После конца света. Как растёт разум.

А началось всё с сообщения биолога-практиканта, проводившего ежедневный рутинный контроль окружающей среды.

Будущий профессор, краснея от стыда, доложил начальнику лаборатории, что он, видимо, не годится ни для какой работы, кроме как кормить подопытных насекомых. Он не смог рассчитать простую общую стандартную модель биосистемы.

Начальник лаборатории доктор Йенсен не стал распекать будущего академика, а распорядился доставить всю информацию ему. Полтора десятка экспедиций за плечами – это опыт. И он говорил Яану Йенсену, что такие ошибки практикантов часто предвещают серьёзные события.

Будущий лауреат предоставил свои расчёты.

– Взгляните, батенька, на всю картину целиком, – сказал Йенсен, просмотрев материал. – Обратите внимание не на кажущиеся ошибки и несоответствия. Поищите здесь закономерность.

Будущее светило науки, а пока ещё практикант, углубился в формулы и показатели, и вдруг через некоторое время воскликнул:

– Доктор Йенсен! Такое впечатление, что биосфера внезапно стала умирать! Этого не может быть!

– Не может, не может ... Вы, юноша, молодец, из вас будет толк. А теперь идите работать. И вот что, каждые три часа готовьте общую сводку и направляйте её мне.

С этим напутствием будущее светило ушёл, а начальник лаборатории, не пожелав пользоваться линией связи, лично отправился к начальнику экспедиции. В кабинете начальника состоялся следующий разговор.

– Послушайте, Йенсен. По-моему это пустяковый вопрос. Можно было сначала обратиться к начальнику вашего отдела. Практикант что-то напутал. Мы вместе уже не одну экспедицию, ну подумайте сами. Наше присутствие здесь за неделю никак не могло повлиять на экосистему планеты. Что Вы молчите?! Как я должен поступить? – доктор Холд выглядел растерянным.

– Поверь мне, Артур, здесь что-то не так. Мы допустили ошибку, сразу высадившись на планету. Конечно, сообщение разведки сулило самые радужные перспективы: прекрасная атмосфера, никаких разумных существ и малейших следов их обитания, даже крупных животных нет, зато разнообразие растительности. Кстати, стабильная звезда и никаких космических катаклизмов поблизости. И наша экспедиция должна была стать скорее не археологической, а готовящей базу для последующей колонизации. Но разведчики не проводили комплексного исследования. Вспомни, они пролетали мимо, остановились, запустили два десятка зондов, засняли всю поверхность планеты, взяли пробы атмосферы, воды, почвы и отправились дальше. Спешили домой. Мы же сразу совершили посадку и развернули базу. Повторяю, мы допустили ошибку.

– То есть Вы предлагаете свернуть базу и провести всё сначала. Выйти на орбиту и целый месяц проводить положенные исследования. А Вы знаете, Йенсен, что именно руководство посоветовало мне не тратить этот самый месяц, а действовать так, как мы действовали. Понятно Вам?

– Что-то ты слишком официален со мной, Артур. Мы одни в этом кабинете, а ты со старым товарищем на «вы».

– Да пойми ты, Яан. Если я из-за какой-то неясности в расчётах сверну базу и подниму корабль на орбиту, а потом окажется, что это всего лишь дурацкая ошибка в этих дурацких расчётах?! Да надо мной будут смеяться все, а первым – твой практикант-недоучка.

– Ну, хорошо, доктор Холд, Ваша позиция ясна. – Начальник лаборатории направился к двери, но затем, обернувшись, добавил, – ты знаешь меня, Артур. Я не буду составлять пока официальный рапорт, если ты пообещаешь мне две вещи: отдать приказ ввести повышенную степень защиты и, если что-нибудь произойдёт, любое самое незначительное, но непонятное проишествие, свернуть базу. Обещаешь?

– Шантаж? Ладно, ладно, Яан. Я согласен.

– Ну, тогда я пошёл. Посмотрим, обманет ли меня предчувствие на этот раз? – и доктор Йенсен вышел из кабинета.

Доктор Холд, всё-таки отдал приказ повысить степень защиты. Отдавал он его скрепя сердце и при этом у него перед глазами, как наяву, были недовольные лица работавших в полевых группах и их выражения вроде «старый перестраховщик» или «просидевший свой зад бюрократ».

А наутро пришло сообщение о чрезвычайном проишествии от группы с побережья. Проишествие едва не закончилось трагедией.

