Не русские и не народные "русские народные сказки"

Многие якобы русские и народные сказки при близком их изучении оказываются далеко не русскими, а порой вовсе и не народными. Нерусские народные сказки Михаил Голденков, «Аналитическая газета «Секретные исследования», №21, 2014 Шведско-карельская Баба Яга Баба Яга – популярнейший персонаж русских сказок. Наш читатель из Могилева Валерий Желобкович спрашивает: мол, если у Бабы Яги карельские корни, то её и можно назвать русским сказочным персонажем, ибо Карелия – это все же Россия. Верно, но это только сейчас. Когда Карелия стала Россией, и когда родилась Баба Яга? Дело в том, что когда шведы в XIII веке начали более активно осваивать финские и карельские земли, то даже там, где номинально считалась территория Новгородского государства, они не встретили ни одного русского, ни единой новгородской крепости или заставы. Только лишь карельские деревни. В Карелии шведы построили свой город – Выборг, что переводится как Священный город. Датой основания Выборга принято считать 1293 год, когда король Швеции Торгильс Кнутсон предпринял третий крестовый поход в Южную Карелию. Здесь он не встретил никакого сопротивления, его радушно приняло местное население. И Кнутсон основал здесь опорную пограничную крепость, которую построил на острове у берега Балтийского моря. Замок изначально был небольшой, но чрезвычайно мощный. «Разумеется, появление шведской крепости вблизи новгородских земель не могло остаться незамеченным, – пишет официальный сайт города Выборга, – и уже в 1294 г. гарнизон замка отбил первый новгородский штурм. Второе нападение новгородцев произошло в 1322 г. После этого, в 1323 г., между Швецией и Новгородом был заключен Ореховецкий мир, и земли к северу от реки Сестра официально сделались шведскими. Выборг становится форпостом Швеции в Карелии, вокруг замка быстро растет город, появляется торговый порт. Сам Выборгский замок делается одним из наиболее мощных замков Швеции и всего балтийского побережья. В 1470–1475 гг. замок дополняет возведенная вокруг города крепостная стена с десятью башнями». Обратите внимание: Выборг – шведского происхождения город и никогда не был русским, и лишь отбивал нападения русских. Это пишут сами современные русские жители Выборга. Естественно, что, проникая на карельскую территорию еще со времен викингов, шведские колонисты сталкивались и с уникальным карельским фольклором. Шведы обратили внимание, что карелы хоронят своих мертвецов в домиках на сваях – куриных ножках, чтобы дикие звери не растащили останки. Эти сваи, между прочим, частично и украшали под ноги петуха или курицы, как угодно, ибо эти птицы были жертвенными в культуре народов Севера. И у викингов тоже. Полуразложившийся труп в «домике» шведы называли, если складно перевести на русский – «Баба Ягга костяная нога, глиняное лицо». Имя собственное, что бы ни писали о его происхождении различные исследователи, однозначно шведское – «Ягг» т.е. «Страшный». Именно имя Ягг было одним из многочисленных имен бога Одина. Таким образом, Баба Яга – это Баба Страшная, или же иначе Баба Одина, ибо Ягг (Один) был повелителем царства мертвых. Но в шведских сказках, смешанных с карельскими, Баба Яга как бы зависала между двумя мирами и не могла уйти в царство мертвых. В сказках давалось нравоучение – сжечь труп, посадив его на лопату и засунув в печь, или же придавить его осиновым или березовым пнем. Сюжеты подобных сказок, похоже, связаны с феноменом вампиризма. Сказки про Ягу в Скандинавии и в Карелии были не просто страшилками, но учебниками, нравоучениями, как правильно хоронить умерших и что делать, если они не могут уйти в мир мертвых. Предлагалось либо сжигать их по закону Одина, либо нейтрализовать их опасную сущность осиной или березой. То есть, проще говоря, вбивать осиновый кол. В современных русских пересказах этих оригинальных северных сказок весь сакральный смысл пропал. Баба Яга стала просто злой старухой-колдуньей, живущей в лесу в избушке на курьих ножках. Причем, почему у избушки курьи ножки – никто, естественно, даже не задумывается. Изначально же «ножки», столбы, на которых стоял помост с покойником, окуривали, чтобы насекомые и грызуны не добрались до тела усопшего. Беларуский Змей Горыныч Беларуський Змей Горыныч А сейчас почти анекдотичная история. Детский писатель Тюняев высчитал, что русскому языку, как и народу, около 