От распада страны к её восстановлению

Борис Пушкарев

От распада страны к её восстановлению

(По поводу годовщины гражданской войны на Украине)

Один из деятелей Донбасса недавно заявил по ТВ: «Непродуманное и скороспелое решение о роспуске СССР обернулось величайшей трагедией». Да, трагедия бесспорна. Но чьи и какие решения ей предшествовали?

Истоки трагедии

К 70-летию «Великого Октября» Горбачёв выбил из коммунистической доктрины её краеугольный камень — идею мировой революции, признал первенство не «классовых», а общечеловеческих ценностей и стал на путь реформ. Очередь дошла до отношений между центром и республиками, интересы которых разнились: так, Ельцин в РСФСР требовал рыночных реформ, а Кучма на Украине их не хотел. Всё же решили подписать новый союзный договор 20 августа 1991.

Чтобы этого не допустить, сторонники прежнего Союза пытались 19 августа совершить переворот. Эффект оказался обратным. За первую половину 1991 года из СССР ушли только Грузия и Литва, а с 20-го числа по конец августа ушло семь республик, включая Украину. За два последующих месяца ушло ещё четыре. В Союзе остались только РСФСР и Казахстан. А 1 декабря Украина провела референдум, на котором за независимость проголосовало 90% участников. Горбачёв до последнего вёл переговоры о союзном договоре, но после голосования на Украине это утратило смысл. Так кто же «принимал решение» о роспуске СССР? Совещание в Беловежской пуще просто огласило случившееся.

Банально во всём винить советскую власть, но в развале страны она виновна. Потому, что строила единство на единстве своей партии, а созданное Российской Империей единство подавляла. Имперское единство держалось ещё на неудачном Учредительном собрании в январе 1918 года, но затем было разрушено идеями интернационала. Русское национальное наследие подавлялось, местные национализмы поощрялись, шла принудительная украинизация. Это была политика Ленина, без которого Украины в нынешних границах не было бы. Затем по СССР прокатились коллективизация и сталинский голодомор, затем всякие национализмы, включая украинский, стали преследоваться коммунистами как «буржуазные» (и тем самым порождать русофобские настроения – Прим. Ред.).

Когда через 70 лет после захвата власти компартия утратила свой интернациональный смысл — мы коммунизма строить не будем, — она разбежалась по местным национализмам, чтобы на местах сохранить власть: единство страны её больше не заботило.

Как искать выход

В марте 1992 года НТС писал: «Мы за единство страны, но это дальняя цель, путь к которой лежит через всемерное укрепление сил России в нынешних границах республики. Да, эти границы произвольно начертаны властью, законность которой мы никогда не признавали. Но менять их сегодня (иначе как при подлинно свободном волеизъявлении) — значит сеять конфликты, которые завтра помешают воссоединению».

Таким именно путём пошла Российская Федерация. Почти два десятка лет потребовалось, чтобы укрепить её в политическом, экономическом и военном отношении, и в 2010 году была предпринята важная объединительная инициатива — таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана. В январе 2015 года он был преобразован в Евразийский экономический союз (ЕАЭС), куда вошли также Киргизия и Армения: всего 5 из 15 республик СССР. Помимо того, с 2003 года в нынешнем виде существует Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ), куда, вдобавок к перечисленным, входят Туркмения, Таджикистан и Узбекистан.

Так на месте Российской Империи складывается новая политическая структура. «Империя» XXI века отличается от империи XIX века. Она не унитарна, а многослойна, ядро в виде Российской Федерации окружают как признанные государства, члены ЕАЭС и ОДКБ, так и непризнанные, вроде Абхазии и Приднестровья. Главное, она — объединение подлинно добровольное, куда страны стремятся в собственных интересах. О присоединении к ЕАЭС рассуждают такие далёкие страны как Тунис и Вьетнам. Пределы новой империи можно представлять себе по-разному: куда доходят трубы Газпрома или юрисдикции Русской Православной Церкви.

Реакция Запада

Таможенный союз не был встречен Западом благосклонно. Госдепартамент США обвинил Россию в возведении таможенных барьеров, тогда как она их сокращала. Пошли разговоры о том, что Путин восстанавливает СССР, тогда как суть СССР была в коммунистической диктатуре, а не в территории.

Эйфория, с которой Запад встретил падение этой диктатуры и явление Демократической России, быстро прошла. Россия сама избавилась от советской власти, и помочь ей стать на ноги Запад не стремился. Напротив, распад СССР был воспринят как победа США в Холодной войне, и предстояло делить добычу. Запад, например, хотел делить Газпром, но Черномырдин его отстоял.