Один из биологов Давид Хамал изучал подводную растительность в мелководном лимане. Стоя по колено в воде, довольно далеко от берега, он на несколько минут задержался возле особенно интересного экземпляра пузырчатых водорослей. А когда хотел двигаться дальше, обнаружил, что он уже по пояс в воде и его продолжает затягивать в ил. Попытался выбраться самостоятельно, но не удалось, ему даже показалось, что снизу его кто-то тянет, так быстро шло погружение. Спас Хамала скафандр, в котором с этого утра обязывала работать третья степень защиты. Когда поисковая группа обнаружила пропавшего, он был погребён под толстым слоем ила. Пришлось посылать людей в скафандрах высшей защиты. Они пробились сквозь ил и вытащили биолога. Но самое интересное было то, что он оказался ещё и придавлен большой корягой или корнем.

После этого сообщения доктор Холд вызвал по связи Йенсена. И, как только изображение возникло перед начальником экспедиции, спросил:

– Да, Артур.

– Получается благодаря твоему совету.

– Получается, получается. Но сегодня мой, как ты выразился, практикант-недоучка, а на самом деле подающий надежды будущий учёный, принёс мне весьма страшные данные, которые могут испугать даже тебя.

– Какие данные?

– Видишь ли, на этой планете очень много красивых цветов. Цветущие луга, поляны, цветущие деревья. Сейчас в этом полушарии весна и так красиво вокруг. И так страшно...

– По-моему, Яан. ты начинаешь издеваться. Не тяни душу. После вчерашнего разговора и сегодняшнего ЧП у меня нервы на пределе. Рассказывай, что вы там нашли?

– За три дня мы обнаружили несколько видов низших животных, в том числе и насекомых. Но ни одного летающего вида. Их здесь просто нет. Понимаешь? Цветы есть, а летающих насекомых нет. Выводы делай сам, –сказав это, доктор Йенсен отключил связь.

Через шесть часов, собрав все исследовательские группы, корабль взлетел и вышел на околопланетную орбиту.

Оказалось, что экспедиция должна быть именно археологической. Уже первичное глубокое сканирование показало наличие в поверхностном слое планеты упорядоченных структур. А затем пошли открытия, одно другого удивительнее. И начала вырисовываться совершенно невообразимая картина.

Под слоем почвы, местами очень тонким, были скрыты останки довольно развитой цивилизации. И что самое невероятное – возраст этих останков насчитывал меньше сотни стандартных единиц. Теперь экспедиция занималась своим прямым делом. По результатам глубокого сканирования были составлены карты, на которых оказались города, дороги, заводы, трубопроводы и т.п. Были даже найдены несколько космодромов, а в подтверждение на орбите обнаружили даже немного космического мусора искусственного происхождения.

На поверхность посылали небольшие группы. Они работали по несколько часов и сразу же возвращались на базу.

Всё больше материала скапливалось в банках данных экспедиции. Всё больше данных скапливалось и в одной из знаменитых папок руководителя психоаналитической группы доктора Майро.

В эту папку попадали разные материалы, часто не связанные между собой на первый взгляд.

Из первого отчёта группы, работавшей на раскопках крупнейшего города планеты:

...Видимо произошло очень мощное планетотрясение, так как все здания в городе разрушены. На месте города – холмистая равнина, поросшая вековым лесом. Потрясает высота деревьев, местами они выше холмов. Холмы это остатки крупных сооружений под слоем почвы. Все сохранившиеся подземные коммуникации заполнены водой...

...Похоже, что здешние архитекторы не имели понятия о сейсмоустойчивости зданий. Большинство высотных домов в городе просто упали набок. Мало высоток, разрушенных как-то иначе...

...На дне реки обнаружен разрушенный мост. Мост – цельная металлическая ферма – упал в реку после того, как его края подверглись сильной коррозии. Но при этом срединная часть моста коррозией не тронута...

Из отчёта физической лаборатории:

...безусловно овладели ядерной энергией и были на пороге контроля над термоядерной. Было начато освоение космического пространства...

Из отчёта военного отдела:

...все виды вооружений, за исключением гравитационного. Ракеты, лазеры, ядерное и термоядерное оружие...

...почти все химические и ядерные боеприпасы не пострадали во время планетарной катастрофы...

