Сутулый

Бомба была английская. Похожая на толстый кусок картона, она как раз умещалась в папке для бумаг. Для активации химического взрывателя следовало раздавить щипцами ампулу с кислотой, что Клаус фон Штауффенберг и сделал, прежде чем войти в барак, где уже началось совещание. Скромно и с достоинством ответив на сердечное приветствие фюрера, он устроил свой портфель поближе к кумиру германской молодежи, пару минут невнимательно слушал доклад начальника оперативного отдела штаба ОКХ Хойзингера, после чего, тихо извинившись за необходимость принять срочный звонок из Берлина, последний раз мельком взглянул на стоявшего над картами покойника и покинул заминированное помещение. Спустя несколько минут прогремел мощный взрыв. Стены барака перекорежило, ставни вырвало, крышу разворотило, а на участников совещания обрушились загоревшие перекрытия. Живых и умирающих окутал густой, едкий дым. Было 12 часов 42 минуты. Со слов самого фон Штауффенберга другим участникам заговора, он, вместе со своим адъютантом (и соучастником) Вернером фон Хафтеном, ожидал снаружи до момента взрыва, а затем… Нет, свежеиспеченные террористы не пустились наутек сразу, они ретировались лишь после того, как стали свидетелями печального зрелища – какие-то люди куда-то несли то, что осталось от Адольфа Гитлера… И лишь затем покинули осиротевший «Вольфшанце» и, проскочив на своем автомобиле тройное кольцо охранения, с местного аэродрома вылетели в Берлин. После трехчасового перелета из Восточной Пруссии Штауффенберг (по другим данным – это был Хафтен) связался по телефону с аэродрома Рангсдорф со штабом ОКВ и, на вопрос генерала Ольбрихта – мертв ли Гитлер? – отвечал утвердительно. Вопрос не был праздным: начальник связи ОКВ и активный участник заговора генерал Фельгибель успел сообщить Ольбрихту только: «Произошла ужасная трагедия… Гитлер жив!», как его канал связи перехватили эсэсовцы и, трагическое сообщение оборвалось на полуслове. По замыслу операции, генерал Фельгибель должен был подтвердить факт гибели Гитлера, после чего связь между Ростенбургом (ставкой Гитлера) и остальным миром должна была прерваться. Она и прервалась, но совсем не на том сообщении, какого ждал генерал Ольбрихт. Три с лишним часа генерал мучался извечным русским вопросом: «Что делать?» и не делал ничего! Происходящее напоминало дурной сон – бессвязный, нелогичный! Слова Фельгибеля сообщали о провале покушения на Гитлера, но действия – отключение связи с «Вольфшанце» – говорили об обратном: ставка фюрера отрезана от внешнего мира, операцию «Валькирия» следует начинать! Следует поднимать по тревоге войска, следует давить ими сопротивление СС и противодействие партийных структур, но как на такое решиться, если «фюрер жив»?! Из прострации генерала Ольбрихта вывел лишь звонок Штауффенберга (или Хафтена?) и операция «Валькирия» не шатко, не валко, с более чем трехчасовым опозданием началась. Через 45 минут к Ольбрихту присоединились прибывшие на Бендлерштрассе Штауффенберг и Хафтен, и только дело стало налаживаться, как в ход его вмешался командующий Армии резерва генерал Фромм, потребовавший прекратить безобразия во вверенном ему учреждении и, по-отечески, предложивший полковнику Штауффенбергу застрелиться! Для изнервничавшихся Ольбрихта со Штауффенбергом это было уже слишком! Вздорного старика пришлось разоружить и изолировать. Это, да еще удача, сопутствовавшая заговорщикам в городе Париже, были, по существу, единственными отрадными моментами во всей эпопее по низвержению сатанинского режима – из-за саботажников, засевших в нижестоящих штабах, во всем остальном было много суматохи и мало толку. Восставшие захватили, было, Берлинскую радиостанцию, но, планируемое на 6 часов вечера сообщение о смерти Гитлера и о сформировании, по такому случаю, нового правительства Германии, в эфир не пошло – радиостанцию лихо отбили эсэсовцы. Зато, в 6.30 вечера по радио прозвучало сообщение Геббельса о том, что на фюрера было совершено покушение, но, по счастью, он жив и почти здоров. Для колеблющихся военных это известие послужило холодным, отрезвляющим душем. В 8 вечера по телетайпу всем командующим были переданы команды, отменяющие приказы из Берлина. Вместо генерала Фромма, запертого бунтовщиками в комнате, рядом с собственным кабинетом, командующим Армией резерва контуженый фюрер назначил Генриха Гиммлера. Ему поручалось отвечать за безопасность Рейха. В штаб заговорщиков (здание ОКВ на Бендлерштрассе) для производства арестов и наведения железного военного порядка направлялся полковник (еще утром, до телефонного разговора с Гитлером – майор) Ремер со своим батальоном. Дело двигалось к развязке… Вот как описывает это знаменитый