«Переосмыслители»

«Переосмыслители»

Сотрудник германского абвера Степан Бандера (в центре) в звании штабс-офицера с немецким орденом «Крест за заслуги 2-го класса с мечами»

 Будущие историки, исследуя документы Отечественной и нынешнего времени, сердцем и разумом поймут и оценят героический и жертвенный вклад Советского Союза в Великую Победу. А затем переведут взгляд на усилия «переосмыслителей». И будет в этом взгляде недоумение, и еще – презрение и даже брезгливость.

«Свой-чужой». В армии так называют код автоматического различения своих войск от войск противника.

Сегодня таким кодом – «свой-чужой» – становится отношение к Великой Отечественной войне и к Великой Победе в их нерасторжимом единстве.

Расплодившиеся в «независимой» Украине «переосмыслители» истории призывают сосредоточиться на названии «День памяти и примирения» и отмечать его «в новом формате: вспоминать тех, кто погиб». И только. Из особого народного «праздника со слезами на глазах» изымается его победная торжественность.

Заядлый «переосмыслитель» доктор исторических наук Ю. Шаповал заявил: «Праздновать 9 мая – это какой-то макабрический танец». По преданиям Средневековья, так называлась жуткая пляска скелетов на кладбище.

Нет, когда в прошлом году во Франции отмечалась 70-я годовщина высадки союзников в Нормандии (открытие Второго фронта), президент Порошенко, как и приглашенные главы множества других государств, воспринимал все краски постановочного массового действа – не только скорбь о погибших, но и безудержную долгожданную радость освобождения. Соответственно, и в речи французского президента Олланда естественным образом уживались, соседствовали две фразы: «Мы не можем забыть о тех, кто погиб» и «Они вступали на французскую землю, чтобы победить». Более того, всем присутствовавшим напомнили, что «первым сражением, которое поставило под сомнение непобедимость Германии, была битва за Сталинград», и что «в апреле 1945 года флаг Советского Союза взвился в Берлине на Рейхстаге» (Euronews 6.06.2014 г.).

Куда деться от правды истории?!

Как это – «куда»? Да прямиком в нынешнюю Украину. Тут понимают главную причину ухода от правды: слово «Победа» неразрывно связано со словом «советская».

«Очень важно, – заявил в интервью «Радио Свобода» (23.03.2015 г.) нынешний «законодатель мод» в сфере «переосмысления», директор Украинского института национальной памяти, львовский историк Владимир Вятрович, – говорить о вкладе украинцев в победу над нацизмом без советских стереотипов и груза всего советского».

Само слово «советский» для нынешних украинских историков из числа «переосмыслителей», этих изуверов, – предмет «научной» охоты. Его выискивают, с ним «работают»: то изымают, то искажают его смысл, а порой обнаруживают там, где оно отсутствовало. Подобный казус приключился с одним из главных и особо плодовитых на публикации «переосмыслителей» – с заместителем директора Института истории, доктором исторических наук, профессором С. Кульчицким. Во львовской газете «Высокий Замок» (5–11.05.2011 г.) он привел знаменитую цитату И. Сталина в следующем виде: «Гитлеры приходят и уходят, а народ советский остается». На самом деле, как известно, вождь говорил не о советском, а о германском народе. Профессор цитату переврал. Этот ляп свидетельствует либо о незнании, либо об обмане, что в равной степени недопустимо для профессионала с регалиями, когда речь идет о смыслах, о вещах абсолютно принципиальных. В действительности полная цитата такова: «Было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с германским государством. Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское – остается» (приказ Народного комиссара обороны СССР от 23 февраля 1942 г.).

А теперь, уважаемые читатели, давайте сравним сталинскую позицию с тем, какой видели послевоенную участь немецкого народа президент США Рузвельт и премьер-министр Великобритании Черчилль.

В ходе встречи на высшем уровне между США и Великобританией, проходившей с 11 по 16 сентября 1944 года в канадском городе Квебек, президент Рузвельт заявил: «Нам следует быть жесткими с Германией. Я имею в виду немецкий народ, а не только нацистов. Мы должны либо кастрировать немцев, либо обращаться с ними так, чтобы они не могли воспроизводить потомство, которое захочет вести себя так, как они вели себя в прошлом».

