«Исаев» - расщепление сознания и шизофрения

На канале «Россия» дебютировал весьма симптоматичный сериал «Исаев», отснятый с размахом и привлечением популярных актеров. Как и было анонсировано, сериал посвящен молодым годам любимого народом лиозновского Штирлица. Прошли же эти годы, по замыслу создателей, в стенах некоего «рожденного революцией» учреждения. Давненько нам не показывали ничего новенького о горячих сердцах, холодных головах и чистых руках его сотрудников.

И вот нам вновь показывают «чрезвычайку», «чеку». Снова вполне положительную. Смазливый юный Исаев (Даниил Страхов) трудится в ее стенах под непосредственным руководством Глеба Бокия. Последний предстает перед нами стандартно киношным пожилым чекистом, строгим и проницательным. Сегодня, когда (в сравнении с временами творческой деятельности Юлиана Семенова) великое множество материалов опубликовано и общедоступно, это не может не вызывать оторопи. В самом ли деле авторы сценария, написанного в наши дни, не знают, что Бокий - одна из основных фигур красного террора в Петрограде? (Только в отместку за своего шефа Урицкого лично ответствен за расправу над 1300 людьми, схваченными исключительно по сословному признаку.) Или сценаристы сегодня - в 2009 году - не ведают, что такое красный террор? Быть может, стоило бы, для расширения кругозора, почитать Мельгунова или хотя бы «Окаянные дни» Ивана Бунина? Оккультист, кокаинист, садист и сексуальный извращенец, Глеб Бокий был действительно типичным представителем «ленинской гвардии». Он же, кстати, и один из отцов-основателей ГУЛАГа.

Если разведчик Исаев в самом деле начинал подмастерьем этого ката, такому человеку невозможно сопереживать.

Некоторые мои знакомцы пеняют: стоит ли придавать такое значение всего-то навсего сериалу? Быть может, я ищу тенденции красного ренессанса в случайном стечении глупых обстоятельств? Сочли люди популярный «бренд» залогом успеха, ну и раскопали на антресолях пыльные тома Семенова. А что они безнадежно устарели - эка важность. Главное - чтоб стреляли, прыгали по крышам и извлекали из тайников сверкающие драгоценности. К тому же фильм откровенно слаб - поклонников у «железных Феликсов» от него не прибавится.

Да, фильм-приквел (кинопредыстория) слаб, но проваливается он не в одиночестве, а тянет за собою исходный фильм. И все это - очередные подкопы под неспокойную сейчас тему итогов Второй мировой.

А они и без того шатки, эти итоги. Но переосмысление критериев, на которых базировалась вся ценностная система (как внутри страны, так и в мире) второй половины XX века, было бы катастрофичным. Проще сказать, споры о той войне могут породить новую войну.

Наивные, но талантливые образы фильма «Семнадцать мгновений весны» вызывают какие-то добрые и объединяющие чувства у людей в нашей многострадальной стране, у которой осталось и без того слишком мало бесспорного, всем миром содеянного. В минувшем веке так вообще ничего - кроме этой самой Великой Отечественной. Химера Джугашвили отлетела в свое время с необычайной легкостью - самые борзые поклонники этого деятеля не откопают в архивах ни одного русского бунта, вызванного XX съездом КПСС.

А вот Великая Отечественная осталась настоящей национальной скрепой. Вспоминаю сейчас, как отец моей подруги - князь, представитель одной из самых громких русских фамилий, советскую власть всю жизнь презиравший, - как о чем-то само собой разумеющемся рассказывал нам о поездке в деревню к однополчанину. К полуграмотному колхозному мужику. Потому что там, где сам он был покалечен, не существовало ни аристократа, ни мужика, а было только фронтовое братство русских людей. Настолько крепкое, что связь не разорвалась за несколько десятилетий.

Да, эта скрепа национальна. Те, кто сегодня твердят о многонациональной сущности той победы, лукаво забывают, что только война и вынудила большевиков снять запрет на понятие «русский» - другого выхода у них не было: ни за пролетарский интернационализм, ни за красные миражи никто воевать, как ни странно, не хотел.

И в глазах зрителя Штирлиц - русский. Просто русский, не красный и не белый. Не про «проклятьем заклейменный мир голодных и рабов» он напевает в одиночестве, глядя в пылающий камин, - а про матушку-Волгу. Творческое чутье безошибочно подсказывало создателям фильма: одна реплика об «ответственном задании партии большевиков» из уст Штирлица или милейшей Кэт - и фильм окажется фальшив насквозь. (Вспомним уж кстати, что самая пронзительная песня тех лет - «Вставай, страна огромная» не содержит ни единой «красной» строки. Даже если песня была написана вправду о Великой Отечественной, а не о Первой мировой и действительно Лебедевым-Кумачом, а не скромным учителем Александром Боде - это тем более показательно.)

Подверстывание под Штирлица одиозно красного - палаческого, называя вещи своими именами, прошлого - один из множества ударов по восприятию Великой Отечественной, пока еще играющей роль общенационального объединяющего фактора.

Образ Штирлица Тихонова и Лиозновой - не красен настолько, насколько это было вообще возможно сыграть и снять в те годы. Он национален - потому и жив до сих пор.

Единственный вменяемый путь народного единения - оценка Великой Отечественной как русской войны, войны национально-освободительной, результатами которой воспользовалась коммунистическая верхушка. А от нее - к необходимейшему переосмыслению войны гражданской. И ведь казалось, мы уже шли по этому пути. Сериал «Империя под ударом» был и остросюжетен, и талантлив, и очень своевременен. Его стоило снять только ради того, чтобы изобразить Столыпина, так изобразить. Можно, конечно, сказать, что тему «Империи под ударом» и «Гибели Империи» продолжил «Адмирал», так что все у нас в порядке, просто плюрализм мнений и свобода художественного самовыражения. Но извините, когда по одному каналу крутят «Адмирала», а по другому такого вот «Исаева» - это уже не плюрализм, а расщепление общественного сознания. Шизофрения. Дом, разделившийся в самом себе. Как ни назови - а жить так нельзя.