РАЗУМ И ЕГО ТЕНЬ

Елена Де-Бовэ

Структурализм и постструктурализм, существующие в философской традиции как два различных течения, в действительности, являются одной системой, состоящей из двух сообщающихся «сосудов». Она являет собой подвижную «шкалу» человеческой объективации. Постструктурализм, выросший из структурализма на базе его отрицания, вполне можно рассматривать как негатив, как его «тень» или его «безумие».

Структуралист Мишель Фуко, которого деструктивисты поторопились объявить «своим», несмотря на его активное сопротивление, как раз и писал в своем сочинении «История безумия в Классическую эпоху», об ущербном человеческом разуме, который не узнает себя в своем собственном безумии, и о необходимости осознания того, что безумие является необходимой частью разума. «Истина… разума, - говорит он, - сводится к тому, чтобы на миг приоткрыть безумие, которое он отрицает и, в свою очередь, раствориться в безумии».¹

Истина без примеси безумия неполна и неестественна и потому, познавая истину, необходимо предполагать в самом себе долю безумия, как это делал Ницше – самый безумный из всех философов. Он утверждал, что для того, чтобы сотворить «танцующую звезду» необходимо «носить в себе хаос». Ницше утверждал тот «хаос» в человеке, из которого могут рождаться живые идеи – «танцующие звезды». Таким образом, ум и безумие – естественные противоположности, между которыми возникает напряжение, именуемое жизнью.

Постструктуралисты (деструктивисты) активно выступили против дуальности мира. Они решили «выровнять» жизнь: ликвидировать противоположности, спрятав их в неразличимости, как это делали дзен-буддисты. Но, провозгласив отсутствие противоположностей, они попали в собственную ловушку, явив собой отрицание, которое стало негативным снимком с существующей системы.

Жизнь с её оппозициями, утвержденную Богом, не может отменить никто, - даже сам господь Бог. «Все вещи двулики, - говорит Себастьян Франк, - ибо Богу угодно было противопоставить себя миру только в видимости вещей…».²

Еще в 15 веке христианские мистики включили безумие в свой арсенал и не мыслили постижение Бога, находясь только в круге разума. «Верую, - сказал Тертуллиан, - ибо абсурдно». А Николай Кузанскийподтвердил его слова, заявив, что постижение Истины Бога предполагает растворение человеческого разума в бездне божественной мудрости, которая является безумием для человеческого ума без-умием, ибо она «невыразима никакими словами и неуразумеваема никакой мерой … и, поскольку она остаётся невыразимой для любого красноречия, нельзя себе мыслить конца подобных выражений, ибо то, через что… существуют все вещи, остаётся немыслимым для любого мышления».³

Так соединяются в писаниях великих мистиков мир разума человека и мир его неразумной души, заключая союз, благословлённый самой жизнью. Такой «союз» В.Зеландименует «внешним намерением»,и полагает, что именно оно является двигателем жизни.

В связи с этим следовало бы знать, что сценарий жизни любого человека (или государства) материализуется не потому, что некое конкретное лицо захотело воплотить этот сценарий в жизнь, опираясь на свой разум и нетерпеливое желание. Нет. События жизни формируются, исходя из тайного союза души (безумия) и разума, который современный человек не умеет регулировать. Поэтому все события современности разворачиваются чаще всего по худшему варианту и приобретают неконтролируемое течение. Именно такая история приключилась со структурализмом и деструктивизмом.

Специалисты говорят, что структурализм перетёк в собственное «безумие» (деструктивизм) так неожиданно, что этого никто не заметил. Многие мыслители ломают голову над тем, ЧТО же «конкретно» повлекло это «превращение». Они до сих пор полагают, что имеют дело с двумя абсолютно разными направлениями философской мысли, хотя речь идет об одной «полной» (завершенной) системе, включающей в себя все необходимые компоненты (то есть, ум и безумие).

Даже сам основатель деконструктивизма - Ж.Деррида, боровшийся с разумом (логоцентризмом), до конца жизни был уверен, что деструктивизм, явился чем-то абсолютно новым и до сих пор невиданным, хотя даже простаку ясно, что деструктивизм – несамостоятелен и является негативной копией структурализма. Сама постановка проблемы в деструктивизме – крушение структуры – есть зависимость от структуры, которая обуславливает существование деструктора.

Деррида создал «тень» структурализма – по сути, методику разрушения мировых структур. Причем, разрушение он решил начать с основ – с разрушения языка. Проповедник крайней степени безумия, Деррида провозгласил постулат Иисуса, вывернув его наизнанку. Если Иисус говорил – «Познайте Истину и Истина сделает вас свободными», то Деррида утверждал обратное. «Берите Свободу, - заявлял он, - и Свобода приведет вас к Истине!» Поскольку Свобода в понимании подавляющего большинства людей заключается во вседозволенности (произволе), то «парад» суверенитетов», провозглашенный Дерридой, обернулся эрой войн, разрухи и безумия.

Система, включающая в себя разум и безумие (позитив и негатив) представляет собой шкалу возможностей человека, который, начиная свою деятельность с великого оптимизма, постепенно скатывается к великому пессимизму и безысходности. Середины он не знает и не хочет знать.

«Ваши возможности, - говорит В.Зеланд своим читателям в книге «Шелест утренних звёзд», - ограничены только вашим намерением».