английский историк-популяризатор Аллан Буллок: «Положение группки заговорщиков на Вендлерштрассе было теперь безнадежным. В течение вечера посаженная перед этим под арест группа лояльных Гитлеру офицеров вырвалась из-под стражи, освободила генерала Фромма и разооружила заговорщиков. Поведение самого Фромма было до этого двусмысленным, и он теперь стремился показать рвение и преданность, освободившись от тех, кто мог скомпрометировать его. Когда прибыли войска, чтобы арестовать заговорщиков, Фромм приказал расстрелять фон Штауффенберга, Ольбрихта и двух других офицеров во дворе, где их казнили при свете фар броневика. Беку разрешили покончить с собой. Прикончить остальных Фромму помешал только приезд Кальтенбруннера, главного помощника Гиммлера, который был намного более заинтересован узнать, что скажут оставшиеся в живых, нежели расстреливать их на месте, когда путч уже провалился.» («Гитлер и Сталин») А вот, как это было на самом деле: «Около одиннадцати в комнату, которую отвел мне Геббельс, пришел полковник Больбринкер: Фромм собирается прямо в здании на Бендлерштрассе провести суд чести над уже арестованными заговорщиками. Я сразу же понял, что такая процедура послужит для Фромма отягчающим обстоятельством. Кроме того, я действительно полагал, что судьбу мятежников должен решать сам Гитлер. Вскоре после полуночи я выехал туда, чтобы не допустить казни. Больбринкер и Ремер заняли места в моей машине. Посреди наглухо затемненного Берлина Бендлерштрассе была залита светом прожекторов -- зрелище нереальное, призрачное. Она напоминала ярко освещенную софитами съемочную площадку в кинопавильоне. Благодаря длинным и четким теням на фасаде, здание выглядело необычно и выразительно. На повороте на Бендлерштрассе офицер СС сделал мне знак остановиться у бортика тротуара Тиргартенштрассе. В густой тени деревьев стояли почти неразличимые шеф гестапо (РСХА. – А.Р.М.) Кальтенбруннер и Скорцени, освободитель Муссолини, в окружении своих подчиненных. Не только их облик, но и их поведение было каким-то схематичным. Никто не щелкал каблуками при приветствии, исчезла показная молодцеватость, все было приглушенным, и даже разговоры велись на пониженным тонах, как на траурной церемонии. Я объяснил Кальтенбруннеру, что прибыл с намерением воспрепятствовать организации Фроммом суда чести. Но Кальтенбруннер и Скорцени, от которых я готов был услышать слова ненависти и одновременно триумфа по поводу морального поражения их конкурента, сухопутных войск, чуть ли не в один голос заявили мне, что происшедшее -- дело прежде всего самой армии: "Мы не хотим вмешиваться и тем более грубо влезать в это. Впрочем, суд чести, вероятно, уже свершился." Кальтенбруннер стал разъяснять мне наставительно: на подавление мятежа и к исполнению приговоров никакие части СС не привлекались. Он запретил своим людям вообще входить в здание на Бендлерштрассе. Любое вмешательство СС неизбежно породило бы новые осложнения с армией и обострило бы уже существующую напряженность. Этим тактического характера соображениям, продиктованным сиюминутной ситуацией, простояла недолгая жизнь. Уже через несколько часов преследование причастных к заговору армейских офицеров было запущено органами СС на полную катушку. Едва Кальтенбруннер закончил, как на фоне пронзительно ярко освещенной Бендлерштрассе возник величественный, отбрасывающий длинную тень, силуэт. Тяжелым шагом, в парадной форме к нам направлялся Фромм. Я поклонился Кальтенбруннеру и его свите и вышел из тени деревьев навстречу Фромму. "С путчем покончено, -- начал он, с трудом сдерживая себя. -- Мной направлены соответствующие приказы во все районные военные управления. На какое-то время меня лишили возможности осуществлять командование войсками резерва. Меня на самом деле заперли в одной из комнат. Мой начальник штаба! Мои ближайшие сотрудники!" Возмущение и смятение звучали в его становящимися все более громким голосе, когда он стал оправдывать расстрел своего штаба: "Как председатель суда, я считал своим долгом немедленно подвергнуть всех причастных к путчу суду чести". С мукой в голосе он тихо добавил: "Генерала Ольбрихта, начальника моего штаба, и полковника фон Штауфенберга уже нет более в живых".» (А. Шпеер. «Воспоминания») «Прикончить остальных Фромму помешал только приезд Кальтенбруннера» – так, кажется, у господина Буллока? Приезд того самого Кальтенбруннера, что стоит возле здания ОКВ в темноте кромешной и от света фонарей прячется? И откуда-то знает уже, что приговор «военно-полевого суда» главным участникам путча вынесен? Тем самым участникам, от которых тянутся все ниточки, ухватить которые – мечта всякого, мало-мальски добросовестно к делу своему