Что касается Уинстона Черчилля, то вот что стало известно в 2003 году из рассекреченных британских архивов: «Уинстон Черчилль, когда Вторая мировая уже подходила к концу, хотел «насквозь пропитать» немецкие города отравляющими газами, чтобы «большинство населения нуждалось в постоянной медицинской помощи». И лишь жесткая оппозиция этим планам со стороны генералитета позволила избежать тогда негодяйства» («Известия», 15.04.2008 г.).

Вся накопившаяся ненависть «к немецкому народу, а не только к нацистам», казалось, сконцентрировалась в нещадных англо-американских бомбардировках Дрездена в феврале 1945 года. Канал Euronews в репортажах из нынешнего Дрездена о масштабных траурных акциях, приуроченных к 70-летию катастрофы, все повторял и повторял суждения о «неоднозначности этой страницы истории войны», о длящихся по сей день «спорах по поводу целесообразности» ужасающей расправы над городом. Дело в том, что в Дрездене не было военных объектов и военной промышленности, да и война шла к завершению. Поэтому версия о том, что это была акция устрашения (всего мира и, прежде всего, Советского Союза), демонстрация своей огневой мощи перед неудержимо наступавшей на Берлин Красной армией, остается наиболее достоверной.

Бомбардировки продолжались три дня. Число погибших, по разным источникам, составило от 25 тысяч до 135 тысяч и более. Около 800 английских и американских бомбардировщиков сбросили 650 тысяч зажигательных и фугасных авиабомб. Их намеренно сбрасывали в уже бушующее море огня, чем добились своего – образовался огненный смерч (огненный шторм), когда множество пожарищ объединились. При возникновении огненного смерча движение раскаленных до 1000 градусов по Цельсию воздушных масс с бешеной, ураганной скоростью втягивает, всасывает в себя всё, в том числе горящих людей. Вскоре огненный смерч образовался в Хиросиме (в Нагасаки он не возник). Район Сталинграда огненный шторм охватил от фашистской бомбежки в страшный день 23 августа 1942 года.

Кстати, бомбардировки Дрездена неожиданно сыграли на руку официальным защитникам обвиняемых нацистов в ходе заседаний Нюрнбергского трибунала. «Как довод, смягчающий вину подсудимых, их адвокаты использовали факт англо-американских бомбардировок Дрездена. Защитники заявили, что «англо-американское командование вело себя в отношении гражданского населения не менее варварски, чем германское».

Температура в огненном смерче Дрездена, когда металл от металлических конструкций и рельсов стекал по улицам кипящими ручьями, была выше, чем в печах Освенцима» («Советская Россия», 12.03.2015 г.).

Одним из поводов к бомбежкам городов Германии в конце войны была, как известно, месть за разрушенный германской авиацией город Ковентри. В результате бесчисленных, дьявольски методичных бомбардировок в течение 1940–1942 годов этот город, в котором были сосредоточены военно-промышленные предприятия, был практически уничтожен, а 1236 его жителей погибли.

В 1942 году женщины Ковентри отправили замечательное письмо поддержки женщинам Сталинграда (впоследствии Ковентри и Сталинград стали городами-побратимами). В том послании особо выделим следующие строки: «Из города, растерзанного в клочья главным врагом мировой цивилизации, наши сердца тянутся к вам, тем, кто гибнет и страдает гораздо больше нашего».

Эти слова дорогого стоят.

Александр Герцен в свое время подчеркнул: «Письма больше, чем воспоминания: на них запеклась кровь событий, это – само прошедшее, как оно было, задержанное и нетленное».

Именно в первоисточниках военного времени – письмах, дневниках, документах, публикациях – воистину «запеклась кровь событий». 

Мемуары, воспоминания, а также всяческие «переосмысления» появляются уже «обработкой».

Ни одного действия, подобного акциям устрашения в Дрездене, Хиросиме и Нагасаки, с неизбежным одномоментным тотальным убийством тысяч мирных жителей, ни одного намерения, подобного желаниям «кастрировать немцев» или «насквозь пропитать» отравляющими газами их города, у Советского Союза не было. Ни одного действия! Ни одного намерения!

