытоптано , а земля посыпана солью. Дворяне же Болотниковы навсегда остались  приближенными Романовых. Так бывает только тогда, когда большие дела  делаются по тайным царским указаниям.