…уже несколько мест, где точно использовалось ядерное оружие…

Из отчёта геологического отдела:

..Нет и других признаков, подтверждающих, что за последнюю тысячу стандартных единиц времени могли происходить сотрясения поверхности планетарного масштаба...

...за последние годы русла крупных рек сильно изменились. Некоторые реки буквально «съедают» погребённые города...

Из отчёта археологического отдела:

...и ничтожно мало сохранившихся информационных источников. Все, буквально все! книги сгнили, а электронные носители информации катастрофически повреждены коррозией...

...полное отсутствие останков жителей планеты. Уже есть несколько гипотез, объясняющих отсутствие останков, но все их можно отнести к разряду фантастических. На этом фоне ещё более необъясним тот факт, что хотя и обнаружены структуры, бесспорно бывшие зоопарками, но в них также нет останков животных. И, вообще, нигде на планете не найдено останков крупных животных, безусловно обитавших здесь...

...На дорогах практически не найдено останков транспортных средств, все они сгруппированы в местах, являвшихся, по-видимому, общественными стоянками. На основании этого факта окончательно можно отбросить все гипотезы о внезапной катастрофе...

Из отчёта биологического отдела:

...согласно этого распоряжения отдел переведён в автономный модуль. Сообщение с базовым кораблём только при соблюдении высшей степени защиты...

...никаких бактерий и вирусов, опасных для высших форм жизни, в атмосфере и почве не выявлено. При этом вообще выделено очень немного разновидностей вирусов и бактерий, и их количество в стандартной единице воздуха ничтожно мало...

...Тщательно проверен район вокруг лимана, где произошёл случай с Хамалом. но никаких живых существ и отклонений от показателей общей картины экосистемы не выявлено...

...высокая степень биологической активности среды. В то время, как общая картина экосистемы позволяла предполагать как раз обратное. Причины высокой биоактивности среды пока не ясны....

Доктор Майро просмотрел эти и другие отчёты из папки и вздохнул. Во всех прошлых экспедициях ему хватало недели, чтобы, проанализировав материал, выдвинуть гипотезу. Которая впоследствии обычно подтверждалась. А здесь прошло уже две недели, но он даже представить себе не может, что же произошло.

«Пора подумать вместе», – решил доктор Майро. И пригласил всех сотрудников группы собраться у него. Когда все пришли и, по установленной доктором старинной традиции, расселись за столом, он попросилвысказываться:

– Смелее, коллеги, смелее. Любые, самые невероятные предположения о причинах гибели здешней цивилизации. Скажу прямо – ваш начальник, то есть я, на данный момент не имеет никакой стоящей гипотезы. Так что высказывайтесь смелее.

После продолжительной паузы нашёлся первый смельчак:

– Вторжение чужой цивилизации. Они распыляют какие-то бактерии, которые буквально «съедают» всех животных, а когда пища для них закончилась – сами разложились. А потом, наверное, этим чужакам что-то не понравилось, и они улетели.

За столом раздались приглушённые смешки.

– Спасибо, – сказал доктор Майро, – ещё гипотезы.

После каждого нового выступления – опять улыбки присутствующих. «Это даже хорошо, – думал главный психоаналитик, – атмосфера разрядилась, ребята начнут чувствовать себя свободнее, лучше будут соображать».

– Доктор Майро, можно я немного отклонюсь от темы? – это попросила слова Вероника, единственная женщина в группе. И, обратившись к остальным, добавила, – только не надо этих вечных хихиканий насчёт женской логики.

И, когда наступила относительная тишина, она продолжила:

– Мы тут всё время говорим о причинах гибели цивилизации. У меня, честно говоря, нет никакой хорошей версии произошедшего. Но почему-то никто не хочет задуматься о том, что происходило уже после катастрофы. А вот я как-то задумалась. И знаете, у меня сложилось впечатление, что всё это время кто-то пытался, и довольно успешно, закончить уничтожение всего созданного здешней цивилизацией. И не просто уничтожить, а вообще стереть с лица планеты все её следы.

– И, значит, осталось узнать кто этот «кто-то», – закончил мысль Вероники доктор Майро. В кабинете стало тихо.

– Ну что же. Судя по вашей реакции, коллеги, впервые за всё время экспедиции у нас появилась стоящая идея. Будем думать теперь и в этом направлении. Вероника, милочка, спасибо Вам огромное. Теперь вы вволю можете посмеиваться над мужской логикой, пока кому-нибудь из нас не придет в голову очередная гениальная мысль. А теперь все за работу, через два дня встречаемся снова.