На противоположном полюсе человеческой морали, вернее, не на противоположном полюсе, а вообще «за гранью добра и зла», лежали «озабоченности» Гитлера, приведенные в документах Нюрнбергского трибунала: «Мы обязаны истреблять население… Нам придется развить технику истребления населения».

Истребление «излишков» населения шло по ведомству СС. Глава ведомства рейхсфюрер СС Гиммлер задачу понимал отчетливо. «Гиммлер произнес речь в том духе, – свидетельствовал Геринг в ходе допроса в Нюрнберге, – что тридцать миллионов славян должны быть истреблены».

Военные хроники сохранили эпизод: рейхсфюреру СС Гиммлеру, решившему лично поприсутствовать при расстреле ста советских военнопленных, среди которых были две женщины, стало дурно.

Обеспокоенность состоянием психики эсэсовцев, а также огромные масштабы запланированного истребления населения стали причинами, по которым к карательным акциям широко привлекались местные коллаборационисты, приспешники оккупантов.

«После того как фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау подтвердил приказ о необходимости расстреливать малолетних детей, нам предстояло казнить 90 еврейских детей (их родители были расстреляны накануне. – С.Г.) в возрасте от нескольких месяцев до 7 лет», – сообщил в показаниях о казни детей в Белой Церкви 20 августа 1941 года оберштурмфюрер СС Хефнер.

И хотя за плечами у Хефнера и его подчиненных были уже тысячи жертв, казнь детей они, «опасаясь за нервы немецких солдат», перепоручили по предложению Хефнера местной украинской полиции. «Эту картину, – заявил «сентиментальный» эсэсовец Хефнер, – я не забуду до конца жизни. Мне тяжело об этом рассказывать. В некоторых детей стреляли по 4–5 раз, пока они не умирали. Особенно запомнилась мне маленькая белокурая девочка, взявшая меня за руку. Ее тоже застрелили».

Польский историк и журналист Яцек Вильчур, который в 1943 году был еще 12-летним мальчишкой, поклялся тогда, что не простит убийства своих младших братьев только за то, что они не говорили на украинском языке. Большую часть жизни он собирал свидетельства, разоблачающие преступления УПА и отряда СС «Галичина». «Когда поляк или польский еврей, – отмечает он, – попадал в руки УПА, они просили, чтобы пришел эсэсовец и просто выстрелил. Тогда смерть была легкой. А когда приходили боевики УПА, они людей распиливали, резали им животы…»

Пусть кто-нибудь назовет сегодняшнюю европейскую, украинскую или российскую партию, у которой бы лозунги и речевки носили столь ущербно-садистский характер (это – почерк!), как у нынешних украинских радикальных националистов. «Москалiв – на палi!» («паля» по-украински – это кол). Или их же «Москалiв на ножi!», «Комуняку – на гiлляку!» (желание видеть коммунистов повешенными на деревьях).

Что касается отношения к коммунистам, то здесь очередное созвучие, вернее унисон, полное совпадение позиций с гитлеровскими. Герингу в ходе допроса в Нюрнберге был задан вопрос о «документе от 16 сентября 1941 года». В нем содержалось предписание: «За жизнь немецкого солдата, как правило, подлежат смертной казни пятьдесят-сто коммунистов. Способ казни должен увеличивать степень устрашающего воздействия». Геринг пояснил: «Я знаю, что в этом приказе первоначально было указано пять-десять человек, а потом фюрер лично изменил это число путем прибавления нулей».

Советский писатель-фронтовик Вячеслав Кондратьев, которого никто не сможет назвать конъюнктурщиком, в интервью 1991 года подчеркнул: «Вступление в партию и в комсомол на фронте было массовым, несмотря на то, что боец с партбилетом или с комсомольским билетом, попав в плен, был обречен».

За годы войны в партию коммунистов вступили 5 миллионов человек и почти 5 миллионов стали комсомольцами.

После танковой битвы на Прохоровском поле, что под Курском, жители близлежащих деревень собрали пять мешков окровавленных партийных и комсомольских билетов…

У коммунистов, как тогда говорили, была единственная привилегия – первыми подниматься в атаку.

