Как снаряд угодил в люльку дяди Володи. И еще немножко о войне и близких.

Дед. Дядька - младенец. Бомбежка – снаряд и счастливый случай.

Не суждено младенцу было сгинуть

От своего снаряда, против вражьих полчищ …

Он жить остался, а его отец погиб.

Эту необычайную историю рассказал мне мой папка, когда я был еще первоклашка, и мы жили в родственной коммуналке. Нас переселили туда из барака, откуда дед ушел на войну и погиб в феврале сорок второго. По комнате занимали два брата с семьями. А в третьей жили бабушка с младшим сыном - моим дядей Володей. Это было в самом начале 60-х.

Мы сидели тогда в нашей 9-ти метровой комнатке и папка рассказывал мне про войну.

Интересная ремарка …

В юношестве, в годы взросления, разговаривая со своей бабушкой, я позволил себе назвать его вместо папы - отцом. Мне казалось, что так я буду выглядеть более взрослым. )))

Трудно даже описать негодование и возмущение бабушки Кати – его мамы и моей бабушки.

Она просто вспылила на меня. Какой он тебе отец?!!! Он тебе папа …

С тех пор, и до седых своих волос, я только так к нему и обращался.

Конечно, сейчас, когда его уже нет, в беседе, в рассказе …, я могу сказать и отец, и батька, но внутреннее, сыновье почтение к нему навсегда осталось в этом святом слове «папа».

Случилась это в самом начале войны.   Точной дата не знаю, но где-то – в конце лета, или осенью  1941-го, когда мой дед, Григорий Васильевич, еще не ушел на фронт и работал на Серпе (металлургическом заводе «Серп и Молот»), и немцы уже бомбили Москву. У деда была бронь, от которой он с большим трудом отказался потом. Ушел на фронт и в феврале 42-го погиб на Калининском фронте.  

Семья моего деда жила в бараке во Владимирском поселке Москвы. Барак стоял аккурат метрах в ста- ста пядидесяти от наынешней станции метро «Шоссе Энтузиастов». Батька много раз порывался показать дуб, росший возле того дома, но так и не успел.

Тогда еще не было, сейчас всем известной, МКАД. Граница Москвы проходила, примерно, по окружной железной дороге, но иной раз выходила за ее пределы, где и был Владимирский поселок, в котором стоял тот барак.

Они занимали там комнату, восьми метровку, возле Измайловского парка. Там жили дед с бабушкой и их пятеро несовершеннолетних сыновей, включая моего батьку. Он был с 28-го года рождения … Я жил там до года, поэтому почти ничего не помню, кроме своего любимого фото на педальной машине.

Самый младший в семье был мой будущий дядя Володя, которому к тому времени не было и двух годиков. Дед соорудил ему люльку. Он вообще все всегда делал сам своими руками. Это я знаю абсолютно точно. Дядя Вася (двоюродный мой дед – фронтовик …) рассказывал лично мне. Гришка все умел - мог и колесо для телеги, мог и гардероб своими руками … Одну из его поделок я сам видел. Но об этом чуть позже.

Дед работал мастером и действительно был настоящим профессионалом. Они с бабушкой приехали туда в двадцатых … Начинал с рабочих. Закончил заочный техникум, за занавесочкой зубря науки. Сделал какое-то рац.предложение, за которое получил премию аж, в десять тысяч рублёв. Его изобретение прекратило несчастные случаи на заводе со смертельными исходами. Написал книжку, которая, увы, не сохранилась.

В июле 1941го начались бомбардировки Москвы.

В тот день дед был на работе. Объявили воздушную тревогу. Стали бомбить …, и в ответ били наши зенитки. Несколько их батарей были не далеко от нашего барака.

Я не знаю, где скрывалась бабушка с сынишками во время этого. Окраина - и бомбоубежищ не было. Но рядом был Измайловский лес. А возле ж\д, не далеко от дома, было несколько наших зенитных батарей.

Когда они вернулись в дом, то увидели, что в люльке, на дядином месте лежал не разорвавшийся зенитный снаряд …

Один из снарядов, не разорвавшись в воздухе, влетел в окно нашей комнатушки и ,отрикошетив на излете от прочного, дубового стола, упал в люльку, где в обычное время спал мой будущий дядя, а тогда сам еще младенец.

Белке в глаз - намного проще … - проверял. )))

Дед, вернувшись с работы, отнес снаряд в военкомат …

После своего рассказа отец повел меня на «экскурсию» - в комнату нашей семейной коммуналки, где тогда жила моя бабушка и ее младший сын - тот самый, мой дядя Володя. Он откинул скатерть с добротного, крепкого, дубового стола и я увидел на нем глубокую выбоину от того снаряда.

Дед вскоре добился снятия брони и ушел на фронт.

Уходя, шел в строю мимо дома - по шоссе Энтузиастов. Но никто не знал об этом. Обидно …

Прошло несколько месяцев и он погиб. Но семья не сразу узнала об этом.

Отец рассказывал, что когда почтальон принес похоронку, сообщить об этом матери досталось на его долю.   Как часами он наворачивал круги, не решаясь …

Летом заглянул однополчанин деда, которого тяжело раненый дед просил сообщить семье ... Он коротко рассказал, как это было …

По иронии судьбы дед стал командиром орудия.

Артиллеристом был и другой мой дед - Семен Иванович, прошедший войну до победы.

Дядя Володя служил потом в ракетных войсках во время Карибского кризиса и рассказывал, как американцы барражировали вдоль наших границ …

Мой отец служил в Польше – в авиации, мастером авиа-вооружения …

Я призывался в артиллерийские войска, но служил в пехоте …

Потом, когда я стал носить погоны, мне довелось повторить поступок деда. …

Однажды в дежурку поступил сигнал - граждане нашли в мусоропроводе жилого дома артиллерийский снаряд … Послали меня. Приехал – увидел – изъял. Повез сдавать в военкомат. Вез на дежурном милицейском «бобике», держа его в руках. Виду, конечно, не подавал, но сознаюсь - ощущение было не из приятных. Это, примерно, как кобру на руках нести … Не знаешь - ужалит, или пронесет … Меня, пожалуй, малость и пронесло … - но никто не заметил .)))

Пытался я повторить и рукодельство деда.

Дважды я делал гардеробы. Сделал, но отделать до конца – сил и терпения не хватало.

Меня все время гложет груз …

Теперь я знаю хотя бы то, где был захоронен мой дед – Григорий Васильевич. Знаю многое и о тех событиях, при которых он воевал. Я не успел узнать обо всем этом при жизни моего отца, и это очень горько.

Вспоминая деда и рассказывая мне о нем, мой отец в конце рассказов плакал горькими детским слезами, навзрыд,  и просил меня:" Игорек, ты напиши им – Ельцину и Лужкову - пусть не ходят к могиле неизвестного солдата - там мой отец похоронен …"

Братская могила, где он захоронен, вроде бы и не так уж и далеко, но добраться до этого места совсем не просто … Верст триста – четыреста от Москвы, всякими кривыми, лесными дорожками. В глухой, вымирающей деревушке. Нет денег на это путешествие …

Буду придумывать … Не я один …