Увидев перед собой монстра, доктор Майро невольно вздрогнул. Целая секунда ему понадобилась, чтобы понять, что у монстра знакомые очертания. Из этих очертаний выглядывало знакомое лицо.

– Я знаю, Яан, ты специально не снял его в шлюзе, – возмущённо воскликнул доктор Майро, пока доктор Йенсен снимал скафандр высшей защиты, – и я даже знаю, как ты рассуждал! Раз главный психоаналитик редко вылезает из своей берлоги, значит и скафандры видит раз в год. Кстати, надо признать, выглядят эти скафандры страшновато. Ну, а чем сейчас занят главный психоаналитик? Всё время думает о том, какие же чудовища уничтожили цивилизацию. А раз так, надо появиться перед ним в этом чудовищном скафандре и напугать его. Ну, скажи, разве я не прав?

– Ты меня раскусил на все сто процентов, Айред. Но, похоже, шутка удалась.

– Удалась, удалась. Ладно, проходи, располагайся. Выдвигаю смелую гипотезу. Ты пришёл, чтобы проиграть мне очередную партию. Так?

– Не только. Я кое-что принёс посмотреть и потом хочу послушать твоё мнение. Эту запись сделал сегодня мой практикант. Я его всё это время никуда с базы не отпускал, а сегодня он приходит и спрашивает: биолог он или нет. И может ли называться биологом тот, кто не совершил ни одного полевого выхода? Сам понимаешь, пришлось отпустить парня с группой. И вот что он привёз.

Доктор Йенсен включил запись и стал рассказывать:

– Группа работала в семнадцатом секторе, двадцать третий квадрат. Это океан, до материка значительное расстояние, несколько островов. И что-то увиденное на этих островах не давало парню покоя. Только когда они собрались возвращаться, он понял, что же там было не так.

Здесь доктор Йенсен вернул фрагмент записи облёта одного из островов.

– Как ты думаешь, Айред, что моему парню показалось здесь не так? Впрочем, не будь я биологом, я бы тоже не заметил ничего удивительного. Так вот, до материка, как я уже сказал, далеко, а на островах огромное разнообразие растительности. И ещё. На островах есть большие деревья. Некоторые из них растут прямо на прибрежных скалах, где нет ничего кроме солёной воды и камней. Ну не удивительно ли? И мой будущий доктор наук упросил командира группы проверить дно пролива между островами. Там мощное течение и почти нет придонного ила. Знаешь, что они там нашли? Смотри! Огромные корни, тянущиеся от острова к острову. Я тоже сначала не поверил. Но вот она запись.

– И что ты сделал потом?

– Если предположить, что подобный растительный феномен не только на этих островах... Я уже передал запрос провести исследование не только почвенного слоя, но и на глубинах больших, чем обычно. И если там будет то, что я думаю, то получится просто фантастическая картина...

– Которая как раз многое проясняет.

И доктор Майро рассказал о последних идеях, над которыми работала его группа.

– Ну что же, спасибо, Айред. Жаль, только, нет времени сыграть партию.

– Спасибо и тебе, Яан. А так бы эта информация попала ко мне только послезавтра. Теперь посижу, подумаю. Потом послушаю, что скажут ребята из моей группы. Я чувствую – завтра начнутся открытия.

– Значит, ты тоже думаешь, что здешняя растительность не совсем то, с чем мы всегда встречались.

– Если это то, о чём мы думаем, то там должны быть не только огромные корни, но и мощные клубневые образования. Посоветуй своим ребятам их поискать. И попробуйте зафиксировать направленные биотоки.

– Если всё окажется именно так, надо будет собирать большой совет.

– Да.

– Тогда, до завтра.

– До завтра. И не дай своему будущему великому учёному загордиться собой. Это его испортит.

Совещание группы было бурным. Оказалось, что все сотрудники пришли примерно к такому же выводу, что и доктор Майро. Но у каждого были свои интересные детали. И теперь группа формировала единую версию произошедшего на планете. Когда уже подвели итоги, доктор Майро, как обычно, предложил высказывать идеи-предложения.

– Вот Вы, Ахмед, к примеру, что ещё интересного можете добавить? Ничего. А Вы, Фанк? Тоже ничего. Ну, тогда, до завтра. А Вы, Петр, задержитесь.