Мы, нынешние коммунисты, комсомольцы, и наши сторонники гордимся тем, что остаемся «своими» для сражавшейся с фашизмом Советской страны и ее легендарной Красной армии, что не предали ни Красное Знамя, ни сверкающую Победу, ни ту идею, которая объединяла народ.

«У советских людей была глубокая вера в тот строй, который они выбрали и защищали», – отметил в тяжком 1941 году видный американский писатель Эрскин Колдуэлл, мужественно отправившийся в качестве военного корреспондента в СССР и побывавший в те грозовые дни и под Москвой, и под Смоленском.

Именно это утверждение Э. Колдуэлла прозвучало в финальных эпизодах замечательной 20-серийной советско-американской киноэпопеи, вышедшей в 1980 году на экраны двух стран одновременно, но под разными названиями. У нас она называлась «Великая Отечественная», в США – «Неизвестная война». Американское название объяснялось тем, что, по опросам, основная масса населения США тогда вообще уже не знала, что Советский Союз участвовал в войне, а около 40 процентов из тех, кто все-таки знал об участии, считали, что СССР воевал на стороне… Германии.

У съемок эпизода с высказыванием Э. Колдуэлла была предыстория. Возник конфликт. Американская сторона настаивала на смягчении «чересчур пропагандистской» мысли Колдуэлла, пусть и высказанной их соотечественником. Мол, зрителю будет все ясно и так. Американцы даже воспользовались своим правом административного «вето». Но художественный руководитель группы режиссеров, снимавших сериал, легендарный советский фронтовой кинооператор и режиссер Роман Кармен, оставил за собой право еще раз вернуться к спорному тексту при озвучивании фильма. Однако за пять дней до начала озвучивания Роман Кармен умер. И тогда эстафету от него неожиданно принял Берт Ланкастер, знаменитый американский киноактер, который был ведущим фильма или, как говорят на американском телевидении, «хозяином зрелища».

Потрясенный внезапной смертью Кармена, Ланкастер заявил, что лучшим памятником этому героическому фронтовому кинооператору будет завершение фильма в том виде, каким его хотел снять Кармен. И в картине прозвучал полный, без изменений и изъятий, вариант текста.

Нацистская Германия, столь быстро завоевавшая Западную Европу, столкнулась в Советском Союзе с нараставшим, упорно набиравшим силу сопротивлением. Напрасно Геббельс в 1941 году, опережая события, дал указание всем немецким газетам оставить в выпусках, запланированных на 12 октября, свободное место для размещения информации о взятии Москвы. Напрасно Гитлер заранее определил коменданта Сталинграда и распорядился чеканить медали за взятие этого города на Волге.

Советский Союз, его Красная армия предстали в глазах планеты уникальной, невиданной в истории силой. Именно это обстоятельство отметили в своих выступлениях президент США Рузвельт и премьер-министр Великобритании Черчилль. Их слова идут оттуда, из 1943 года. Если бы оценки тогда были иными, их бы не принял и не понял весь мир. Для нас, нынешних, в них запечатлено «прошедшее, как оно было, задержанное и нетленное». Давайте вчитаемся.

Итак, Франклин Делано Рузвельт:

«Успехи русских показали, что по отношению к ним опасно делать предсказания… Мир не видел большей преданности делу, большей решимости и самоотверженности, чем те, которые были проявлены русским народом и его армией под командованием маршала Иосифа Сталина. Спасая себя, Россия рассчитывает спасти весь мир от нацизма».

Уинстон Черчилль: «Ни одно правительство в истории человечества не было бы в состоянии выжить после таких тяжелых и жестоких ран, которые Гитлер нанес России. Но… Россия не только выжила и оправилась от этих страшных ран, но и нанесла немецкой военной машине смертельный урон. Этого не смогла бы сделать ни одна другая сила в мире».

(Рузвельт и Черчилль называли Советский Союз Россией по инерции, по привычке, идущей с тогда еще недавних дореволюционных времен.)