относящегося, следователя… Спешит Кальтенбруннер, торопится, а Альберту Шпееру заявляет: «А нам и дела до всего этого нет!» Настолько нет дела, что даже отсрочить исполнение приговора не приходит в его тупую эсэсовскую голову! То, что приказом Гитлера генерал Фромм смещен со своей должности, ему не известно – допустим. И то, что Армия резерва подчинена его шефу, Генриху Гиммлеру, от него скрыли – бывает. Но, ведь зачем-то приехал он на Бендлерштрассе?! Воздухом подышать в окружение любезных его сердцу младших чинов СС? Поболтать о погодах в Италии с Отто Скорцени, устроившись под деревами возле штаба, где аккурат о ту же пору расстреливают его ведомства потенциальных клиентов? В глухую полночь потянуло вдруг непреодолимо на воздух начальника РСХА после суматошного дня и ничегошеньки он знать не хочет, ни во что лезть не желает – так устал… «В половине первого с 20-го на 21-ое июля все германские радиостанции передали дрожащий, но все еще узнаваемый голос фюрера, говорившего из Восточной Пруссии. «Если я говорю с вами сегодня (начал он), то для того, чтобы вы услышали мой голос и знали, что я не пострадал и в здравии, и, во-вторых, чтобы вы знали о преступлении, не имеющем параллели…» (А. Буллок) Вся Германия, взбудораженная событиями и всевозможными слухами, ждала этого выступления. Да, Гитлер был жив, его голос не оставлял в том никаких сомнений! «На этот раз мы рассчитаемся с ними привычными для национал-социалистов способом…» - обещал восставший из мертвых. Смысл витиеватой – «на этот раз» и «привычным способом» – фразы, стал ясен на следующий день: тела Ольбрихта, Квирихайма, Штауффенберга и Хафтена, уже похороненные на кладбище, по личному указанию фюрера были извлечены из земли, с них сорвали ордена, стащили форму и сожгли, после чего пепел развеяли по ветру… И пошло-поехало: в течение нескольких дней после неудачного покушения были арестованы, а затем расстреляны мать, жена, дети и другие близкие родственники Клауса Шенка фон Штауффенберга, и Генрих Гиммлер, оправдывая столь крутые меры, 3 августа, в обращении к гаулейтерам заявил: «Пусть никто не говорит нам, что это большевизм, это древний германский обычай… Когда человека объявляли вне закона, то говорили: у него дурная кровь, в ней живет предательство, она будет истреблена. И… вся семья, включая самых отдаленных родственников, истреблялась. Мы разделаемся со Штауффенбергами вплоть до самых отдаленных родственников.» Сразу после подавления мятежа были арестованы 7 тысяч человек. Впечатляющие размах и оперативность! «Гестапо не прекращало расследования и казни вплоть до последних дней войны и заседания Народного суда под председательством печальной памяти нацистского судьи Роланда Фрейзлера продолжались месяцами. Первое заседание состоялось 7 августа и закончилось немедленным осуждением фельдмаршала фон Вицлебена, генералов Гепнера, фон Хазе и Штиффа вместе с четырьмя другими офицерами, и их казнили с неимоверной жестокостью 8 августа…» (А. Буллок) Заговорщиков казнили в тюрьме Плетцензее. Обычная, в таких случаях, казнь через отсечение головы была заменена повешеньем. На железной балке в камере для казней закрепили крючья для мясных туш. По личному распоряжению фюрера вместо веревки использовалась фортепианная струна – благодаря такому нововведению смерть казнимых наступала не от мгновенного перелома шейных позвонков, а от долгого и мучительного удушения. Расставание с жизнью, превращенное в заключительную пытку, затягивалось, таким образом, и на десяток минут… Казни, на которых присутствовал Главный прокурор Рейха, снимались на камеру. Затем, отснятую пленку передавали в ставку Гитлера. Для просмотра. В 1944 году было казнено 5764 человека, в 1945-ом – еще 5684. Заговор удался. Как человек исключительно щепетильный, не могу не сообщить, что цифры, приведенные мною выше, оспариваются. Некоторые авторы приводят другие сведения: 200 казненных и 5-7 тысяч заключенных в тюрьмы и лагеря. Сообщают и о том, что родственники фон Штауффенберга не были расстреляны, но лишь подвергнуты аресту, что, правда, плохо согласуется с речью Генриха Гиммлера, произнесенной им перед гаулейтерами. К сути проводимого мной исследования точное число репрессированных большого отношения не имеет – хочу лишь подчеркнуть, что счет причастных так или иначе к июльскому путчу идет на многие тысячи. А теперь задумаемся… Врядли найдется много людей, относящихся к Службе безопасности гитлеровской Германии как к чему-то несерьезному, способному лишь на то, чтобы дать пищу для анекдотов о симпатяге Штирлице и миляге Мюллере. Гестапо (в отличие от НКВД) никогда не обвиняли в туфте, халтуре, фальсификациях следственных дел, работе на