И когда все остальные ушли, доктор Майро спросил:

– Ну что у Вас там?

Рассказывайте. Всё время, что мы здесь сидели, Вам не давала покоя какая-то мысль. И боялись её высказать, не додумав до конца. Валяйте, выкладывайте всё.

– Понимаете, доктор Майро, мне не даёт покоя вот что. Ведь прошло не так много лет. А вдруг?...

– Что же вы остановились? Продолжайте. Где они, по-вашему, могут находиться?

– У них ведь было ядерное оружие...

– Действительно.  Знаете  что,   Петр.   Вы  это  придумали,  вот и  составьте  запрос военным. А я отправлю. Всё равно их отдел сейчас бездельничает. Пусть поработают и проверят. Шанс невелик, но кто знает...

А на следующий день действительно начались открытия. Верхний слой осадочных пород, до которого ещё «не доходили руки» исследовательских групп, оказался пронизан системой корневых образований. Найдены были и клубневидные формы. Некоторые из них –размерами с небольшой корабль. Как-то само собой возникло и закрепилось название «клубнемозг», а все они оказались узлами большого единогоцелого. Когда была составлена карта биоэлектрической активности, один из сотрудников невольно воскликнул: «Да это же единая информационная сеть!» Что в общем никого особенно не удивило – психоаналитики уже довели до всех свои предварительные выводы.

Военные аналитики дали прогноз, где могли бы быть расположены противоатомные убежища для командных пунктов. Дальше провели сейсмическое зондирование. И нашли четыре бункера, имевших значительный объём. В три из них удалось проникнуть в этот же день. Жизни там не было, но зато появилась работа для антропологов и археологов. Обнаружили останки нескольких тысяч местных жителей и много информационных источников. Лифтовые шахты четвёртого, самого глубокого убежища, оказались завалены. На расчистку требовалось несколько дней. А на ожидаемой глубине аппаратуразафиксировала работающий атомный реактор.

Они поняли слишком поздно...

Первыми, как ни странно, тревогу забили астрономы и астрофизики. У них начали появляться искажения при спектрографических и других наблюдениях. И только спустя несколько месяцев – страшное открытие: падает содержание кислорода в атмосфере.

Последующие годы – время триумфа экологической науки. Огромные средства на исследование окружающей среды и причин уменьшения кислорода. Доклады и гипотезы. Призывы и санкции. Закрытие заводов и даже угроза военных действий из-за несоблюдения экологических программ.

А процент кислорода в воздухе продолжал сокращаться.

Стало больше углекислого газа – возник парниковый эффект. Увеличилась температура – стали таять ледники. Океан начал подниматься и затапливать побережья...

«Если бы они знали, – готовя отчёт, думала Вероника. – Если бы они поняли раньше! Можно было бы бросить все силы на создание кислородных производств, массовой гидропоники и многого другого. Чтобы не зависеть от растительного и животного мира. И уже потом или искать общий язык с новым разумным сообществом планеты, или пытаться его уничтожить».

...Одновременно с затоплением побережья – массовое бегство людей с высокогорий – там стало невозможно дышать. В разных странах начали вводить военное положение – было уже не до демократии.

И по-прежнему искали причину экологической катастрофы. Выдвигали уже самые нелепые гипотезы и предположения. К примеру, такой «шедевр» полёта научной мысли – идея о начале всеобщего изменения физических законов вселенной.

Самое любопытное, что на происходящее с растительным сообществом долго никто не обращал внимания. Всем было известно, что растения поглощают углекислый газ и выделяют кислород, а не наоборот. Это никому и в голову не пришло подвергнуть сомнению. Тем более, что оранжерейные растения биологических лабораторий и факультетов вузов не были связаны с системой растительного сообщества. Они и вели себя, и выглядели как обычно. Поэтому неудивительно, что открытие причин катастрофы принадлежало не деятелю науки, а писателю-фантасту.

Этот молодой, но уже довольно известный писатель как-то отдыхал в одном из уголков национального природного парка. Стояли безветренные жаркие дни, и все обитатели лесного палаточного лагеря почувствовали себя плохо. У всех отдышка, у некоторых схватило сердце. Когда, помогая друг другу, они отправились в ближайшую больницу и выехали из леса, сразу почувствовали себя лучше.

