Куда движемся в образовании? Госдума: обсуждается отчет правительства

Выступление в Госдуме депутата фракции КПРФ, первого заместителя председателя комитета по образованию Олега Николаевича СМОЛИНА

Уважаемые коллеги! В этот день я вспоминаю, как лет 15 тому назад в Москву приехал помощник британского премьера Майкл Барбер и выступил перед студентами Московского госуниверситета. Он тогда заявил: три главных приоритета правительства Тони Блэра – образование, образование и еще раз образование. Студенты расхохотались. Потом джентльмену объяснили, что лет 80 тому назад то же самое произнес советский лидер Владимир Ленин, день рождения которого мы сегодня отмечаем. Тогда это вызвало у молодежи некоторое разочарование в условиях Гражданской войны, а на самом деле было стратегическим предвидением, которое положило начало культурной революции и во многом заложило один из главных камней в фундамент будущей победы советского народа над фашизмом.

Вспомним другого политика, противника России, – Отто фон Бисмарка, железного канцлера, который сказал однажды: войны выигрывают не генералы, но школьные учителя.

Спустя много лет советский философ Александр Зиновьев, эмигрант, сначала критик советской власти, потом ее яростный защитник, сказал еще точнее: «Войну выиграл советский десятиклассник».

Ну и, наконец, знаменитое высказывание Бориса Васильева, как положено писателю, особенно яркое: «Это было поколение, о которое разбилась крупповская сталь».

Спросим же себя, почему советский десятиклассник смог выиграть войну, а наше образование стало образованием Победы? Вот некоторые причины.

Первое. Стратегический, а не бухгалтерский подход к финансированию образования. Власть в СССР уже в 30-е гг. понимала, что образование – это не бремя государства, как любят говорить современные системные либералы, а инвестиции в будущее. Только во второй пятилетке расходы на школу увеличились в три с половиной раза, после войны они составляли 10–12 процентов от валового внутреннего продукта, в 70-м, по данным Мирового банка, 7%, сейчас 4%, по данным Высшей школы экономики, это предпоследнее место среди развитых стран. В 1943–1944 гг. во время войны создаются две новые академии: педагогических наук и медицинских наук. Война в разгаре, а власть думает о будущем нации. Это доказательство стратегического подхода к образованию.

Второе. Образование для всех. Всеобщее, массовое образование равных возможностей. Только во второй пятилетке было построено около 19 тыс. школ, из них 15 тыс. на селе. В 1941 г. 95% российских комбатов Красной армии имели среднее образование. Вот вам тот самый десятиклассник, о котором говорил Александр Зиновьев.

А что в послесоветское время? 

В 90-х годах закрыта 1 тыс. школ, в 2000-х до 2014 г., было еще закрыто 24 тыс. школ плюс тысяча вечерних. Некоторые говорят, что происходит ликвидация грамотности. Два министра в этом зале – Дмитрий Ливанов и Игорь Слюняев – призывали остановить ликвидацию сельских школ. Не помогает. За 2014 г., по данным Счетной палаты, закрыто еще почти 600 школ и реорганизовано около 2 тысяч.

Коллеги, куда мы движемся?

Третье. Массовое эгалитарное, профессиональное и высшее образование. Только в 30-е годы создано 832 вуза. Их выпускники не только подняли промышленность и оборону, но и воспитали того самого десятиклассника, который выиграл войну.

Теперь откроем утвержденную концепцию федеральной целевой программы «Развитие образования на 2016–2020 гг.» и прочитаем. Мы должны за это время закрыть 40% вузов и 80% филиалов. В России, к сожалению, есть вузы, которые нужно закрывать. Но хочу спросить: с какого потолка и при помощи какого пальца взяты эти показатели? Кто считал последствия? Разве непонятно, что когда закрывали сельскую школу, умирала деревня. Когда будут закрывать все подряд филиалы, будут умирать малые города, молодежь будет уезжать.

Четвертое. Фундаментальность образования. Советская школа 30-х во многом повторяла царскую гимназию, только вместо древних языков были введены естественные, математические науки, были воспитаны инженеры, артиллеристы, пулеметчики, танкисты и летчики.