показатели, спущенные сверху, в гноблении невинных и непричастных – мне, во всяком случае, ни о чем подобном не известно. По всем отзывам – серьезная, очень серьезная организация. Огромная, очень разветвленная сеть осведомителей, профессиональные следователи, не чуждые аналитике. Другими словами, те тысячи и тысячи, что были арестованы как заговорщики, действительно имели отношение к путчу. Случайных людей, попавших под раздачу, среди них или не было совсем, или были единицы. И из всего этого следует крайне безотрадный для господ Мюллера, Кальтенбруннера и Гиммлера факт: всепроникающая, вездесущая, сверхнадежная сеть осведомителей дала сбой, едва не приведший данных товарищей и их ведомство к катастрофе! Оглушительный провал! Немыслимый! Невероятный! Просто убийственный! Для Гитлера – так почти буквально! Путч удалось задавить, но погибни при взрыве фюрер и его (путча, разумеется) шансы на успех возросли бы в геометрической прогрессии! Но и в случае провала мятежа будущее вышеперечисленных господ не выглядело радужным – что бы сделал со всей далеко не святой троицей приемник Гитлера – Геринг, этот бык, предшественника которого превратили в красную тряпку, в кровавые лоскуты? Догадаться несложно. Полетели бы не только погоны и галуны. Как же Гиммлер (а он полностью несет ответственность как за действия, так и за бездействие своих подчиненных) мог так подставиться? А ведь СС изначально создавались как охранная структура именно для защиты партийной верхушки НСДАП (в первую очередь – Адольфа Гитлера), со временем превратившаяся в противовес СА, организации штурмовиков. Противостояние обеих структур закончилось «ночью длинных ножей» – избиением вожаков «коричневого» движения во главе с его руководителем Эрнстом Ремом, обвиненным в подготовке вооруженного мятежа. Вопрос: кто, после разгрома СА, обладал потенциалом, достаточным для захвата и удержания власти в Германии? На выбор: ветеринарная служба? Общество филателистов и нумизматов? Олимпийская сборная 1936 года? Смешно? А ведь наверняка и среди ветеринаров, и среди филателистов, и среди спортсменов паслись, как кони на лугу, и добровольные помощники органов правопорядка, и штатные сотрудники гестапо! А среди военных их не было? Забавный случай: 18 декабря 1940 года господин Гитлер подписал директиву № 21. 11 дней спустя, в канун нового, 1941года, план «Барбаросса» (уже в русском переводе) лег на стол товарища Сталина. Еще через два дня генералы Д.Павлов и Г.Жуков провели военную игру с учетом основных положений секретнейшего документа, уворованного у германского командования. Т.е. в то самое время, когда большая часть гитлеровского генералитета еще только шепталась о существовании, вроде бы, плана войны на Востоке и под большим секретом передавала друг другу имя Фридриха Рыжего, советские их коллеги вовсю громили виртуальные армии «синих» на штабных картах в Москве! Представляете себе уровень и положение русского агента в военной иерархии Рейха?! Какой там Штирлиц! А СД, выходит, только что ходило вокруг и на Вермахт облизывалось… В структуре, где комфортно устроились «кроты» всех ведущих разведок мира, одним только подопечным господина Гиммлера места не было! Я плакалъ… А теперь серьезно: именно Вермахт был главной заботой и объектом пристального внимания Генриха Гиммлера. Ни одно другое направление деятельности подчиненных ему структур не имело столь важного значения, как работа по выявлению потенциальных противников режима среди военных. Военным Гиммлер не доверял никогда. Да и как еще мог относиться глава «боевого отряда партии» к организации внепартийной, подчеркнуто дистанцировавшейся от политики? Гиммлер вообще считал аполитичный Вермахт анахронизмом, на смену которому должны придти национал-социалистические вооруженные силы – Ваффен СС. По-существу, в отношении Вермахта СС проводили ту же линию, что и против СА, только с отставанием в десять лет. Судя по всему, и военные (как до них штурмовики Рема) были не лыком шиты. «12 января 1942 года Вальтер фон Рейхенау, несмотря на мороз, отправился на обычную утреннюю пробежку по пересеченной местности длиной в несколько миль. Немного позже в офицерской столовой с ним случился жестокий сердечный приступ, и он потерял сознание. 