Ребята, мы подзапутались

Не стоящая выеденного яйца оренбуржская история неожиданно обнажила вовсе не то, что хотелось бы (как мне показалось) обнажить пчелиному хореографу.

Она открыла состояние наших умов, создавших одну из главных общественных проблем, определивших четверть века назад нашу жизнь на эту самую четверть века. Состояние это можно назвать "бездумным либерализмом", или "либеральным фундаментализмом".

Каждый может делать, что хочет. И пусть кто попробует посягнуть! Ну, обычно – мы же интеллигентные люди – добавляют еще про рамки закона. А наиболее продвинутые – про уважение свободы других. Но это так – для порядка. А душа поет другое: "Каждый – как хошь!".

Последствия нашего свободолюбия проявили себя немедленно. Прежде всего воры стали свободно воровать. Затем бандиты – свободно бандитствовать. Далее, вруны – свободно врать. Пошляки – свободно пошлить. Хамы – свободно хамить. Ну, и так далее. И за всеми этими свободами до свободы гениев свободно творить дело как-то не доходит.

Зато мы получили очень свободное общество. С очень свободными политиками, с очень свободными организаторами выборов, с очень свободными военными, ну, и так далее – вы знаете. Свобода настала кругом!

Наша идея "что не ограничено законом" пришлась очень по сердцу думцам – вся их деятельность и направлена на юридическое запрещение того, что в нормальном обществе регулируется совсем иными средствами. Например – моралью. Но мы же объявили моральную регуляцию аморальным ограничением личной свободы.

Смотреть в чужой карман аморально. В этом с нами согласится любой вор. Конечно, смотреть в его карман аморально. Вот лезть в карман другого – это нормально.

Критиковать безвкусицу и пошлость тем более аморально. И какая бездарь от искусства будет с этим спорить! Ну, и так далее.

А что получилось дальше? Свято место пусто не бывает. И когда лучшие (наиболее развитые духовно люди) устранились от контроля за происходящим в обществе, этим контролем занялись менее развитые духовно и менее к этой работе подготовленные. И мы поимели мракобесие по полной. Когда этические и эстетические оценки выносят люди с неразвитым этическим и эстетическим чувством, руководствуясь своими крайне наивными представлениями о предмете.

В общем, получилось вот что: заставь дурака молиться богу (в нашем случае – богу свободы) и, сами знаете, что он натворит со своим лбом. Именно так с нашим лбом и вышло. Но мы ничего не поняли и ничего не хотим понимать, и всё так же продолжаем стучать лбом по плите. И всё так же не довольны, что нам так больно.

Ни одно сверхлиберальное общество не живет в условиях ничем не ограниченной свободы.

В любом есть помимо юридических масса иных регуляторов – культурных-традиционных-религиозных и нравственных.

И более того – в условиях ничем не ограниченной свободы жить нельзя.

В принципе, интеллигенты это, конечно, понимают. Да, и как не поймешь, обнаружив утром у себя под дверью кучу, которую свободно наложил свободный гражданин свободной страны. Но это понимание улетучивается, когда мы обнаруживаем кучу, оставленную не под нашим личным носом, а под нашим носом общественным. То есть какими-то из таких куч мы возмущаемся. Но большинство оставляем без внимания. А некоторым – и умиляемся.

А ведь все наше культурное пространство – а далеко не только политическая, если так можно выразиться, журналистика центральных телеканалов – заполнено такими кучами. Шагу не сделаешь – вступишь. И кучи эти необходимо чистить. Не хотим, не понимаем необходимости – их вычистят без нас и вместе с нами (наоставляв, конечно, при этой уборке новых куч).

Обществу по своей природе не может жить в конюшне. Общество обязано защищать себя от самого разного, скажем так, навоза. И любое общество защищает. Это закон универсальный. И он действует, хотим ли мы этого или не хотим. Вопрос – о формах такой защиты.

Они бывают более адекватными и менее адекватными. Но и здесь есть свой закон: когда общество не способно выбирать адекватные средства защиты, оно выбирает неадекватные: вместо мухобойки хватается за топор. И тогда вместо Жванецкого или Искандера борцами за нравственность становятся Чаплин (не тот – этот) или какой-нибудь Энтео. Но пустым место защитников нравственности и вкуса не остается.

Мне было бы неловко объяснять взрослым людям, в каких случаях и какое потряхивание местом, ради которого природа придумала березу, уместно, в каких – неуместно, а в каких – категорически недопустимо. Но я хочу сказать о другом – о том, что нам необходимо эти разные случаи различать, дифференцировать. И соответственно – реагировать на эти разные случаи по-разному. Чтобы не путать, например, распущенность с, например, борьбой за свободу.

Но много важнее другое. Нам жизненно необходимо сменить даже не бренд, а доминанту нашего сознания. И снять из красных углов и уголков наших горниц и кабинетов икону с богом свободы. Заменив ее другими иконами. Иконой бога совести. Иконой бога любви. Иконой бога красоты...

Потому что, пока мы будем пытаться строить нашу жизнь не на фундаменте нравственного и эстетического чувства, а на нашей юношеской мифологии, мы так и будем продолжать испытывать своими лбами пол нашего жилья на прочность.