Битва за небо

Те, кто были в Египте не только на пляже, могли заметить две странные вещи. Первая – очень светлое настроение гробниц. Второе – то, что батальные сцены в интерьерах храмов будят не латентную агрессию, не сострадание к жертвам войны и не прочие чувства, пробуждаемые полотнами баталистов, а чувства совсем иной природы – самые что ни на есть светлые.

Ну, о веселых гробницах – об этом как-нибудь в другой раз. А вот почему брутальность воинствующих барельефов и фресок вызывает совсем небрутальный отклик – это как раз для нас важно. Особенно, когда майский воздух в родной стране наполнен запахом не черемухи с сиренью, как ему положено, а пороха. И это в мирное-то вроде время.

Впрочем, и из военного времени история не донесла до нас сведений о марширующих детсадовцах – коммунистическое патриотическое воспитание в форме маршей начиналось всё же попозже – в пионерские годы. Детские сады не трогали. Правда, тогда их и не оберегали так тщательно от сцен насилия в "Колобке" и "...Вышел зайчик погулять".  

Но вернемся в Египет. Отгадка миролюбия египетского батализма проста. Она в том, что доминирующий смысловой слой египетской храмовой живописи не о битвах людей между собой, а совсем об иной войне: о войне добра и зла. Той самой, про которую евангелия донесли до нас слова Иисуса, что он принес не мир, а меч. Конечно – какой уж там мир, когда война между добром и злом идет ежечасно и ежеминутно. И в каждой отдельной индивидуальной душе – ну, об этом вы лучше меня знаете, так как в этой битве вы и наблюдатели, и участники, и поле боя. И в нашей коллективной душе, где мы тоже участвуем в войне добра и зла.  Вольно или невольно – в огне брода нет.

Вот об этой последней битве я и хочу сказать. Кажется, что сегодня в ней черное побеждает. Причем – безоговорочно. Черное теснит белое. Черным захвачены все плацдармы. У него все ресурсы. Белое растерянно. Белое деморализовано. Белое бежит. Наглая ложь, слепая злоба, воинствующая глупость преодолевают один рубеж обороны белого за другим. И отступать вроде бы дальше некуда. И не видно, откуда ждать подмоги.

Что в этой ситуации делать? Когда даже сдаться на милость победителю нельзя. Потому что какая же может быть милость у черного по отношению к белому? Полная безысходность.

Но эта безысходность видимая.

Доминирует черное только на земле. Окончательная же победа всегда принадлежит тому, кто удерживает небо. А тут у черного шансов нет никаких. Оно может творить много зла. Но только на земле. Летать оно не может. Не способно принципиально. По природе своей не способно.

И поэтому оно принципиально, по своей природе не может предложить обществу ничего, что могло бы удовлетворить высшие потребности коллективной души: потребность в правде, потребность в красоте, потребность в самореализации, потребность в самоуважении... А не будучи способным эти кажущиеся вторичными, но на самом деле самые первичные потребности удовлетворить, черное ввергает общество в постоянно углубляющийся духовный кризис. И выход из этого кризиса будет хотя и крайне болезненным, но для зла и крайне плачевным. Как нельзя утопить воздушный шарик в выгребной яме, так же нельзя полностью победить светлое нашей коллективной души. И мало того – наш "воздушный шарик" даже проткнуть нельзя. Потому что он в небе. Там, куда черному хода нет.  

Это слабое утешение для тех, кого душат зловоние и бескислородность сегодняшней общественной атмосферы. Но моя задача – не утешить, а ответить на вопрос "Что делать?". Ответ же на него прост – воевать там, где белое сильно, а черное бессильно – воевать за небо.

В этой битве есть два направления двух главных ударов. Первый – освещать, высвечивать черное: разоблачать его деяния: его ложь, лицемерие, слепоту, глупость, жестокость, алчность и трусость... И второй – создавать альтернативу, альтернативную программу.

В первом направлении мы что-то делаем. И в принципе – не так уж и мало, хотя можно бы и больше. Со вторым наши успехи много скромнее. Это если говорить мягко. Если же говорить не так мягко – никаких успехов нет вовсе. И в этом причина того, что мы только отбиваемся, но не можем перейти в наступление.

Для наступления нужен план. А его у нас нет. Или – хотя бы цель. Которой у нас нет тоже. Наши цели эфемерны. И не кристально-сияющи. На них хватает темных пятен. Мы не всегда замечаем эти пятна, но люди-то видят. Во всяком случае – чувствуют.

В общем цели нам нужны другие. Какие? Развитие. Общество развития. Но не только развития экономики или даже культуры в целом. И не столько. А – развития каждого человека.