Вопреки духу решений, по которым Горбачёв увёл советские войска из Европы и распустил Варшавский договор, НАТО не только распущено не было, но стало продвигаться на восток, в 1999 году приняло Польшу, Венгрию и Чехию, а в 2004-м ещё четыре восточноевропейские страны и даже три прибалтийских республики бывшего СССР. Договор о противоракетной обороне США расторгли и стали искать, где бы разместить противоракетные установки поближе к России. США оказали военную помощь Грузии, напавшей на Южную Осетию. Русский отпор этому вторжению был назван агрессией, но решительно успокоил настроения в Грузии. США поддержали и антирусские силы в Азербайджане, но безрезультатно. Они поставили задачу: окружить Россию плотным кольцом и не дать ей выйти за пределы РСФСР 1991 года.

Когда в 2010 году на Украине президентом был избран Виктор Янукович, возникла возможность её присоединения к таможенному союзу с Россией. На опросах общественного мнения почти половина ответивших выступала за это. Запад всполошился и стал готовить проект договора об ассоциации Украины с Евросоюзом. Янукович готов был играть на обе стороны, Но ему объяснили, что договор с ЕС в нынешнем виде ущемляет экономические интересы и Украины, и России. Он отложил подписание договора с ЕС. Украинские националисты начали всем известные демонстрации на Майдане. Янукович три месяца не знал, что с ними делать. В итоге американцы, как выразился год спустя президент Обама, «согласовали передачу власти» националистам. Государственный переворот вызвал бурю протеста в русскоязычных областях. Крым, всегда считавший себя русским, успел быстро и бескровно войти в состав России. Бескровного ухода Донбасса националисты не допустили и развернули беспощадную гражданскую войну.

Запад же высшей политической ценностью объявил не демократию, не самоопределение народов, а неизменность государственных границ (Право наций на самоопределение противоречит принципу неизменности границ. Эта коллизия в международном праве пока не разрешена и постоянно порождает эксцессы. – Прим. Ред.)  За то, что Россия признала волю крымчан и потребовала переговоров Киева с восставшим Донбассом, её объявили агрессором, угрозой Европе и всему миропорядку. На неё обрушились санкции: ограничение кредитов, снижение цен на нефть. Кто его инициатор — вроде бы не ясно, но министр торговли США объяснил, что санкции и снижение цен на нефть — два верных способа «обуздать Россию».

Какое будущее?

Хиллари Клинтон, возможная кандидатка в президенты США от демократов, заявила, что «Россия должна научиться смотреть в политике вперёд, а не назад» Подразумевая, видимо, что не надо оглядываться на былое величие, а надо быть маленькими и слушаться старших.

Но вопрос: какое оно будущее? В четырёхугольнике между растущими гигантами Китая и Индии, дряхлеющей Европой и бурлящим Ближним Востоком США хотелось бы видеть полупустое пространство под патронатом американского миродержавия. Это неоригинально, подобное хотел видеть и Альфред Розенберг. Но может ли быть крепким патронат над одной шестой частью суши при таких соседях?

Не надёжнее ли при организации этого пространства полагаться на самобытную силу, существующую там уже тысячу лет? Партнёра, обладающего собственной инициативой и опытом и заведомо не претендующего на мировое господство — уже раз попробовал! (Имеется ввиду мировая революция – Прим. Ред.) И понял, что мир ничьё не владение, а только совладение.

В отличие от СССР, Россия служила важным уравновешивающим началом в европейской политике во времена Империи и показала примеры созидательной, а не разрушительной внешней политики в послесоветское время. Ликвидация химического оружия в Сирии и деэскалация конфликта там — российская инициатива. Россия укрепляет связи с постисламским Египтом. Когда Евросоюз стал без конца затягивать решения по Южному потоку, Россия открыла совсем новые перспективы тем, что привлекла к участию Турцию.

Страна внутренне созрела, чтобы служить одним из полюсов власти в многополярном мире, и в частности на стыке с бушующим Ближним Востоком.

Россия победила исламских экстремистов в Чечне и привлекла чеченцев на свою сторону как лояльных граждан.

Россия, от Москвы до Грозного, понимает разницу между свободой слова и свободой святотатства.

Христиане и мусульмане знают, что существует святое. Это понятие бессмысленно для атеистов. Видная французская деятельница вопрошает: «Почему нельзя смеяться над Магометом? Смеются и надо мной, я не возражаю».

