Белов, Стомахин, Каспаров и "Мемориал"

Международное сообщество, европейское прежде всего, с понятием "политзаключенный" разобралось не вполне. Но общие линии мысли, хотя и не до конца сформулировало, но наметило.

Политзаключенный – тот, кого посадили, чтобы не мешал власти оставаться у власти. Того, кто выступает против власти. Но – никогда не забывают оговориться европейские правоведы – не против общества (и не против личности). Вот здесь-то и начинаются тонкости.

Главная – где грань между интересами власти и интересами общества?

Другая – как исключить из числа политзаключенных человеконенавистников? Где граница между борьбой с властью и борьбой с социальной группой, которая удерживает власть?

Этими двумя вопросами запутать можно кого угодно: как отделить тех, кого власть посадила за деятельность по улучшению общества, угрожающую ее личным и корпоративным интересам? Её, но не общества. Ведь не все же махатмы ганди. Совсем не все.

Например, нацболы, ставшие с легкой руки Каспарова и под наше общее одобрительное кивание другоросами, – политзаключенные они или не очень? С их любовью к Гулагу? А прочие "нацы", насышающие общество ненавистью? А прочие "болы", насыщающие общество другой ненавистью – не национальной, а социальной, и уж точно не сулящие нам в своих мечтах о реставрации коммунизма никакого улучшения? А исламские фундаменталисты, понимающие кораническое "руби головы" буквально?

Где здесь самозащита власти, а где самозащита общества? Большим мудрецом надо быть, чтобы в таких вопросах разбираться. Особенно когда хочется – а желание такое очень даже понятно – написать список политзаключенных подлинее.

Очень косо получаются такие списки. Очень. Вот последний от "Мемориала". А вот комментарий к нему Каспарова. Гарри Кимович недоволен, что в списке нет Белова.

Вопросы же к списку возникают едва ли не по каждой позиции. Включая и людей очень достойных. Вот, например, Надежда Савченко. Она – военнопленная. Человек, судя по всему, прекрасный. Герой. Но – политзаключенная? Олег Навальный – заложник. Но – политзаключенный? Исламские фундаменталисты – политзаключенные? Конечно, закон применен к ним избирательно; православных фундаменталистов у нас не судят, хотя они не менее, а пожалуй, и более опасны для общества. И, если общество обязано, как утверждают правоведы ПАСЕ, защищать свои интересы, то начинать надо с запрета любых попыток втянуть средневековье в сегодня. И – с запрета на любую пропаганду ненависти, в какие бы одежды она ни наряжалась. Включая даже ненависть к наиболее одиозным персонажам, удерживающим власть. Ненавидеть надо не их лично, а их дела. Как говорят в церкви – "не грешника, а грех".

(Хотя там-то как раз на практике ненавидят как раз грешников; и уж совсем люто – праведников).

Но это как бы вопросы общие. И некоторые из них простые. А вот случай с недовольством Каспарова отсутствием в списке политзаключенных Белова как раз случай предельно простой. Потому что отсутствием в этом же списке Стомахина (а это едва ли не единственный, и уж во всяком случае самый известный наш сегодняшний политзаключенный) великого шахматиста не возмутил.

А сравнить Белова и Стомахина очень даже стоит. В скольких сердцах посеял ненависть на почве ксенофобии Белов? Со своим "Движением против нелегальной организации". Не сосчитать. Очень конкретную ненависть "бей – спасай". Сколько из этого посева взошло поножовщиной? А сколько – просто мордобоем? А сколько – "всего лишь" оскорблениями? На сколько идет счет? Десятки тысяч? Сотни? Или – миллионы?

Теперь посмотрим на деятельность Стомахина. Скольких людей его тексты заставили ненавидеть "русских по паспорту"? А просто – граждан РФ? Или – хотя бы просто милиционеров-полицейских? Вот в том-то всё и дело. Никого. Потому что тексты его направлены не на возбуждение ненависти к другим людям, а на возбуждение нашей ненависти к нам самим, к нашим делам. А иначе говоря – на пробуждение нашей совести.

Стомахин говорит нам, что власть наша очень плоха. Лжива, жестока, безнравственна. И – что, поддерживая такую власть, мы сами становимся очень плохими людьми. Настолько плохими, что заслуживаем самого сурового наказания.

Для власти такие речи – самое опасное, что можно придумать. Причем не для кого-то лично (как пел Кобзон в гимне Лужкову), а для всей власти – для системы негативной селекции, выносящей на верх социальной лестницы плохих людей – худших даже, чем поднимала наверх советская система. Разговоры на эту тему очень портят нервную систему власти. И, чтбы не нервничать, она упрятала Стомахина в общей сложности на 12 лет. Как экстремиста, террориста и вообще самую большую опасность. И её, власть, в этом очень легко понять. Стомахинские тексты в самом деле бьют точно в ее сердце. Не кого-то лично – системы.

Но я пишу не о власти, с ней и так все понятно. Я пишу о нас. Почему столь очевидные вещи нужно втолковывать, причем без особой надежды втолковать, лучшим нашим людям – правозащитникам? Что стало с их головами? Или они боятся, что их тоже объявят врагами народа? Так чего здесь бояться – обязательно объявят. Давно уже объявили.

Нет, тут дело не в страхе. А в отсутствии способности к различению. Впрочем, что спрашивать с них, когда совсем иного полета наши люди то милуются с Лимоновым, то требуют свободу Белову, то брезгливо отворачиваются от Стомахина?

С такой способностью к различению добра и зла мы далеко не уедем.