17 января его, так и не пришедшего в себя, привязали к креслу самолета и отправили в Лейпциг, где уже ждала бригада знаменитых врачей. По дороге самолет попал в аварию, и Рейхенау получил, ко всему прочему, серьезную черепную травму. Отчего он погиб, от травмы черепа или сердечного приступа, неясно и не имеет значения, Важно то, что, когда вечером 17 января его доставили в Лейпциг, он был уже мертв.» (Митчем-мл., Сэмюэл Уильям; Мюллер Джин КОМАНДИРЫ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА) Вот так вот: еще утром бегал, как конь, по пересеченной местности и был бодр, и здоров, а зашел в офицерскую столовую – тут с ним и случись! Куснул что-то, глотнул и сам не понял, когда его Диавол подмышки ухватил! А какой фельдмаршал был! Решительный, толковый, удачливый! Одна беда – нацист! Убежденный. Белая (о расцветке можно спорить) ворона среди серых. Таких в Вермахте не жаловали. С такими нехорошее случалось… Но, вернемся к нашим баранам. К Гиммлеру и его людям, в штабных коридорах измену выискивавших и вынюхивавших, да так и не выискавших. Могло же такое быть, что заговор военных их стороной обошел, обогнул, как футбольный мяч штангу? Нет. Такого быть не могло. Потому не могло, что у тайного осведомителя репутация – Савонарола позавидует! Потому, что говорит он, открыто и честно о таком, о чем и помыслить иному страшно! Потому, что свой он в доску, сей вольнодумец и вольтерианец! Поставьте себя на место заговорщика: среди кого вы единомышленников искать бы стали? Среди тех, кто ругает Гитлера и режим или тех, кто молчит в тряпочку? Среди честных и смелых парней или среди серой массы конформистов-соглашателей? Можно не отвечать. И так понятно. К Гиммлеру трудно относится с симпатией, но отдавать должное его уму и предусмотрительности все же следует. И если мы понимаем, что пока армия одерживает победы, то пусть ее боятся чужие правительства, а когда терпит поражения – бояться следует ее собственному, то и Гиммлер это отлично понимал. И должен был удвоить и утроить бдительность, когда череда успехов Вермахта сменилась полосой неудач. Из всего вышеизложенного можно сделать один единственный вывод: Гиммлер о заговоре военных знал. А теперь о любимчике фюрера, подложившему своему шефу «свинью» в портфеле, о Клаусе фон Штауффенберге: граф, инвалид (после тяжелого ранения в Тунисе лишился глаза, правой руки и двух пальцев на левой), начальник штаба Армии резерва, тридцати семи лет и вроде не дурак. И, вроде должен был понимать, что от того, насколько успешным окажется покушение на Гитлера, зависит судьба тысяч его товарищей-заговорщиков, судьба Германии и его собственная. Говорят, что сила заряда бомбы оказалась недостаточной, что произойди взрыв не в легком бараке, а в подземном бункере – песенка Гитлера была бы спета. Но, как будто и Клаус Шенк был не мальчик, и имел полную возможность подсунуть под фюрера двойной заряд (вторую, неиспользованную бомбу Штауффенберг и Хафтен выбросили на обратном пути из «Вольфшанце»), и, узнав, что совещание будет проходить не в бункере, а в бараке, мог отложить (как он это уже делал 11 и 15 июля) свой патриотический акт до лучшего случая. Но граф счел и мощность заряда достаточной, и перемену мест несущественной. И в самом деле, килограмм гексита, взрывчатки очень мощной, это серьезно! Граната РГД, например, содержит всего 75 граммов взрывчатого вещества менее мощного, чем гексит, но пока никто не жаловался. Сила взрыва, произошедшего в полутора метрах (!) (официальное сообщение) от фюрера, по фугасному действию равнялась силе одномоментного подрыва 15 (!) гранат… Хватило бы и на половозрелого медведя средних размеров! Но не таков был Гитлер наш Адольф! . «Все, кто стоял на том конце стола, где фон Штауффенберг поставил портфель, были либо убиты, либо тяжело ранены. Гитлера спасла отчасти верхняя крышка стола и отчасти тяжелая деревянная опора стола, к которой фон Штауффенберг пододвинул свой портфель.» (А.Буллок) Интересно, это сам фюрер долбанутый о себе такие воспоминания оставил или те, кто был на совещание, внимательно вглядывались – будет Гитлер опираться о крышку стола в момент взрыва или откинется? Никого из его соседей «верхняя крышка стола» не спасла, а его прикрыла! И «тяжелая деревянная опора» действовала столь же избирательно! Можно попенять незадачливому фон Штауффенбергу, но давайте не забывать, что на стороне Гитлера были судьба и несокрушимый дубовый стол! «Все, кто стоял на том конце стола, где фон Штауффенберг поставил портфель, были либо убиты, либо тяжело ранены» - вот ключевые слова! Один Гитлер, подобно пророку Даниилу, вышел из пламени в обгоревших брюках, с легкими ожогами (кожа покраснела!) и царапинами, слегка оглохший, но настолько здоровый, что постельному режиму предпочел поездку на встречу с Бенито Муссолини… В зоне наибольшего воздействия взрыва оказались пятеро – четверо были убиты, пятый не получил ни переломов, ни рваных ран, ни тяжелых ожогов, ни повреждений внутренних органов! 20% общего везения целиком достались фюреру. Но, ведь и самому Клаусу Шенку везло необычайно! Все выезды из «Вольфшанце» были блокированы в 12.45, т.