Между тем США и Великобритания, приветствуя в 1943 году победы истекавшего кровью Советского Союза, открытие своего Второго фронта затянули до середины 1944 года. Но кто-то должен был сражаться с врагом лицом к лицу, кто-то должен был идти в смертный бой, чтобы уничтожать живую силу вермахта. И этот подвиг совершил Советский Союз, ибо 80% потерь немецкие фашисты понесли на советских фронтах.

Когда стало ясно, что Советский Союз сможет победить Германию самостоятельно (в те дни Рузвельт так и писал: «Ведь если дела России пойдут и дальше так, как сейчас, то, возможно, Второй фронт и не понадобится: Россия выиграет войну и без нас!»), наконец-то, 6 июня 1944 года состоялась высадка союзнических войск в Нормандии.

Но еще задолго до открытия Второго фронта у нас были верные союзники по борьбе во многих странах Европы – во Франции, Югославии, Чехословакии, Греции, Италии и в других. Это были народные Движения Сопротивления. Общеизвестно – и это остается общеизвестным и по сегодняшний день, – что главную роль в организациях Движения Сопротивления играли коммунисты. Они несли наибольшие потери в опасной и героической подпольной и открытой борьбе.

И вот сегодня мы дожили до черных времен, когда подло-неблагодарные, гнусные силы в Европе принимают резолюции, отождествляющие коммунизм и фашизм.

И взорвался гневом всемирно известный греческий композитор Микис Теодоракис, чья завораживающая мелодия «Сиртаки» стала фактически символом Греции. Каково сегодня ему, участнику Движения Сопротивления, подвергавшемуся пыткам в нацистских застенках, переносить столь кощунственное, столь немыслимое надругательство? Он публикует заявление под названием «Вечный позор извратителям истории!», «Таким образом, – негодует Теодоракис, – они уравняли добро и зло, свет и тень, жертв и палачей, Сталинград и Освенцим, героя и скотину, Сопротивление и фашизм».

Реваншисты десятилетиями выжидали, пока в массе своей не уйдут со сцены жизни последние борцы, вживую воевавшие с фашизмом, а те, кто живы, будут обессиленными. Теодоракису уже 90 лет. «К сожалению, – подчеркнул он, – ныне я вынужден говорить в большей мере от имени мертвых, чем живых. Но от имени моих мертвых товарищей-коммунистов, тех, кто прошел через гестапо, концлагеря смерти и места экзекуций, чтобы покончить с нацизмом, адресую этим господам лишь одно слово «ПОЗОР!».

Теодоракис успел (он – успел!) во всеуслышание высказать свое проклятие – «Вечный позор извратителям истории!».

«Вечный позор украинским «переосмыслителям» истории!» – в унисон с Микисом Теодоракисом заявляем мы.

Каковы конкретные направления ударов, наносимых «переосмыслителями» украинской истории по памяти о Великой Отечественной войне? Кратко пройдемся по пунктам, предоставив слово «ученому-историку» Владимиру Вятровичу («Зеркало недели», 29.03.2008 г.; «Высокий Замок», 17.07.2014 г.; «Радио Свобода», 22.03.2015 г.) и писателю В. Яворивскому (ICTV, «Свобода слова», 13.05.2013 г.). Итак:

1. «Избавиться от остатков тоталитарного прошлого как в историческим, так и – что значительно важнее – в общественном сознании» (В. Вятрович).

Что будет после «избавления»? Вятрович разъясняет: «Только тогда, когда различные регионы Украины (Крым и Донбасс тоже? – С.Г.) будут иметь общих героев, одинаково будут оценивать те или иные события нашего прошлого, мы сможем говорить о национальной консолидации».

То есть советский «тоталитаризм» (если по Вятровичу) фактически предлагается заменить новым.

2. «Во время Второй мировой войны украинцы, лишенные собственной государственности, вынуждены были воевать за чужие имперские интересы» (Вятрович).

Если украинцы, составлявшие до 30 процентов численности Красной армии (из 7 миллионов советских воинов, награжденных за мужество и героизм орденами и медалями, 2,5 миллиона были украинцами!), воевали за «чужие имперские интересы», то в чем состоял в те годы интерес национальный? Доктор исторических наук Юрий Владимирович Шиловцев дал ответ настолько четкий, что даже Вятрович при всей своей изворотливости не сможет найти аргументов для возражений. «Судьбоносный интерес, – констатирует профессор Шиловцев, – как всего народа Украины, так и украинской нации состоял тогда в одном – чтобы выжить и сохраниться на земле. Это означало – победить фашизм. Эту задачу решала Красная армия, весь советский народ».