40.000 лет. Высчитал это он не по археологическим раскопкам, а по сказкам о Змее Горыныче. В ранних вариантах описания Змея написано, что у Змея был длинный хобот. Хоботом еще в XIX веке называли все длинное, часто рукав - шланг. Но Тюняев предположил, что это описание… мамонта! А раз наши предки описывали мамонта, то и жили тогда же – очень просто посчитал Тюняев. Институт Русского языка им. Ломоносова вместо того, чтобы написать фельетон про очередного «открывателя седой старины», наградил Тюняева медалью за, якобы, вклад в популяризацию русского языка! Но где работники института рассмотрели русских и русский язык в гоминидах 40.000-летней давности? Ведь тогда в Евразии жили лишь неандертальцы. Даже хомо-сапиенс ученым не известен того времени. Мамонты, верно, жили, но при чем тут мамонт? В то же время происхождение Змея-Горыныча высчитывается куда как легче и быстрее. Родилась сказка про Змея-Горыныча в Беларуси. Точнее, в Полесье, где протекают реки Припять и Горынь. Тогда, правда, у Горыни было другое название. Или же вообще не было. Но вот в здешних местах появилась дружина воинственных пришельцев. Их возглавлял вождь по имени Змей. Он захватил крепость на острове между двумя реками и делал из неё вылазки. Место было удобное, как раз на пути из варяг в греки, где туда-сюда плавали купцы. Змей нападал на них и грабил. Два его сына также возглавляли сильные отряды. Их называли Головами Змея. Легенда, что вместо отрубленной головы у Змея вырастала новая, с одной стороны, имеет древнегреческое происхождение от гидры, с которой сражался Геракл, а с точки зрения полешуков – когда сыновей Змея убили в схватках, на их место вставали другие предводители. Долго это продолжаться не могло. Народ поднялся и напал на осиное гнездо бандитов. Крепость была сожжена. По легендам огонь поднимался так высоко над рекой, что ее с тех пор стали называть Горынью. Змея, естественно Горынычем, но не потому, что он извергал огонь, а потому, что сгорел за свои грехи и преступления. Со временем образ Змея Горыныча перешел с человека на реального змея с тремя головами. Но произошло это не 40.000 лет назад, в эпоху неандертальцев, а где-то уже в веке XVII. Позже соседи россияне переняли сказки про змея у своих западных соседей, придав им различные интерпретации. И в этой сказке прослеживается связь с вампиризмом, так как одна из стадий феномена в том, что вампир выходит из могилы в облике огненного змея, похожего на шаровую молнию с длинным хвостом, и летит к дому жертвы, например: вдовы, где принимает вид призрака вампира. Украинский Илья Муромец Украинский Илья Муромец Аналогично дело обстояло с былинами про Илью Муромца. «Русскими» эти былины можно назвать лишь с той оговоркой, что в годы их рождения Киев и Украина назывались Русью. Полное былинное имя героя – Илья Муромец сын Ивана, также встречаются варианты: Илья Моровлин, Муравленин, Муровец, Муромлян. Илья Муромец фигурирует в киевском цикле былин: «Илья Муромец и Соловей-разбойник», «Илья Муромец и Идолище Поганое», «Ссора Ильи Муромца с князем Владимиром», «Бой Ильи Муромца с Жидовином (надо полагать, с иудейским киевским князем Жидославом)». В былине «Святогор и Илья Муромец» рассказывается, как Илья Муромец учился у Святогора, как, умирая, тот дунул в него духом богатырским, отчего силы в Илье прибавилось, и Святогор отдал ему свой меч-кладенец. Имя Муромец, т.е. выходец из Мурома, тут же воодушевило многих русских фольклористов XIX века. Они стали распространять былины в финно-угорских землях России. Якобы, на родине Ильи Муромца. Однако эти былины, о чем мало кто из русских историков любит говорить, не приживались в Золотом Кольце. Былины в финно-угорском варианте приняли образ лишь прозаических рассказов о некоторых подвигах Ильи Муромца. Но эти рассказы не сообщают ничего о киевских отношениях Ильи Муромца, ибо для Мурома Киев это что-то запредельно далекое и непонятное, не упоминают князя Владимира, о котором в Московии никто слыхом не слыхивал, заменяя его безымянным королём. Чисто российские сказки содержат исключительно похождения Ильи Муромца с Соловьём-разбойником, иногда и с Идолищем, называемым Обжорой, вместо Жидовина, ибо угро-финны и русские Золотого Кольца в XIX веке не знали, что такое Жидовин, и иногда приписывают Муромцу освобождение некоей царевны от змея, которого не знают оригинальные былины об Илье Муромце. С другой