е. уже через три минуты после взрыва, но Штауффенбергу удалось, каким-то чудом, проскочить все три (!) кольца охранения и вылететь в Берлин! Как могло произойти, что перед мало кому известным полковником (не фельдмаршалом Кейтелем, не рейхсмаршалом Герингом или партайгеноссе Борманом) вопреки поступившему приказу дружно, один за другим поднимались шлагбаумы на всех постах СС? И это в то самое время, когда начальника связи ОКВ генерала Фельгибеля брали за горло в его собственном, никакому СД неподотчетном хозяйстве! Что называется – почувствуйте разницу! Несколько слов о Кощее Бессмертном, о сказочном нашем Гитлере Адольфе: после взрыва он сам, говорят, поднялся, пошутил насчет испорченных брюк и подался на воздух… Однако, если кто-то подумает, что ЧП в бараке прошло для фюрера почти бесследно, то сильно ошибется! Взрыв, не причинив особого вреда физической оболочке Адольфа Гитлера, оказал сильное и крайне губительное влияние на прежние взгляды и привычки потерпевшего. До 20 июля 1944 года он не выносил вида трупов, после – каждый вечер любовался сценами казни заговорщиков, запечатленными специально для него на кинопленку в тюрьме Плетцензее. А рабочий стол украсил групповой фотографией казненных. «Психическая травма Гитлера была сильнее, чем полученное ранение. Свойственное его характеру глубоко укоренившееся недоверие к людям вообще, а к генеральному штабу и генералам в частности, превратилось теперь в ненависть. В связи с его болезнью, которая незаметно приводит к переоценке моральных понятий в психике человека, грубость превратилась в жестокость, склонность к блефу – в лживость. Он часто говорил неправду, сам не замечая этого (!), и заранее предполагал, что люди его обманывают. Он никому не верил. Беседы, которые и раньше с ним было очень трудно вести, стали теперь настоящей мукой. Он часто терял самообладание и не давал себе отчета в своих выражениях.» «Его душевное равновесие было навсегда нарушено. Выступили наружу все злые духи, которые жили в его душе. Его действия ничем не было обузданы.» (Г.Гудериан. «Воспоминания солдата») Полезли злые духи – осужденным голов не рубят, их струной медленно давят! Вырвалось наружу сатанинское – никогда сахаром не был, но до того, чтобы семьи врагов под корень вырезать, еще не опускался. И мертвых из земли на потеху не выволакивал. Что-то не то с душевным равновесием сотворилось – на глазах в злобную гиену обратился, оскалился, ссутулился… Как подменили национального лидера… Вот и я думаю – как? «После провала "пивного путча" в 1923 году Адольф Гитлер был арестован. При аресте, как и положено, с него сняли отпечатки пальцев, и таким образом криминалисты обладают достоверными образцами. Эти отпечатки совпадают с теми, что обнаруживают на документах рейхсканцелярии, предназначенных для Гитлера, но только на тех, что датированы до 20 июля 1944 года. После этой даты отпечатков пальцев фюрера на документах нет! Есть другие, все время повторяющиеся.» (Операция Валькирия. Непознанное) Это результаты исследований мюнхенского историка-криминалиста Вернера Шульца, проведенных в 1993 году. Возможно, это «утка». Возможно, те образцы подписи Адольфа Гитлера, что мне довелось видеть – наглая подделка: до 1944 года это почерк одного человека, в 44-ом и 45-ом – совершенно другого. И сообщения о том, что после покушения при Гитлере состоял адъютант, искусно воспроизводивший подпись фюрера на документах, так у того рука тряслась, могут не соответствовать действительности. Все может быть. Сомнение – повивальная бабка истины. Но, одиннадцать лет назад, ни о чем подобном не зная, я уже и тогда был убежден: 20 июля 1944 года Адольф Гитлер был убит. Германия катилась к катастрофе. После разгрома группы «Центр» и высадки союзников в Нормандии вопрос о победе уже не стоял. Стоял вопрос – каким будет поражение? Будет это разгром, после которого величественное здание Германии обратиться в дымящиеся руины или будет новый Версаль, пусть тяжелый, пусть унизительный, но спасительный для страны, уже неспособной побеждать? С Гитлером и его режимом Германии стало не по пути – давно прошли дни, когда фюрер тащил ее в гору, теперь же он увлекал ее под откос… Пора было положить этому конец, пора было отделить германский народ от его вождей, как зерна от плевел… Чтобы Германия могла остаться, Гитлер должен был уйти! Освободить место тем, с кем победители согласятся вести переговоры! Тем, кто скажет им: «Вы говорили, что ведете войну не против народа Германии, но против Гитлера и гитлеризма? Готовы ли повторить свои слова теперь, когда Гитлер и гитлеризм из Германии исторгнуты?» Так думали военные, считавшие, что служение Германии и верность правящему в ней режиму