Здесь-то писателю с нестандартным мышлением и пришла в голову эта невероятная идея, которая всё объясняла. С его газетной статьи всё и началось...

«Да, к сожалению, для них было уже поздно, – доктор Майро просматривал подготовленный Вероникой отчёт, делая пометки на полях. Да, да. Доктор Майро по-прежнему пользовался старинной формой записи – бумагой и стилом. Это давно уже являлось предметом шуток среди членов экспедиции, против чего, собственно, главный психоаналитик нисколько не возражал. Даже своих сотрудников просил отчёты готовить на бумаге. – И не понятно, можно ли было что-то сделать? Наверное, нет».

...Все силы научного тогда мира были брошены на то, чтобы выяснить механизм поглощения растениями кислорода. И потом ответить на вопрос: что же делать дальше, как спасти цивилизацию?

Но дольше всего не могли поверить в появление нового разума на планете. В это было просто невозможно поверить. Невозможно и страшно. Даже когда нашли огромные клубневые образования. Даже когда выяснили, что такие глубокие и повсеместные видоизменения у растений не могли быть результатом простой мутации. Даже когда зафиксировали упорядоченные сигналы биоэлектрических импульсов в сетях корневых образований.

И только когда оказалось, что на всей планете не будет собранно ни зёрнышка урожая – просто все растения в один год перестали плодоносить – пришлось признать очевидное.

И началась невиданная доселе война. Можно было, конечно, попытаться сразу уничтожить всю растительность, но дальнейшую жизнь планеты без растений никто не представлял.

Главной мишенью стали клубневые образования. Оказалось, что новый враг способен и на активное противодействие. Те, кто атаковал клубни, могли подвергнуться действию   ядовитых   газов,   выделяемых   клетками-мутантами. Или получить струю кислоты, а иногда – электрический разряд или даже ультразвуковой удар. Клубневые образования начали медленно разрастаться в глубину, где их было труднее достать известными видами оружия.

Провели несколько подземных ядерных взрывов, уничтожая разведанные клубневые образования в старых шахтах. Но это были небольшие успехи на фоне общего поражения. И даже полное уничтожение растительности уже не могло спасти.

Растительный разум оказался хорошим стратегом и основательно подготовился. Овладение внутренним генетическим программированием позволило добиться большой скорости мутаций и скорости роста. И на поверхности планеты стали появляться похожие на огромную плесень растительные формы, главной задачей которых было ускоренное поглощение кислорода. А подземные части растений давно «обучились» хемосинтезу, и надобность в светосинтезе для поддержания жизненной энергии растений была незначительной. Поглощающую «плесень» уничтожали, а она на следующий день прорастала снова.

И дни цивилизации были сочтены. Когда критический уровень кислорода был достигнут, жители просто стали умирать. Кислородных масок было недостаточно. Новых убежищ построить не смогли - на месте любой новой стройки стали происходить аварии. Такие же аварии начались на важнейших коммуникациях и объектах. Оказалось, что мощные корни просто «подъедают» землю под фундаментами и те ломаются и обрушиваются в образовавшиеся пустоты.

Несколько ещё поддерживавших власть правительств, поняв, что конец неизбежен, приняли решение сохранить хотя бы небольшие группы людей которые, может быть, дадут начало новой цивилизации. И только один из  подземных бункеров оказался способен поддерживать жизнь обитателей так много лет.

–... и надо отдать им должное. За эти годы они не одичали, сохранили культуру и знания. И, в общем-то, оправдали надежды тех, кто оставил их предков в убежище. – Главный археолог экспедиции доктор Ромин в последние дни был преисполнен радостного волнения, впервые у него были живые свидетели погибшей цивилизации. – Сейчас, как вы знаете, они живут в отдельном модуле, где работают с нашимилингвистами, обучая друг друга языкам, и по мере сил знакомятся с нашей цивилизацией. Вот, собственно, у меня и всё, коллеги. От себя хочу добавить – я необычайно доволен, что попал в эту экспедицию и получил такую уникальную возможность работать с потомками погибшей цивилизации, которую мы теперь изучаем.