стороны, почему, если Муромец, то сразу же из Мурома? Прозвище Муромец указывает лишь на то, что Илья происходил из финского плени мурома, был скорее всего наемником. В Киев Муромец, вероятно, попал на ладьях варяг, которые часто заглядывали в Муром. К России былины не имеют отношения, как и не имеет отношения к Швеции или Дании легенда о Беовульфе, который был готом из Швеции, совершившим свои подвиги в Дании. «Беовульф» - это английский эпический документ, ибо впервые был записан англосаксами уже в Британии. И ни шведы, ни датчане никогда не претендовали и не претендуют на «Беовульфа». События же былин про Илью Муромца происходят под Киевом и в Киеве и записаны были тамошними баянами. Ну а по происхождению герой мог быть кем угодно – готом, татарином, финном. По предположению некоторых историков, родиной Ильи могло быть вовсе не село Карачарово под Муромом, а селение Карачев, возле города Моровийска на Черниговщине, современное село Моровск Козелецкого района Черниговской области Украины, что на пути из Чернигова в Киев. Особую популярность в трудах современных украинских историков получила версия, что образ Ильи Муромца списан с преподобного Ильи Печерского. Но у украинских историков куда как больше аргументов так заявлять, чем у россиян, которые открыли в Муроме дом-музей Ильи Муромца, на месте… его избы! Во как! Если надо, то и изба отыщется. Итальянский Емеля-Дурак Итальянский Емеля-Дурак Как ни крути, почти все русские народные сказки – это переработанный сборник сказок соседей. Шапка-невидимка родилась в Британском цикле о Короле Артуре, где маг Мерлин после смерти становится хранителем 13 сокровищ, среди которых была Мантия-невидимка. Ковер-самолет – это уже восточные сказки. В Европу ковер-самолет «залетел» с арабской сказкой «Тысяча и одна ночь», но если западноевропейцы так и оставили ковер-самолет собственностью Востока, то в России из него сделали что-то исконно русское, своё. Сапоги-скороходы – европейский фольклор, берущий корни еще в Древней Греции. Что там остается россиянам? Двое из ларца, скатерть-самобранка и Емеля-дурак и его волшебная щука? Не тут-то было! Российские исследователи, обидевшись на обвинения, что сказка «По щучьему велению» прославляет извечную российскую лень и любовь к халяве, что также прославляют и скатерть-самобранка, и двое из ларца, доказали, что и эта сказка не их, даже не замечая, что избавились чуть ли не от последней русской народной сказки.

Исследователи сражу же обратили внимание, что в первой записанной сказке про Емелю-дурака присутствуют факты его не народного, но литературного рождения. Книжные, но не устные обороты, в самом деле, попадаются на каждом шагу: «Дурак, желая получить обещанные красный кафтан, красную шапку и красные сапоги…» – деепричастия (как и причастия) – признак книжной речи. Далее: «Щука, видя, что он не хочет ее пускать в воду…» – то же самое. «Дурак, слыша сие, весьма обрадовался» - сие, весьма – это слова церковнославянские. Текст вообще полон сложных конструкций и вычурных фраз, которых не может быть в разговорной речи: «Ежели ты желаешь, чтоб я тебе сказала, как сделать, чего ни пожелаешь, то надобно, чтобы ты теперь же сказал, чего хочешь»… Имеется и второй записанный вариант сказки. Книжных оборотов в ней уже нет, но по сути она представляет собой краткое изложение сказки первой. Текст воспроизводит устный пересказ лубочной сказки. Выходит, никакой «русской народной» сказки «Емеля-дурак» нет, не народом она рождена, а сочинена писателями, можно даже сказать, интеллигентами тогдашней эпохи. Откуда же всё-таки взялась эта сказка, если она не устная народная? Википедия приводит выводы российских исследователей: «Сюжет сложился первоначально как анекдотический. В таком плане разработаны его первые литературные версии XVI – XVII веков – сказка Страпаролы о Пьетро Дураке, «Приятные ночи», ночь III, сказка 1, и сказка Базиле «Пентамерон», I, №3. То есть это западноевропейский сюжет, по крайней мере, точно не русский. В восточнославянской традиции сюжет получил характерную форму волшебной сказки – надо понимать, имеются в виду пересказы лубка. Кстати, когда-то была очень популярна «Сказка о Бове-королевиче» и считалась русской народной, пока не выяснилось, что она происходит из того же лубка, а Бова – на самом деле итальянский Буово… Похожая история приключилась со «Сказкой о Еруслане Лазаревиче», которая, возможно, и