не одно и то же. Как и что думал Гитлер мы, возможно, никогда уже не узнаем. Но, предположить можем. Для этого нам следует отбросить все, что было после 20 июля 44-го и сосредоточиться на том, что было до… Обозреть весь жизненный путь этого человека и решить, что он был такое. Смелый солдат. Посредственный художник, не чуждый пасторальной, типично немецкой сентиментальности. Посредственный, нудный и многословный писатель. Националист. Талантливый оратор и предприимчивый политик. Человек позы. Артистичен. Почти полностью лишен чувства юмора. Убежден в собственной избранности. Сильная воля. Отличная интуиция. Решителен, склонен к авантюризму. Отсутствие сильных привязанностей, семьи и друзей. В общем, винегрет из качеств и недостатков! Но, что здесь главное, а чем можно пренебречь как внешним и наносным? Можете соглашаться со мной или нет, но, по-моему, главное в Гитлере – его фатализм! Остальное – от лукавого! Этот человек перепоручил себя Провиденью. Путь его предопределен. Неудачи молодости лишь способ закалить волю, подготовить его к неведомому и неизбежному. Такой человек стоит на земле лишь одной ногой. Такой человек чужд страху смерти, уверенный, что, не выполнив своей миссии, не умрет. Он одинок, ибо его дорога – для одного. Суетное, земное для него прах под ногами. Он почти священен. Он герой и жертва в одном лице. Он не от мира сего. И вот, путь его кончился – там, в снегах под Москвой он впервые с удивлением понял, что начал блуждать… Он еще не хотел сдаваться, он еще пытался убедить себя, что все наладится, но всякий раз убеждался, что сам себе лжет… Он миновал свою вершину и не находил в себе сил вернуться. И он смотрел назад, и видел Александра, держава которого развалилась, и видел Чингиз-хана, плоды кровавых трудов которого рассыпались в прах, и видел Наполеона, подписавшего отречение… Он вспоминал Версаль, ставший трамплином к его собственному взлету, и с негодованием гнал от себя мысли о том, что вся его судьба была, возможно, лишь бегом по кругу, и он возвращается к тому, от чего стремился уйти… И вспоминал себя молодого, и вспоминал мысли о смерти, столь присущие молодости – смерти всегда героической, исполненной высокого пафоса и глубокого смысла! Он не допустит нового Версаля! Если для этого нужна его жизнь – он отдаст ее! Германия, его жена, его дитя будет жить! Он передаст власть военным и уйдет, но уйдет лишь после того, как получит твердые гарантии, что жертва его не будет напрасной… Бомба фон Штауффенберга была английской. Кроме того, она была крайне необычной. Тот, кто ее делал, придал ей вид и форму куска картона, а размер подогнал под формат стандартной папки для бумаг. Другими словами, она создавалась под конкретную ситуацию: фон Штауффенберг провозит ее в ставку фюрера в своем портфеле, спрятав среди конфиденциальных документов, переводит взрыватель в боевое положение, далее – по обстановке… А из этого, в свою очередь, следует, что англичане были вовлечены в заговор, знали о его цели и, значит, в той или иной степени разделяли взгляды его устроителей в части, касавшейся судьбы Германии и Европы после Гитлера. Пикантность ситуации состояла в том, что и советская разведка не сидела сложа руки, и она родимая, подбиралась со своей стороны к телу Адольфа Алоизовича, но Иосиф Виссарионович, находясь в здравом уме и твердой памяти, строжайше запретил покушаться на главу ненавистного режима. И дело не в особой щепетильности товарища Сталина (где она была, когда будущий Герой Советского Союза Рамон Меркадер всаживал ледоруб в темя Льва Давидовича Троцкого?), дело в простой предусмотрительности и верной оценке политической обстановки: что станется с антигитлеровской коалицией, когда Гитлер даст дуба? Германские промышленники всегда сумеют договориться с английскими и американскими промышленниками. Протестанты Германии легко найдут общий язык с протестантами в Великобритании и США. Антикоммунисты и с одной, и с другой стороны сольются в экстазе. А что делать на этом празднике безбожникам да бессребреникам, красным и некрасивым? Продолжать бить тарелки? Нет… Гитлер Сталину был нужен, просто необходим! А Черчиллю, этому «величайшему ненавистнику Советской России», по определению т. Ленина, - незанадобился? И незанадобился именно в тот момент, когда Красная Армия вышла к границам Польши и Румынии? Очень мило, не правда ли? Интересная подробность: генерал Фромм, тот самый, ага, тоже оказался участником заговора. Вот уж на кого меньше всего можно было бы подумать! Вот уж кто, едва не больше всех других, Ольбрихту и Штауффенбергу палки в колеса совал! Он, что, спятил?! Нет. Спятил не он. Спятил Штауффенберг. Дело в том, что, по мнению генерала Фромма, Гитлер должен был уйти сам. Добровольно. Так же полагали и фельдмаршал Роммель, и другие генералы, обвиненные в измене.