Действительно, не ОУН же вместе со своей военизированной структурой УПА, не отмеченной хоть какими-то воинскими успехами, могли освободить территорию и народ Украины от нацистов. Тем более что общеизвестен многозначительный исторический факт – «походные группы» ОУН как приехали на «большую Украину» в обозе вермахта, так вместе с ним, отступавшим, и сбежали.

Удивительно (нет, скорее совсем не удивительно), что в публикациях Вятровича о войне, перенасыщенных бесчисленными антисоветскими выкладками, нет ни одного осуждающего слова о конкретных преступлениях нацистов на украинской земле. Ни одного.

3. «Нужно развеивать исторические спекуляции и давать людям возможность самим увидеть, какой была Украинская повстанческая армия и кем был Степан Бандера. Для этого необходимо по согласованию со Службой безопасности Украины открыть архивы коммунистических спецслужб» (Вятрович).

Проживает в нынешней Украине личность в своем роде уникальная – генерал Евгений Марчук. Как говорится, нарочно не придумаешь: он был как главой КГБ УССР, так и главой нынешней Службы безопасности Украины (СБУ). Именно он, знаток, пропитавшийся антисоветизмом, как сообщала львовская газета «Высокий Замок» (30.04.1999 г.), в интервью корреспонденту украинского агентства ДIНАУ заботливо предостерегал: «Государство имеет большие архивы, которые позволяют объективно оценить действия каждого участника Великой Отечественной войны, партизанского движения, воинов УПА и других. Было бы не на пользу детям, внукам и родственникам многих из воинов УПА обнародовать сегодня данные архивов».

Что, Вятрович «открывает» архивы выборочно?

4. «Украина должна запретить КПУ, чтобы эта партия больше никогда не смогла продолжить свое существование» (Вятрович).

Здесь ничего не будем прибавлять к тому, что уже сказал Микис Теодоракис.

5. «На сегодняшний день (июль 2008 года. – С.Г.) процесс переименования названий населенных пунктов и ликвидации памятников, апеллирующих к героике советской эпохи, забуксовал. Украине следует избавиться от них так же быстро и решительно, как это было сделано в посленацистской Германии с атрибутами эпохи Гитлера» (Вятрович).

Предлагаю «ученому-историку» В. Вятровичу, как в таких случаях образно говорится, снять с глаз шоры (пластины, надеваемые на морду лошади для ограничения области зрения) и внимательно-внимательно вглядеться в «населенный пункт» под названием Берлин. А чей это сапог на знаменитой скульптуре в Трептов-парке раздавил там главный «атрибут эпохи Гитлера» – свастику? И точно. Стоит на свастике советский (!) солдат, держит в руках спасенную маленькую девочку.

«Быстро и решительно» избавила Германию от «атрибутов эпохи Гитлера» именно «советская героика». Только на этой основе и стали возможны все последующие шаги по денацификации Германии, развязавшей самую страшную войну в истории человечества.

6. «Примирились уже и поляки с немцами. И мы в Украине уже бы давно все примирились, если бы не кучка людей» (Яворивский).

Да, поляки примирились с немцами. Да, побратимство связало английский город Ковентри не только со Сталинградом, но и с послевоенным Дрезденом, что стало своеобразным символом примирения между английским и немецким народами. Примиряются после войн, кажется, все. Но есть одно-единственное исключение. О нем – видный украинский журналист, народный депутат Украины нескольких созывов Сергей Правденко: «Прощают друг друга лишь солдаты когда-то воевавших сторон. Но они никогда не прощают тех, кто стрелял в спину» («Голос Украины», 2.08.2007 г.).

Навязывание темы «примирения» (помните, это была идея фикс президента Ющенко) между ветеранами Советской армии и стрелявшими им в спину вояками ОУН-УПА – это первый «шаг» в известной технологии психологической обработки общественного сознания, которая так и называется – «шаг за шагом» (step by step). Технология применяется в тех ситуациях, когда, как замечает В. Вятрович, «общественность как таковая еще не готова к определенным мировоззренческим переворотам». В нашем случае речь идет о короткой двухходовке. Первый шаг – «примирение» (в кавычках), второй – вытеснение (без кавычек).