Напоминаю всем комитетам Госдумы, в том числе по промышленности, по безопасности и по обороне.Новый образовательный стандарт, который вступает в силу с 2020 г., допускает возможность не изучать ни физику, ни химию, ни биологию. Кто будет создавать шестой технологический уклад, кто будет обеспечивать оборонную безопасность страны? Пока не поздно, ситуацию надо исправлять.

Пятое. Патриотическое воспитание. По данным социологов, 45% российских студентов заявили, что предпочли бы жить, родиться, и работать не у себя в стране, а в какой-нибудь другой. Сейчас обсуждается концепция государственной программы патриотического воспитания граждан РФ. Она предполагает, в частности, за 2 млрд повысить долю граждан, которые гордятся своей страной на 8%, по 225 млн за процент.

Слава богу, в 30-е годы это в голову никому не приходило. Тогда молодежь воспитывалась не формальными делами, но реальной социальной информационной средой от урока до клубов ДОСААФ, будущих летчиков и моряков. Разве это не опыт?

И вот результат. 1941 год. Контрнаступление под Москвой. Слепой баянист Михаил Попов с баяном встает в атаку вместе со своими товарищами и с «Интернационалом» идет вперед. Тогда «Интернационал» был Гимном Советского Союза.

В Год литературы особо хочу сказать о роли литературы в патриотическом воспитании. Две недели назад в этом зале уважаемый мною депутат и генерал армии Михаил Алексеевич Моисеев напомнил мне про Героя Советского Союза панфиловца Б. Момышулы. Наверное, думал, что интеллигенты военную литературу не читают. Но, к счастью, у нашего поколения с этим не было никаких проблем. Имя Момышулы мне известно едва ли не с пятого класса, а уже в 11-м в сочинении я доказывал, что наша военная проза и особенно поэзия была высшим взлетом нашего советского национального и российского национального духа. С тех пор я помню удивительные, страшные окопные строки Семена Гудзенко:

Когда на смерть идут, – поют, 

а перед этим можно плакать.

Ведь самый страшный час 

      в бою – 

час ожидания атаки.

Сейчас наступит мой черед.

За мной одним идет охота.

Будь проклят 1941 год,

И вмерзшая в снега пехота.

Мне кажется, что я магнит, 

что я притягиваю мины.

Разрыв – и лейтенант хрипит.

И смерть опять 

      проходит мимо.

Бой был коротким.

А потом 

      глушили водку ледяную, 

и выковыривал ножом 

      из-под ногтей я кровь чужую.

Помню пронзительный февральский дневник Ольги Берггольц:

В грязи, во мраке, в голоде, 

      в печали,

где смерть как тень

тащилась по углам,

такими мы счастливыми 

      бывали,

такой свободой бурною 

      дышали,

что внуки позавидовали б нам.

А теперь придите в современную школу и попробуйте спросить, что из этого помнят современные наши замечательные дети. Кстати, на Великую Отечественную в девятом классе отводится в истории всего четыре часа. 

Год назад в замечательной гимназии, в любимом сибирском городе, во время последнего звонка я предложил детям: «Давайте проведем ЕГЭ по-новому, я буду начинать строку, а вы будете ее заканчивать. Начинаю:

«Служить бы рад...», дружно: «прислуживаться тошно». 

Кто написал? Тишина. Хорошо. Давайте другое:

Но тогда,

Когда во всей планете 

Пройдет вражда племен,

Исчезнет ложь и грусть,

Я буду воспевать 

Всем существом в поэте 

Шестую часть земли....

Тишина. Взрослые подсказывают: «С названьем кратким «Русь».

И наконец:

Нас пули с тобою пока еще 

      милуют.

Но, трижды поверив, 

      что жизнь уже вся,

Я все-таки горд был 

      за самую милую.

За русскую землю, где я родился.

За то, что на ней 

      умереть мне завещано,

Что русская мать нас 

      на свет родила.

Что, в бой провожая нас, 

      русская женщина...

Тишина. И только немолодая учительница спасает ситуацию: «По-русски три раза меня обняла».

Дети у нас, как и в советской притче, замечательные. И если они чего-то не знают, значит, виноваты мы, взрослые. Значит, нам нужно другое образование. Нам нужно образование, которое бы сочетало лучшие отечественные традиции с самыми новейшими технологиями. Это и будет образование Победы XXI века.