Для чего ты

        И всё равно дружить с ней не хотели. Настя Шацкая так и сказала: «Девочки, не дружите с ней, посмотрите на её сандалики».

       А обувь Лика донашивала после старшего брата – первоклассника. Сандалики были ещё прочные, почти как новые. Кожаные, и даже лакировка ещё была кое-где. В общем, самое то для детского сада. Но Настя Шацкая всё равно сказала, что они мальчиковые и старые. Настя всё подмечала: и плохих кукол у Лики, и что она не умеет на скакалке прыгать, и некрасивое платьице. Много чего.

       С Ликой снова все перестали дружить. Перестали даже разговаривать. Когда же Лика пыталась завязать с кем-нибудь хоть чутошную беседу, ей отвечали: «Уходи, я с тобой не вожусь». И с опаской крутили головёнкой, оглядываясь: не заметила ли случайно Настя, как пришлось с этой девочкой перекинуться парой слов.

       Как же Лика радовалась разным насморкам и простудам! И что она только не делала, когда всё-таки была здорова, чтобы не идти в ненавистный садик! И кашляла, и даже нос раскорябывала, чтобы показать, как из него капает кровь.

       Мама водила дочь в поликлинику, а потом очень сердилась. После очередного такого случая мама рассказала всё отцу, когда он вернулся с работы.

       Отец взял её за руку, посмотрел в глаза и спросил: «Ну! В чём дело?» Отцу Лика врать не могла. Потому, что он сразу поймёт. Заметит. Пришлось рассказывать про сандалики. Рассказывать всё.

       Пятничный вечер кончился, а утром в субботу папа куда-то уехал и вернулся с новыми очень девочковыми сандаликами.

       Обувь была прекрасна! Это были скорее туфельки, чем сандалии. Дырчатые носики были украшены красивыми бантами, пятки красиво обсыпаны блестяшками, а пряжечки были так хороши, что и не выразить!

       Лика была на вершине блаженства. Она то и дело подходила взглянуть на свои сандалики, и даже их погладить рукою. Она очень ждала понедельника. Непонятно почему, отец смотрел на Ликину радость грустными глазами и даже не улыбался. А она!? Как ей не терпелось продемонстрировать свои удивительные туфельки детям в группе и доказать всем им, что они были не правы. С ней можно дружить. Нужно дружить! Ах, когда же, когда же понедельник?

       И понедельник настал. О, что это было за зрелище, когда Настя Шацкая вдруг обнаружила, что её собственные сандалики по сравнению с Ликиными, - просто абсолютная ерунда! Она даже не нашла что сказать! Просто отвернулась и отошла.

       И ребятишки! Как много девочек подбежали взглянуть на Ликину чудесную обувь! И мальчиков! Воспитательнице пришлось даже отгонять нескольких от Лики первое время.

       - А это блестящие золотые пряжечки?

       - А бантики такие у меня тоже есть! Ну, только для причёски...

       - Это танцевальные сандалики, я знаю!! Ты, Лика, очень танцевать любишь?

       Как же всё это было прекрасно! Почти целый день.

       Однако, настал вечер, и, забирая дочь, мама заметила, что глаза у Лики почему-то опять на мокром месте. Свои красивые туфельки она надевала без радости. Держась за руки, мать с дочерью вышли за садовские ворота.

       Пройдя несколько шагов, девочка остановилась, взглянула на мать и сказала: «Я в садик больше не пойду».

       - Почему же? Что случилось? – мать присела на корточки и ждала ответа.

       - Мы пошли гулять, и я хотела поиграть с ними, - всхлипнула Лика, проведя ладошкой под шмыгающим носом – а Настя говорит: «Девочки, не водитесь с ней, она глупенькая!».

       - Глупенькая?

       - Да!! А какая я глупенькая, я читать даже умею, а Настя – нет! И когда Лида Кирилловна спрашивала «Кто написал сказку про Карлсона», я одна сказала что Астрид Линдгрен! Больше никто. Разве я глупенькая? И со мной никто снова не играет! Я им про это всё крикнула, а они только пальцем показывают.

И смеются! Не пойду!!

       Мать помолчала, погладила малышку по голове, поцеловала в лоб.

       - Нет, ты не глупенькая, малышка… Но ты не знаешь один очень важный секрет. Из-за этого ты так и мучаешься.

       - Какой секрет? – девочка перестала плакать и внимательно поглядела маме в глаза.

       - Это взрослый секрет, но ты у меня уже большая - серьёзно сказала мама. Пойдём, он очень короткий, и я тебе расскажу его дома. А то нам ещё в магазин, и за свет заплатить.

       Пока мама покупала домой продукты, и платила за свет, Лика всё пыталась догадаться, что же это за секрет? Они вошли в лифт, открыли дверь большим, почти как у Буратино, красивым ключом, стали снимать обувь. Что же это за такой взрослый секрет? Лика аккуратно поставила свои туфельки на место и помогла маме занести сумки в кухню.

       - Ну, мама!? Мы уже дома. Почему же ты не говоришь мне свой взрослый секрет?

       Мать закрыла хлебницу, положила в холодильник молочные пакеты и поближе подвинула табурет.

       - Хорошо. Присядь рядышком, - сказала она, вытирая попутно руки о кухонное полотенце и усаживая Лику рядом. Так вот, секрет этот очень прост, и одновременно сложен.

       - Что же это за секрет?

       - Он в том, что каждый человек, даже маленький-маленький, должен задумываться,  - для чего он на свете.

       - Как это, мама? – Лика вопросительно сморщила маленький лоб.

       - А так. Я тоже была как ты. И в школе столкнулась с подружками, которые старались заметить мои недостатки. То я медленно бегаю, то я негибкая. А я очень хотела быть как все, чтобы меня любили, чтобы меня признали. Я очень хотела с ними дружить! И я стала заниматься гимнастикой, научилась бегать лучше всех в классе. Даже мальчишки говорили о моём превосходстве на перекладине. И эти девочки тоже иногда чуть приближали меня к себе, но потом всё равно находили причину, по которой я была для них «вторым сортом».

       - Почему? Зачем, мама? Они что, эти девочки, - были плохие?

       - О, нет, не «плохие», милая… Нет, они были просто такими, какими они были. И я им даже благодарна.

       - За что?

       Мать приобняла дочку и погладила Лику по каштановым аккуратно уложенным волосам.

       - Я им благодарна, потому что они помогли мне рано понять кое что важное.

       - Что, мама?

       - А то, что мне нужны не они. И что я живу на свете вовсе не для того, чтобы заслужить их благоволение, малышка… Понимаешь?

       - А для чего?

       - А для того, чтобы мои родители и те, кто по настоящему мне близок, и те, кому я по настоящему близка, - радовались побольше! Чтобы у них всё было хорошо, потому, что они видят, что всё в порядке у меня.

       - Чтобы папа радовался? И бабушки? И дедушка?

       - Да.

       Лика, помолчав, подержала маму за руку, потом слезла с кухонного диванчика и пошла в свою комнату прибирать недособранные с вечера игрушки.

       Скоро из продлёнки должен был вернуться Алёшка, ужин был почти готов, мать стояла у плиты, помешивая борщ в блестящей кастрюльке.

       Вдруг она почувствовала, что кто-то дёргает её за край вафельного цветного фартука. Рядом стояла Лика.

       Увидев, что мама обратила на неё внимание, девочка обняла её маленькими руками за талию, задрала головенку, чтобы видеть материнские глаза, и негромко произнесла:

       - Не волнуйся, мамочка… Не волнуйся. У меня… У нас у всех всё будет в порядке!