имеет русские корни, но несет в себе множество иноземных заимствований, например, восточные и греческие имена героев». Таким образом, Емеля-дурак – это вновь русская интерпретация западноевропейских сказок. Примерно так уже в ХХ веке писатель Алексей Толстой перевел, значительно упростив, итальянскую сказку про Пиноккио, переименовав Пиноккио в Буратино. Имя Буратино Алексей Толстой также не придумал сам. За основу имени «своего» героя он взял мелкую европейскую разменную монетку XVII века боратинку, которую беларусы ВКЛ называли через «у» буратинкой. По стопам Толстого пошел и Александр Волков. Волков взялся переводить книгу американского писателя Лаймена Фрэнка Баума «Удивительный волшебник из страны Оз» для того, чтобы практиковаться в изучении английского языка. Однако, в процессе перевода, он изменил некоторые события, добавил новые приключения героев, уменьшил морализаторское звучание произведения Баума. Правда, Волков пошел дальше Толстого – в 1963 году, через 25 лет после первого издания в 1939 году ставшего популярным «Волшебника изумрудного города», он продолжил цикл сказок своих героев. Но это – и сказка Алексея Толстого, и сказки Волкова – уже не русские народные сказки, а советская детская художественная литература. Царевна-Лягушка Скифская Царевна-Лягушка Кажется, что легендарная царевна-лягушка уж точно русская. Никому её не отнять! Но это только кажется на первый взгляд. Сказка вообще уходит своими корнями в глубокую древность. Причем, Востока. Невероятно, но факт: изображения царевны полузмеи-полулягушки найдены несколько десятилетий назад археологами в Причерноморье и Приазовье в скифских курганах, датируемых V–III веками до н. э. Значит, этому персонажу почти две с половиной тысячи лет?! Почему сказочные герои, словно боги, были запечатлены древним мастером? А может быть, они существовали в реальности? Царевна-лягушка – это то, что древние индийцы называли нагами – высокоразвитыми рептилиями, правящими на Земле в незапамятные времена. Впервые русская сказка о царевне-лягушке была опубликована лишь в ХVIII веке, вновь переписанная с западноевропейских версий. Изначально сказка называлась «О лягушке и богатыре». А первым рассказчиком этого сюжета был Геродот, историк античности. Среди скифских мифов, записанных Геродотом, есть рассказ о богатыре, который в поисках пропавших лошадей попадает в пещеру, где видит удивительную женщину: верхняя часть туловища у нее человеческая, а нижняя – змеиная. Гость приглянулся деве. Она соглашается отдать ему коней, если он станет ее мужем. От этого брака родятся три сына: Агафис, Гелон, Скиф. Уходя на новые подвиги, богатырь наказывает жене подвергнуть сыновей, когда подрастут, испытанию: тот из них, кто сможет опоясаться его поясом и натянуть его лук, должен стать царем. Испытание это имеет сакральный смысл, потому что богатырь – не простой человек, но сын бога. А боги и полубоги, как известно, обитатели высших, запредельных миров. В первом варианте русского перевода сказки «О лягушке и богатыре» сохранились древние скифские мотивы. Многие поколения безвестных рассказчиков скифского мифа изменили божественные образы, упростили их, приземлили. Женщина-змея превратилась в царевну-лягушку. Но далеко не всем, даже сказочным героям, дано властвовать над стихиями и пространством. А «наша» лягушка делает это запросто, что очень эффектно демонстрирует Ивану, который пришел к ее шалашу в поисках стрелы. Он просит лягушку отдать ему стрелу, но та приглашает Ивана войти в ее шалашик и самому забрать то, за чем пожаловал. Эта деталь очень важна. Рассказчик явно хочет подчеркнуть правдивость происходящего. Ведь лягушачий домик мал, богатырю в нем не поместиться. Тогда-то лягушка и совершает магическое действие: она перекувыркивается. И тут же ее крохотный домик превращается в роскошную беседку. Какая же магия в кувыркании? Это есть античная смена верха и низа, правого и левого – древнейшая черта магических обрядов. Естественно, что современная сказка про царевну-лягушку все эти древние тонкости растеряла, оставив примитивное изложения сути мифа, хотя и суть искажается. Но лягушка могла не только кувыркаться или обращаться девой невиданной красы. Иван, сжегший ее шкуру, вынудил загадочную суженую продемонстрировать поистине «высший пилотаж». Надо сказать, что только перед тем, как исчезнуть, красна девица назвала Ивану