В зале совета экспедиции, царил полумрак. Почти половину прозрачного купола занимала подёрнутая голубоватой дымкой атмосферы планета. Её призрачный свет создавал в зале специфическую обстановку, речи звучали более загадочно, казалось, что все присутствующие на пороге открытия какой-то великой тайны. Сотрудники экспедиции посмеивались над причудой доктора Холда проводить заседаниясовета в такой манере. Но, наверное, прав был доктор Майро, обронивший однажды фразу: «Смеётесь, а в глубине души ждёте, когда же очередное совещание, и можно будет посмотреть на звёзды». Действительно, летая среди звёзд, многие за повседневной работой просто не вспоминали о них до очередного совещания.

Последним на этом заседании выступал главный биолог.

– Нам удалось реконструировать процесс развития разумного растительного сообщества. Вероятность модели – восемьдесят семь процентов – я считаю весьма высокой. Прародителем сообщества был, по-видимому, массив леса из одного вида деревьев-долгожителей, в результате революции или мутации объединивших свои корневые системы в единое целое. Главными отличительными свойствами нового сообщества были: фактическое (хотя и относительное) бессмертие и примитивная, но весьма стабильная биохимическая память. На определённом этапе накопления сведений о собственной   жизни   произошёл   качественный   скачок.   Система обрела способность контролировать и производить простейшие генетические изменения внутри себя, то есть обрела способность к саморазвитию. Появилось и самосознание. С этого времени можно говорить о появлении нового разума.

– Установить, где зародился разум растительного сообщества, мы не смогли. Сейчас оно занимает всю поверхность планеты, однородно и не имеет ярко выраженного, с позволения сказать, «исторического центра». Раст-зум – такой термин-имя мы дали разумному растительному сообществу для краткости.Развитие его, мы думаем, шло параллельно с развитием здешней цивилизации. Мы предположили, что лесной массив Раст-зума был у них священным или заповедным местом. Поэтому не подвергался вырубкам. Конфликт начался, когда Раст-зум попытался расширить занимаемую площадь или включить в свой состав другие леса. Здесь он столкнулся с периодическим изъятием древесины из лесов со стороны местных жителей. Восприняв их как вредителей и врагов, Раст-зум решил от них избавиться. Подобный ему разум всегда математически очень силён. Попытавшись построить модель своей победы, он понял, что имеет недостаточно данных об окружающем мире и противнике. Поэтому Раст-зум принял решение продолжить исследование своего мира и одновременно продолжать самосовершенствоваться и готовиться к войне. И, лишь незаметно распространившись по всей планете и изучив её обитателей, онперешёл к активным действиям. Ну, а что было дальше – уже всем известно.

– Ну, что ж, коллеги, – заканчивая заседание совета, доктор Холд выглядел скорее озабоченным, чем довольным, – сегодня мы подводили некоторые итоги. Будь это одна из предыдущих экспедиций, я бы с чистой совестью сказал, что всё уже сделано. Проведена большая работа, установлена причина гибели цивилизации, реконструированы события. Но оказалось, что здесь имеются и представители двух цивилизаций этой планеты. Что делать с потомками погибшей цивилизации и как поступить с невиданным доселе разумом? У меня сейчас нет ответа на эти вопросы. Поэтому экспедиция продолжает работу. Главными сейчас становятся лингвисты и связисты, которые попытаются наладить контакт с Раст-зумом. А остальные помогают советами и идеями.

– Опять он не хочет отвечать! Снова «сжёг» свои клубни в местах контакта. Самоубийца какой-то.

– А ты поставь себя на его место. Кто-то вторгается в твой мозг. Что будешь делать?

– Если он будет всё время так делать, то никакого контакта не получится.

– А по-другому ведь никак.

– По крайней мере, я другого способа не знаю.

– Слушай! Ты не знаешь. Я не знаю. Но ведь мы кто? Связь. Эти бездельники, которых к нам прислали –лингвисты-словоплёты. А он кто? Разумное существо. Ра-зум-но-е. А у нас кто специалист по разуму?...

Через полчаса в другом модуле.

– Привет, Вероника.

– Ой. Привет, мальчики. Вы помните, как меня зовут. Надо же!

– Как говорил один из апостолов вашего научно-научного учения, человек всегда запоминает самое-самое. Так что по всем законам вашей науки мы, один раз услышав и увидев, уже не могли забыть.

– Ха! Поскольку с вами я близко не знакома, то ничего плохого вы обо мне знать не можете. И всё вами сказанное воспринимаю как комплимент. Продолжайте в том же духе – до конца дежурства мне ещё далеко. И можете рассчитывать на ответные комплименты и прочие нехорошие слова. Вы ведь Ким и Магнус. Из связи, я вас помню.