Парадоксальным образом десятилетия воинствующего атеизма, которые, казалось, погубят Церковь в России, дали импульс к удивительному её подъёму. И сегодня в России Церковь имеет куда больше влияния, чем в западных странах пассивного атеизма.

Подобным образом Россия получила надёжную прививку от тоталитаризма, красного и коричневого, и узнаёт их издалека. О красном тоталитаризме власть предпочитает стыдливо умалчивать, но ведёт себя осмотрительно: в народном сознании он запёчатлён и не возродится.

Российский парламент, страдавший первые шесть лет от обструкции коммунистов, стал в следующие пятнадцать работоспособным законодательным органом. Есть действующие политические партии, судебная система понемногу выявляет казнокрадов.

В правящем слое идёт смена поколений, и на месте советской номенклатуры видны молодые лица.

Россия проделала редкий демографический переход. Десятилетиями число рождений в ней падало, стремясь к европейским стандартам. В 2006 году наступил перелом, число рождений стало расти и в 2013-м и 2014-м — впервые за 20 лет — уравнялось с числом смертей, то есть естественной убыли населения больше нет. Механический прирост продолжается — иммигрантов больше, чем эмигрантов.

Что касается экономического роста, то он идёт волнами: спад заставляет избавиться от лишнего, и за ним следует подъём. За обвалом рубля в 1998 году последовало десятилетие роста: национальный продукт удвоился. Никто от «русского чуда» в восторг не приходил, а нытики ныли: кто о том, что излишки бюджета не тратим, а бережём в иностранных банках, кто о том, что сидим на «нефтяной игле». При новом обвале рубля, вероятно, более длительном, есть шанс угодить и тем, и другим. Тратить сбережения на инфраструктуру и социальные нужды и учиться жить без сверхдоходов от нефти.

Создание не сырьевых видов экспорта — процесс длительный. Надо заново создавать конкурентоспособные отрасли, которых советская индустриализация нам не оставила. Вспомним, как в 90-е годы люди бросились покупать всё заграничное: на советское спроса не было! В то же время крупные американские фирмы в области электроники ринулись в Россию налаживать здесь своё производство. Но у нас тогда царил хаос — не работали ни банковская система, ни судебная. И они нехотя отправились в Китай, там была дисциплина. Сегодня этот поезд ушёл, но придут следующие поезда — гражданские отрасли, которые вырастут на базе военно-космического комплекса. К примеру, система ГЛОНАСС была готова к старту уже в 90е годы, но после всех скандалов с казнокрадством, наладить её удалось только теперь. Возникают и новые наукоёмкие отрасли, о которых мы ещё не знаем. Не говоря уже о возможностях сельского хозяйства: ведь правда, забытый русский лён не хуже бельгийского, а ввозить капусту из Голландии вовсе смешно.

Важную мировую роль играет участие России в группе стран БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка). Группа отстраивает финансовые инструменты, параллельные инструментам основной резервной валюты — доллара. В случае обвала доллара — который не так уж невероятен — такая система может послужить запасным аэродромом. В итоге сила духа, людские и природные ресурсы обеспечивают России надёжное будущее в эпоху неожиданных бурь.

А что же с Украиной?

Пессимисты у нас пишут: «Украина — отрезанный ломоть». Это не обязательно так. Соглашение, подписанное в Минске 12 февраля 2015 лидерами Франции, Германии, России и Украины, — документ весьма хитрый. После обоюдного прекращения огня и отвода тяжёлого оружия, заверенных европейскими наблюдателями, он налагает основные обязательства на Украину. Да, мол, мы признаём Донбасс частью Украины, но тогда потрудитесь с ним соответственно обращаться: снимите блокаду, восстановите банковскую систему, платите пенсии и пособия, установите языковое равноправие и амнистию ополченцам, введите новую конституцию Украины, обеспечивающую самоуправление регионов, — и тогда к концу года мы вам дадим установить контроль над вашей границей. Один журналист задал представительнице Госдепартамента США вопрос: «А какие санкции предусмотрены для Украины на случай невыполнения этих обязательств?» Она очень возмутилась, такое мол, немыслимо, Украина всегда всё исполняет, это вот Россия нарушает... Но Россия в условиях договора отсутствует, так что и наказывать её не за что, разве что по-прежнему за Крым. А санкция очевидна: если меры по интеграции Донбасса в Украину не будут приняты, то ДНР и ЛНР так и останутся непризнанными республиками, причём Минское соглашение даёт им право заключать договоры — нет, не с Россией, но с отдельными российскими регионами. Весьма вероятно, что на занятой ополченцами территории такой статус-кво на некоторое время сохранится, уж больно одиозны для националистов требования амнистии и федеративной конституции. Но бескомпромиссная политика Украине добра не сулит.

