После праздника Победы

Прилетела домой в Швецию поздно ночью 10 мая. Обнаружила массу писем и неотложных вопросов, которые в срочном порядке стала решать на следующий день.

Очень сложно бороться с жуликами международного масштаба, особенно когда их поддерживают разного рода карманники и наперсточных дел мастера всех мастей.

Итак, самая плохая новость была та, что шведскую квартиру упорно пытаются «отжать» за созданный подлогом «шведским правосудием» долг несуществующей доли бывшего норвежского мужа в приватизированной квартире в Москве. Вот так делаются дела в благопристойном Западе. Поэтому не стоит удивляться тому, что случилось в Россией, начиная с 90-х годов. Враньё, подтасовки, шантаж и многие другие инструменты – самые применимые «игрушки» западных джентльменов. Поэтому я уже ничему не удивляюсь. ЧЧВ, как любит говорить муж моей подруги, - основной принцип западной жизни, внешне прикрытой, однако, благопристойными улыбочками и разговорами о чести, достоинстве и порядочности.

Как я уже писала раньше, риелторы, которых я приглашала смотреть мою шведскую квартиру, давали мне заниженную стоимость по ней порядка миллиона шведских крон. На самом деле, это цена 1-2-х комнатной квартиры в домах нашего района и нашей категории. Во время моего отсутствия приходил оценщик от государственного органа, и в полученном от него в письме стоит несколько иная цена моей квартиры – 1 млн и 450 тысяч крон. То есть шведские маклеры изначально положили себе в карман около полмиллиона шведских крон. Посмотрим, как будут дальше развиваться события. Наверное, многим будет интересно ознакомиться, как реально в жизни действует «западное правосудие». Повторюсь, описывая, какими уловками действуют шведы при таких крупных сделках касательно частной собственности и чужой недвижимости. Мой развод с норвежским мужем продолжался пять лет. Я прошла все шведские инстанции от суда первой инстанции до Верховного суда Швеции. Суд первой инстанции постановил вынести московскую долю квартиры, на которую претендовал бывший норвежский муж, за пределы раздела имущества. Высший суд Сконе и Блекинге отменил это решение, настаивая на выплате мной бывшему норвежскому мужу его несуществующей доли в московской квартире, приватизированной в 1992 году моей российской семьёй. Брак с норвежским мужем состоялся в январе 1998 года в Москве и соответственно никаких прав скандинав ни на какую долю в московской квартире он не имеет ни по российскому, ни по шведскому, ни по международному праву. Верховный суд Швеции наотрез отказался рассматривать этот вопрос, ничем не мотивировав это решение. Европейский суд пока молчит. Таким образом, рейдерство приобрело законную силу в Швеции в моём случае. Более того, бывший норвежский муж подарил этот «выигрыш» своей новой, теперь украинской, жене, которая требует с меня 165000 крон, теперь уже её несуществующей доли московской квартиры. Никакие призывы к разуму и закону не действуют.

По поводу адвокатов у меня теперь тоже есть вполне определенное представление. Но это отдельная тема для разговора и анализа их реальной роли в правовой системе любой страны. Здесь я не буду вдаваться в неё. Интересен, скорее, сам факт функционирования цивилизованной, считающейся «правовой», системы, её издержек, условий существования и преследуемых ей целей, ну и безусловно трюков, которыми пользуются её проводники.

В самолете мне довелось сидеть со шведом, на вид младше меня по возрасту лет на 10-15, который прилетал в Москву, по его словам, со своей мамой на 4 дня, чтобы посмотреть Парад Победы.

Сначала я восприняла это желание скандинава как искреннее стремление разобраться в тех горах лжи, которые созданы вокруг России и того, что в ней происходило и происходит. Но после двухчасового общения поняла, что мозги у рядовых шведов настолько промыты, что до многих из них уже не достучаться. Особенно когда к разговору подключился «европейский хохол», случайно оказавшийся третьим попутчиком в нашем самолётном ряду, то уже продолжать начатый разговор и объяснения не представилось никаких возможностей. Он громкоголосо понес такую чушь, не желая при этом слушать никакие контраргументы, что у меня не оставалось никакого выбора, как прекратить общение.

Европейский хохол, внешне очень напоминающий хорошо откормленного борова, без зачатков какого-либо воспитания, вещал о том, как Россия напала на Чехословакию, Венгрию, Финляндию, и что поэтому ничего удивительного в том, что Россия напала на Крым и на Украину. Это он заявил на мою реплику, что Россия никогда ни на кого не нападала, а приходила на помощь. Швед чуть ли не бросился целоваться с боровом при такой поддержке и аргументации того, потому как сам он во всех вопросах касательно истории, экономики или политики сам беспомощно плавал. Что, впрочем, не было удивительно, потому как он по образованию – архитектор и занимается, по его словам, градостроительством в Стокгольме. Жена его – журналистка какой-то шведской газеты, и как я поняла сам Маттиас пытался приводить в доказательство слова, услышанные от её друзей, шведских журналистов. Главным аргументом было то, что в России нет свободы слова теперь. На мои слова, что именно свободы слова нет в Швеции, что все центральные газеты Швеции дают однобокую и отнюдь не правдивую информацию, он посмотрел на меня как на сумасшедшую. Стал выяснять, сколько мне лет, сводя всё к тому, что у меня мозги промыты русской пропагандой. Я стала ему резонно замечать, что я 15 лет прожила в Швеции, и более того учила политологию в шведском университете, закончив две западные программы. То есть я ему пыталась резонно показать, что я обладаю знаниями и информацией гораздо большей по объему и значимости, чем он, изучая и занимаясь исключительно архитектурой. Даже если и слушает речи купленных на корню журналистов центральных шведских изданий. У меня о шведских журналистах сложилось весьма негативное и обоснованное мнение за последнее время, и я с полным правом называю их проститутками. Получив в Швеции ещё одно высшее образование, испытав на себе, как делаются дела в Швеции, как здесь решаются многие вопросы, я считаю себя вполне в праве давать своё мнение и оценки. Но спорить с людьми, которые не хотят слушать, вдумываться и понимать аргументы – это всё равно, что метать бисер перед свиньями. Или я не права?

С другой стороны, я ещё раз убедилась, что необходимо проводить просветительскую работу для тех, кто действительно хочет что-то знать и разобраться в том море лжи, которое всё больше окутывает всё и вся. Таким мне показался Маттиас сначала, человеком, пытающимся докопаться до истины, но увы, он лишь оказался очередной овечкой, легко подпадающей под чужое влияние, а не человеком, стремящимся к истине. К сожалению, таких здесь много! Но я не теряю веры в человеческий разум и врожденное чувство самосохранение. Не могут разрушители править миром, и тупое преклонение перед такими индивидами ничего хорошего человечеству не сулит. Вот такие у меня мысли после возвращения в Швецию.