– Да. И у нас будут только комплименты.

– Спасибо, но могу спорить, что вы пришли не ко мне, а к нашему начальнику. Которого хотели просить поделиться умными  мыслями насчёт проблем  с  контактом. Весьма наслышаны о ваших трудностях. Вот только доктор Майро недавно отправился немного поспать, и будить я его не стану.

– Вот как. Что ж, Магнус, придём завтра.

Огорчение на лицах связистов было неподдельным, и Вероника смягчилась.

– Послушайте, мальчики. В качестве компенсации за долгий и трудный путь по коридорам станции можете взвалить груз своих проблем на мои хрупкие плечи. А я попробую вам что-то посоветовать.

И они рассказали. Вероника выслушала, а потом, немного подумав, начала нравоучительным тоном излагать:

– Правило первое: если проблема кажется неразрешимой – посмотрите на неё с другой точки зрения. Правило второе: если вы не можете найти с кем-то общий язык, сделайте так, чтобы этот «кто-то» сам захотел с вами вступить в контакт. Ну а если по существу, то я предлагаю вам сделать следующее...

Из доклада начальника отдела связи руководителю экспедиции:

...работы уже ведутся. Изменили сам подход к проблеме. Поскольку Раст-зум обладает большими математическими возможностями, сведения о нас и желание вступить в контакт будут зашифрованы в виде системы задач, решив которые, он и получит ту информацию, которую мы хотели ему передать. Условия задач заменят собой последовательные группы разнородных импульсов. Раст-зум не воспринимает их как опасные для себя, но, по-видимому, заметил определённую последовательность и начал  изучать. Результаты предсказать сложно, но...

– Вероника, милочка, это Вы подали нашим связистам свежую идею, с помощью которой они уже второй день беседуют с нашим, так сказать, коллегой по классу разумных существ?

– Простите, доктор Майро. Я забыла рассказать вам об этом случае. Я хотела, но забыла, честно.

– Вероника, Вероника, нечего извиняться. Вы же знаете – меня такие вещи не беспокоят. Главное – чтобы общее дело быстрее двигалось. Я вас пригласил не поэтому. Видите ли, нашим отношениям с этим Раст-зумом чего-то не хватает. Не дружеского расположения – для этого мы слишком разные – хотя бы немного доброты, что ли. Вот вы. Вероника, больше всех интересуетесь контактом, я знаю. Давайте посоветуемся, как наладить добрые взаимоотношения с нашим партнёром. Есть у вас какая-нибудь идея на этот счёт?

– Знаете, доктор Майро, идея есть. Она мне кажется достаточно сумашедшей. И, если бы вы не спросили, я, наверное, не рассказала бы о ней никому. Но сначала я скажу о моих впечатлениях от нашей работы по контакту. Вот вы говорите «по-доброму». А мы сами? Для чего мы вступили в контакт? У нас ведь корыстный интерес – изучить, исследовать, понять. То есть утолить своё любопытство. А идея у меня хоть и сумашедшая, но простая. Хотите быть добрыми – так дайте или подарите Раст-зуму что-то такое, чего у него нет.

– То есть как это – подарить что-нибудь? Что, например?

– Доктор Майро, посмотрите в иллюминатор. Вся вселенная перед вами.

– Ну, положим, не вся...

– Доктор Майро. давайте подарим ему ГЛАЗА.

Доктор Майро сидел в главном зале экспедиции. Предавался безделью, глядя сквозь купол на звёздное небо и планету, размышлял и вспоминал.

Корабль экспедиции совершал последний виток вокруг планеты перед дорогой домой. Результаты экспедиции были впечатляющими. Он представил, какие дискуссии сейчас идут среди научной общественности планет Союза. Но всё это ему ещё успеет надоесть, когда он прилетит.

Из-за диска планеты выплыл узкий серп её спутника. Доктор Майро живо представил себе только что построенную базу на спутнике. Там остались потомки погибшей цивилизации, все до единого. Что ж, их выбор. Они будут здесь форпостом Союза и, может быть, создадут свою старую-новую цивилизацию на этой безжизненной планетке.

Потом доктор Майро перевёл взгляд на бархатистый зелёно-голубой диск планеты. Он знал, что оттуда в небо смотрят сотни внимательных и любопытных озёр-глаз. Ещё не добрых, но уже и не враждебных.

***