Еще несколько лет назад общество было не готово (и даже было шокировано первыми попытками) называть советских воинов-освободителей «оккупантами». Сегодня идут два процесса – нагнетается героизация ОУН-УПА и упорно отодвигается на второй план подвиг Советской армии с явно уже прочитываемой целью полного его вытеснения из «украиноцентричной концепции истории».

Но ведь подвиг был. Конечно, он отсутствует сегодня, по прошествии 70 лет, в больном воображении вятровичей, кульчицких, яворивских, шаповалов и прочих. Но тогда, в 1945 году, он был совершен наяву, на глазах всего мира.

Тот великий Подвиг состоял в освобождении человечества от фашистской перспективы существования за гранью добра и зла. И в этом смысле мы ежегодно 9 мая празднуем счастье Победы.

В условиях 1945 года можно было говорить только правду, ибо она была у всех на виду. И четыре главных свидетеля событий это сделали. «Главных» в том смысле, что на каждом из них, наряду с советским руководителем И.В. Сталиным, действительно лежал тогда главный груз ответственности за судьбы мира. Каждая из этих оценок известна. Но их стоит приводить обязательно в совокупности – как свидетельство, что иных оценок решающего вклада Советского Союза в Победу тогда не было и не могло быть.

Вот они:

У. Черчилль, премьер-министр Великобритании: «Будущие поколения признают свой долг перед Красной армией так же безоговорочно, как это делаем мы, дожившие до того, чтобы быть свидетелями этих великолепных побед».

Ф. Рузвельт, президент США: «С точки зрения большой стратегии трудно уйти от того очевидного факта, что русские армии уничтожают больше солдат и вооружений противника, чем все остальные 25 государств Объединенных Наций вместе взятые».

Шарль де Голль, генерал, премьер-министр Франции: «Французы знают, что сделала для них Советская Россия, и знают, что именно Советская Россия сыграла главную роль в их освобождении».

Д. Эйзенхауэр, верховный главнокомандующий союзными войсками в Западной Европе: «Мы все – и я, и мои подчиненные, и генералы, командовавшие союзническими воинскими соединениями, буквально затаив дыхание, следили за победным маршем советских войск под командованием Жукова в направлении Берлина. Мы знали, что Жуков шутить не любит… Русским принадлежит пальма первенства в принуждении нацистов к капитуляции».

Будущие честные историки и журналисты ознакомятся с этими и другими первоисточниками, в которых запечатлено «само прошедшее, как оно было, задержанное и нетленное». Они сердцем и разумом поймут и оценят героический и жертвенный вклад Советского Союза в Великую Победу. А затем они, может быть, переведут взгляд на деятельность «переосмыслителей» и журналистской обслуги. И будет в этом взгляде недоумение. И еще – презрение. А может быть, даже брезгливость…

Недавним указом президента Украины П. Порошенко официально устанавливаются День памяти и примирения (8 мая) и День Победы (9 мая). Видимо, имелось в виду – официальные церемонии возложения цветов к Вечному огню и к памятникам погибшим состоятся по всей Украине 8 мая. Повторно, 9 мая, возлагать цветы, естественно, уже не будут. Так замышлялось разрушение традиции. 9 мая грандиозные в прошлом людские потоки обмелеют, а к следующему году, возможно, и иссякнут, перенаправленные на 8 мая – День памяти и примирения (без упоминания о Победе). Эта новая линия раскола общества.

Но мы никогда не забудем о Великой советской Победе и придем в 70-й и в сотый раз к священным памятникам павшим героям именно 9 мая, как всегда. Преодолевая волнение, скажем нашим защитникам и освободителям: «Сегодня День Победы. Вы не дожили до нее, но вырвали в боях возможность жить на земле для миллионов людей и их потомков. Знайте, мы все помним и будем помнить в веках».

 Зверствуют фашистские палачи

Светлана ГАРАЖА

Киев

 [14/05/2015]