Сон

...Давным-давно, когда был я ещё несмышлёным отроком, приснился мне  удивительный сон. И был тот сон столь невыразимо прекрасен, что душа моя преисполнилась неизъяснимой сладости и бесконечного блаженства. Долго пытался я разгадать тай­ный смысл странного  сего ночного видения. И ни хрена у меня из этого не  вышло.

В чудесном том сне плыл я вниз по реке. В лодке или, там, на плоту, не помню точно. Речка неширокая - вот они берега... Кроны деревьев над головой смыкаются. Туман. Несёт меня куда-то вода. А течение плавное-плав­ное... Покачивает полегонечку. Сквозь дымку виднеются расплывча­тые очерки каких-то, вроде бы, селений. Силуэты  рыбаков на берегу колышутся. Кто - костерок разводит, кто - уху варит, а кто - динамит к палке прилаживает, сволочь.

Тихо вокруг… Только удары бельевого валька доносятся изда­ли. Тепло, хорошо. Спокойно. А река постепенно становится всё шире, да шире. Шире, да шире. И вот уж плыву я по большой воде. Туман такой, что ничего не видно кругом. Только пирамидки мо­лочных пакетов в волнах плещутся. Да резвятся  стайки презерва­тивов. А лодка моя вдруг  - раз!-  и остановилась.

И отчего-то так беспокойно сделалось. Страшно даже. Где я? Почему? Что дальше будет? Но я как-то догадываюсь, что всё это понарошку. И  поэтому  боюсь, но  не очень…

А туман - пуще. И начинает он, туман этот проклятущий,  в уши мне заползать, забивать голову, да глазные яблоки выдавливать…

И тут я замечаю, что впереди, по волнам прямо, идёт чело­век. А в руке у  человека - посох дорожный. «Ага, - думаю, - это не иначе как  Сам Царь Небесный». А лица-то не видать сквозь мглу. Присмотрелся, нет, вроде, не Он.

«Может, - думаю тогда, - это св. Василий, епископ Рязанский? Тот по водам-то путешествовал из города Мурома, когда его та­мошние обыватели в блудодеянии облыжно обвинили».

Но оказалось что и не Василий это никакой вовсе. У Васи­лия икона должна быть в руках, а у этого – шампанская бутылка из-под мышки торчит. …И одежда  несообразная... Кургузенький какой-то сюртучишко да красная рубаха с подпояской. Как у цыгана. Физиономия тоже  неправильная. …Тёмная какая-то физиономия. Будто закопчённая. Одним словом, натурально эфиопская  рожа. И нос книзу загнут… Крючком... Но  что-то знакомое угадывалось в том человеке… Родное… Кто такой?!  Почему не знаю?!

…Вспоминал, вспо­минал, не могу - хоть убей.

Говорил он что-то, темнолицый этот человек. Тихо говорил. …Но внятно. …И складно так у него получалось.  …Будто стихи читал под музыку.  …А посохом - плывущие по воде какашки в разные стороны распихивал. Чтобы  к  ногам,  значит,  не приставали.

И так заворожили меня тихие его речи.  Так  сердчишко моё  детское сладко затрепетало… Хотя проснувшись  ничего  конкретного восстановить в памяти  я не смог. Ни речей его тихих, ни лица, ни музыки.  Ничего!..

Но как-то всё это в душу мне, отроку, запало. Как-то в ней отозвалось… И сколько же лет, десятилетий даже, пытался я вспомнить того удивительного чело­века и задушевные его слова. …И не смог…

…А вчера просыпаюсь утром... Подушка мокрая - плакал, значит, во сне. …Оттого плакал, что снова   чёрного того чело­века  увидал. И услышал слова его…  Все до одного… И вспомнил. …И узнал  наконец…

…Пушкин это был! Александр Сергеевич Пушкин! Вот кто!! А читал он поэму неудобьсказуемую. Да не собственную, а незаб­венного друга своего и учителя Ивана Семёновича Баркова. …Хотя может быть и не Барков её сочинил? И не учитель он Пушкину вовсе! Ну, какой из него учитель?! Учителя такие не бывают… Жил грешно и умер смешно. …А может и не было  в заднице у него никакой записки? У Ивана Семёновича, я имею в виду… Может…  Впрочем, лучше бы она всё-таки была, потому, что эдак-то  интересней…

…Короче, ерунда это всё! …Да!  ...А называлась  та поэма... Как бишь она называлась?.. ...Забыл... Говорю же, память совсем никуда…  Да все её и так знают, поэму... Даже первоклассники наизусть рассказывают… Что-то там  такое… про дуб зелёный... Или не про дуб, а про царя какого-то… Ты-то знаешь, наверняка… Ну, как же её…  Склероз… Забыл, короче...

…Впрочем, не важно… Проснулся я, лежу, думаю себе…«И что же, - думаю, - сия  аллегория  может значить?»…

…Да ни черта она не значит!!! Сонная  галиматья, да и всё...