Жорж Сорос посчитал, что для спасения её экономики требуется 50 миллиардов долларов. Назвал он и приоритетные отрасли для инвестиций — сбережение энергии и сельское хозяйство. Так Запад видит будущее Украины. Но где взять 50 миллиардов? Что бы отвратить непосредственную угрозу банкротства, МВФ обещал выдавать по 4 с лишним миллиарда в год в течение четырёх лет. Причём на жёстких условиях, которые население зачастую просто не примет. А дальше что? Евросоюз в шоке от греческих долгов и вешать себе на шею ещё одного неплатёжеспособного должника не будет. Америка обсуждает помощь оружием, которое ни сбережению энергии, ни сельскому хозяйству не поможет. Единственный, кто может Украину поддержать экономически, — это Россия.

Как будут развиваться события, предсказать нельзя. Но можно с уверенностью сказать, что правление неистовых националистов рухнет. Как именно? Есть разные варианты. Быть может, Россия с Евросоюзом поделят Украину пополам. Быть может, Европа, следуя Минскому соглашению 2015 года, добьётся принятия Украиной децентрализованной конституции. Тогда смогут появиться и Харьковская, и Одесская, и Екатеринославская автономные области подобно тому, как ранее был автономный Крым. Быть может, украинские радикалы, стоя перед такой перспективой, развяжут третий раунд гражданской войны, но на этот раз преждевременное перемирие их не спасёт. И быть может, сформируется умеренное правительство, которое сумеет одной ногой стоять в Европе, а другой в России. Создаст двуязычное государство вроде Бельгии. Сказано же в Минском соглашении о единой Европе от Атлантического до Тихого океана.

Но это в крупном плане. А более конкретно — неизменна реальность: единое геоэкономическое пространство к востоку от Карпат. За год после «ассоциации» с Европой товарооборот Украины с ней вырос на 3%, а с Россией упал на 30%. Украине от этого лучше? Долгосрочные перспективы Украины, возможности сохранения её промышленности, а не только сельского хозяйства, лежат на востоке, а не на западе. Это реальность. Февральский переворот 2014 года был бунтом против этой реальности.

Но не только. Он был и бунтом против остатков советского прошлого, своего рода национальной революцией, которая в России произошла в августе 1991-го и которой на Украине не было. Теперь её (революцию) довели до абсурда, ведя свою родословную от святого Владимира, Бандеры и партизан УПА. В ответ на это нет смысла без конца повторять слова об освободительной миссии Красной Армии. Кого-то она освобождала из нацистских кацетов (концлагерей), а кого-то после её прихода отправляли в лагеря ГУЛага. И таких было очень много. Иным она принесла смену диктатуры нацистской на коммунистическую. И всё это очень хорошо помнят на Западной Украине, в Прибалтике и в Польше. И рвутся в НАТО, чтобы оно защитило их от новой «русской угрозы». Спорить с историей бесполезно, а надо делом и словом показывать, что мы — другие, признаём, а не покрываем грехи советского времени. Тогда с умеренными националистами — и на Украине, и в Польше, и в Прибалтике — возможен будет спокойный диалог. И это очень поможет исцелению российского национального самосознания, очистит его от струпов советской пропаганды, которых ещё столько в сегодняшних СМИ.

Для советофилии у нас есть свои причины, так же как и для русофобии на Западе. Кто-то из ополченцев Донбасса сказал: «Не лишайте нас нашего советского прошлого, это единственное прошлое, которое у нас есть». Донбасс создаёт себе сегодня новое прошлое и новых героев, проливая кровь. Остальным из нас, даст Бог, этого не потребуется. Но тем важнее возрождать в сознании наше несоветское прошлое, и дореволюционную Россию, и антисоветское сопротивление.

А с Украиной у нас не только общее геоэкономическое пространство, у нас общая история. История сложная, противоречивая, на неё можно смотреть с разных сторон по-разному. Но как на неё ни смотри, реальность остаётся неизменной. Главное — узнавать её, а не выдумывать.

Безумные идеологии кончали тем, что разбивались о реальность. Такая судьба постигла гитлеризм на войне, марксизм-ленинизм без войны. Постигнет она и бандеровский национализм, и идею американского миродержавия. Россия — часть той реальности, о которую они разобьются.

Нью-Йорк, 2015г.