Это означает, что, если человек не знает середины, то на практике он будет скакать от тоталитаризма к анархизму и от «замороженного» состояния к «жидкому».

Это происходит потому, что человеческое намерение чаще всего является неосознанным. Человек просто хочет, чтобы ему было сначала «хорошо», потом «еще лучше» и, наконец, «лучше всех». Так развивается жизнь большинства людей. Безудержность заставляет их метаться по «шкале» системы от «+» к «-» и от «-» к «+», то, поднимаясь на немыслимые высоты оптимизма, то, скатываясь в бездны отчаяния.

Проиллюстрировать эту ситуацию можно простейшим примером.

Одна моя бывшая знакомая, весьма обеспеченная женщина, имеющая большой «бизнес», была склонна время от времени пропускать рюмочку-другую. Однажды, идя с работы поздно вечером, я увидела, как во дворе той компании, где я работала, под фонарями в луже возится какой-то большой тёмный «узел». Присмотревшись, я увидела, что это были важная бизнес-вумен со своей секретаршей. Напившись, они засели в луже на пути к «Хаммеру», и никак не могли подняться. Две важные дамы были вымазаны грязью, громко хохотали, матерились и цеплялись друг за друга. Рядом с ними стоял пожилой хлипкий мужичонка, который качал головой и говорил: «Что же вы делаете-то, дамы? Иэ-х-х!»

Я помогла женщинам вылезти из лужи и, посадив их в машину, спросила: «Как же это получилось, Светлана Ивановна?» А она мне ответила, едва ворочая языком: «Хотели, чтоб было еще лучше, а получилось, как всегда». Красивая, важная, высокомерная и неприступная днем, бизнес-вумен чрезвычайно быстро доскакала до собственного «безумия», руководствуясь исключительно «добрыми» намерениями в свой адрес.

Она полагала, что всё держит под контролем, а в действительности, не она управляла своими намерениями, а, напротив, намерения управлялись с нею. А, между тем, истина глаголет: «Вставай из-за стола полуголодным». Но причем здесь истина, если безумие шепчет: «Нажрись так, чтобы ж… треснула!»

В.Зеландговорит об этой ситуации следующим образом: «Сценарий ваш, но вы отдали его для постановки чужому режиссёру. Вы – в плену своих привычных представлений о вариантах развития событий. Это ваши представления, но они диктуют свою волю, а поэтому вы всего лишь актер, то есть, жертва».⁴

Чтобы утрясти ситуацию – необходима осознанность. Осознанность – это тоже «шкала», протянутая от состояния «острого ума» до состояния «тупости». «Острый ум… и тупость, - говорит В.Зеланд, – это вовсе не степени развития интеллекта, а разные степени осознанности. Тупость – это, скорее, психологическая защита от нежелательной информации. Острый ум – это… открытость, любознательность, желание получать и обрабатывать информацию».⁵

Степень «открытости» и определяет степень осознанности, а, значит, степень контроля собственного состояния. Человек постоянно находится в движении, мотаясь от «закона и порядка» к «вседозволенности», от дисциплины – к анархии, не предполагая, что он находится в рамках одной чрезвычайно узкой системы. Система, включающая в себя «шкалу» от ясности до неопределенности, постоянно будет находиться в состоянии «взболтанности», если не прекратить бесконечные скачки от «стенки к стенке». Это касается как отдельных людей, так государственных и философских систем.

Безудержность чувств сегодня романтизируется в духе идеологии деструктивизма. Человек, который «ни в чем не знает меры» почитается героем. Ж.Делёз, проповедующий постструктурализм, отказавшись от апелляции к разуму людей, назвал их «желающими машинами», не обремененными никакими внутренними ограничениями. Этот «новый человек», в трактовке оригинальной теории, должен быть абсолютно пустым. Пустым, как пластиковый шар, который ветер его желаний будет бессмысленно гонять по «телу без органов» (реальность).

А в чем же заключается Истина – она же «норма»? А Истина – всегда посредине. Человек должен заставить себя остановиться, прекратить скачкИ и осознать необходимость фиксации. Он должен обрести позицию, сочетающую в себе уравновешенные противоположности – смирённое желание (смирение и желание), добровольно «пожелавшие» собственного ограничения (локализации в пространстве).

На протяжении своего многовекового существования человечество много наговорило о добре и зле, но все эти разговоры представляют собой разные степени осознанности мистической истины, которую ясно и недвусмысленно высказал еще Сократ.

У него нет «добра» и «зла» как самостоятельных оппозиций, противостоящих друг другу. Для него добро – это высшая степень осознанности, которая являет собой настроенный, управляемый человеком фокус, с помощью которого человек может формировать свое намерение.

А зло – это неосознанность, неумение управлять собственным намерением и перепоручение управления собой некоей «судьбе», которая при чрезмерном своеволии оборачивается «роком». В этом случае Рок является последней Истиной, которая и будет предъявлена безумцу.

Если перефразировать известную фразу «В каждой шутке есть доля шутки», то в данном контексте она будет звучать так: «В каждом безумии есть только доля безумия». Если эта доля становится самодовлеющей, то она превращается в сумасшествие, а это уже диагноз.

_______________________________

1 – М.Фуко. История безумия в Классическую эпоху», СПб, 1997. - С.51

2 – Там же. - С.49

3 – Там же. - С.51

4 – В.Зеланд. Шелест утренних звёзд. СПб, 2013. - С.53

5 – Там же. - С.57