свое имя. А искать ее ему пришлось не в Кащеевом царстве, а в Подсолнечном государстве, под которым древние подразумевали миры нашей Солнечной системы. Отправившись на поиски суженой, Иван приходит к Бабе Яге. Та наставляет его, как поймать Василису, которая «прилетает» к ней каждый день «для отдыха». «Только смотри, - говорит Яга, - когда она будет отдыхать, ты постарайся поймать ее за голову, и как поймаешь, то она начнет оборачиваться лягушкой, жабой, змеей и прочими гадами; а ты все не отпускай ее, и напоследок превратится она в стрелу, и ты возьми эту стрелу и переломи ее о колено; тогда она уже вечно будет твоя». Трижды пытался Иван поймать Василису, и, как водится в сказках, только на третий раз ему это удалось. Сели тогда молодые на ковер-самолет - элемент восточных сказок, подаренный Бабой Ягой, также вставленный элемент скандинавских сказок, и летели на нем целых три дня. Велико было Подсолнечное государство. Любопытно, что московский исследователь Владимир Щербаков на звездных картах, составленных около пяти тысяч лет назад, обнаружил нечто, что надолго приковало его внимание: созвездия «Поле», рядом с ним «Луг» и «Стрела», «Змея», или «Змеиный дракон». Точнее не скажешь, если вспомнить о перевоплощениях царевны-лягушки в финале сказки. Здесь же Щербаков обнаружил и группу звезд «Лугаль», что в переводе означает «царь». Есть даже звезды Энлиля – владыки ветров, тех, что шили для царя сорочку без швов, (комбинезон наги?). Так что современная, т.е. та, в каком виде она до нас дошла, сказка про Ивана-царевича и царевну-лягушку – это жутко упрощенный до примитивизма античный скифский миф. Половецкий Кощей Бессмертный Половецкий Кощей Бессмертный Ну а по поводу Кощеева царства, как и самого имени Кощей, то оно половецкое – тюркское. В ранних русских источниках кощеями названы явно половцы-мужчины, но определенно юного возраста. Правда, исследователи России явно ошибочно считают, что кощей в XII веке означал пленника или раба. Подтверждение тому, якобы, они узрели в памятнике древнерусской литературы – «Слове о полку Игореве», написанном в оригинале где-то в 1185 – 1187 годах. Там князь Игорь, попав в плен к половецкому хану Кончаку, садится «в седло кощеево», что понимается переводчиками как «в седло раба», но нужно понимать как в «седло юнца», т. е. в седло молодого даже еще юного, от 15 до 17 лет, хана. В «Слове о полку Игореве» буквально сказано так: «Если бы против половцев явился на помощь Всеволод Юрьевич Большое Гнездо, то чага (рабыня) была бы по ногате, а кощей по резане (мелкие денежные единицы)». Давайте теперь проведем простейший логический и лингвистический анализ этого текста. Итак, в «Слове» в качестве описания половецких рабов и дешевой платы за них идет «Чага по ногате – кощей по резане», т.е. «девушка – по одной цене; юноша – по другой (упрощенный вариант: девочка – за пять копеек, мальчик – за десять)». Ногата в Руси шла 1:2,5 к резани. Резани шли после гривен и кун. Девушки и юноши шли первым делом на невольничий рынок, как самый ходовой товар. Сам половецкий хан Кончак назван «поганым кощеем». Поганый – значит языческий, тут ничего никому объяснять не надо. Кощей – парень/юноша. Сколько было лет хану Кончаку в 1185 году? Ему было 15 лет! Если дело происходило в 1187 году, то – 17. Родился, как известно, хан Кончак в 1170 году. Ему было, как и Христу, 33 года, когда он погиб в 1203 году. Какие еще тут могут быть вопросы по поводу слова «кощун?» Стало быть, Кощей Бессмертный – это Добрый Молодец или Молодец Бессмертный он же Вечно Молодой. Вот почему Кощей постоянно ворует невест и их надо вызволять разным царевичам. Но, как часто бывает, всё в русских сказках перевернулось с ног на голову. Кстати, термины «Иван-царевич», «царевна-лягушка» и прочие цари, царевичи и царевны в лишний раз свидетельствуют о нерусскости сказки, ибо царей и царевичей в Руси не было. Русские не знали слово «царь» – так именовали лишь глав государства в Золотой Орде, императора Византии иногда называли царем (от цезарь), а сами же русские государи использовали «князь» (кнез – от конунг), великий князь, если сын, то княжич. Это уже во второй половине XIX века всех татарских царей и царевичей переименовали в ханов, а великих князей переписали в царей. То есть опять был совершен вселенский кувырок – с ног на голову, была лягушка – стала красна девица. Ну, точно как в сказках.