Которой не было. Гиммлер убирал не заговорщиков, Гиммлер убирал посвященных! Тех, с кем Адольф Гитлер счел необходимым поделиться своими планами. Тех, на кого Адольф Гитлер сделал ставку в своей последней игре. Игре, которую изменник Клаус Шенк фон Штауффенберг испортил. Игре, в которой Генриху Гиммлеру отводилась совсем не та роль, на какую он рассчитывал. …Из барака, где несколько минут назад началось совещание, вышел полковник фон Штауффенберг. Без своего портфеля. Ждать осталось совсем недолго. Ничего не забыли? Нет, все в порядке! Носилки, в них человек, как две капли воды похожий на Гитлера. У него исцарапано лицо, опалены волосы, его одежда, точно такая же, как сейчас на фюрере, изодранна и прожжена во многих местах. Особенно досталось брюкам. На человеке сработанная на заказ ортопедическая обувь. Сверху его прикрывает брезент. Здесь все чисто. Что еще? Действия группы отработаны до автоматизма. Парни работают с точностью швейцарских часов. Как только прогремит взрыв, они бросятся к бараку – один впереди, двое других, с носилками – сзади. Следом за ними веером развернется группа прикрытия – ее задача отсечь посторонних, страхуя отход тех, троих, когда они будут возвращаться, поменяв того, что похож на Гитлера на того, кто им был… Сейчас это все и произойдет – взрыв, тучи пыли, клубы дыма, падающие балки… До того места, где сейчас стоит фюрер – десятки метров. Их нужно пройти одним рывком, найти ЕГО, поставить рядом носилки, помочь выбраться из них очень похожему человеку, а на его место положить ТОГО… На все – секунды, на всю операцию – меньше минуты. На том конце стола все будут или мертвы, или тяжело ранены. Чуть позже из вольера выведут Блонди и аккуратно застрелят из пистолета с глушителем. Охранник вернется с прогулки, ведя другую собаку… Взрыв! Пошли! Пошли… «Среди дыма и общей неразберихи, снующих туда-сюда охранников и раздававшихся изнутри криков раненых из дверей, весь в пыли, шатаясь, вышел Гитлер с опаленными волосами, безжизненно повисшей правой рукой, обожженной ногой, в спину ему ударила падающая балка, и, как обнаружилось, от взрыва у него повредились обе барабанные перепонки. Но он был жив.» «Несмотря на сильное потрясение, Гитлер выглядел удивительно спокойным и днем появился на платформе вокзала, чтобы встретить Муссолини. Кроме неподвижно висевшей руки, ничто не говорило о происшедшем, и его рассказ Муссолини о случившемся был весьма сдержанным. Как только они приехали в гитлеровскую штаб-квартиру, Гитлер первым долгом показал Муссолини остатки совещательной комнаты. Заново переживая всю ситуацию, он все больше возбуждался: «Сегодня, после моего чудесного спасения, я как никогда уверен в том, что мне суждено довести наше общее дело до успешного завершения.» Кивая головой, Муссолини мог лишь согласиться: «После того, что я здесь увидел, я абсолютно с вами согласен. Это знак свыше».» (А.Буллок) Муссолини мог только согласиться… Гитлер, святой человек! По воде, правда, еще не ходит, но ко всяким там взрывам уже холодно безразличен… И «обожженная» нога его не беспокоит, и «поврежденные» барабанные перепонки не мешают общению с потрясенным увиденным дуче… Дайте же воззреть гостю на чудотворную опору стола, дайте ему взглянуть на богохранимую дубовую столешницу! Отщипните кусочек от того и другого для Бенито – итальянцы любят подобные вещи… Чудо! Истинное чудо! Но, пойдем дальше… «В состоянии экзальтации Гитлер с Муссолини направились в личные апартаменты Гитлера, где к чаю собралась взбудораженная происшедшим группа. Геринг, Риббентроп и Дениц присоединились к Кейтелю и Йодлю, и начались взаимные упреки по поводу того, кто несет большую ответственность за войну. Гитлер сидел с Муссолини посредине, спокойно наблюдая эту сцену, пока кто-то не упомянул «заговор» Рема 1934 года. В бешенстве вскочив вдруг со своего места, Гитлер начал кричать, что он отомстит всем, что его выбрало Провидение, чтобы он вершил историю, и любой, кто станет поперек пути, будет уничтожен. Так продолжалось с полчаса.» (Там же) Да… У «Гитлера» был немалый талант к импровизации! Полчаса проклятий вперемежку с одами самому себе – это серьезно! Такое не подготовишь заранее! Такое можно выговорить только от души! И не очень здоровой. Интересно, где же такое «чудо» выкопал Генрих Гиммлер? Интересно ведь, правда? «Особый интерес доктора Менгеле вызывали близнецы. В 1943 году Менгеле выбирал близнецов из общего количества прибывавших в лагерь и поселил их в специальных бараках. Из 3 тысяч близнецов выжили только 300. Среди его экспериментов были попытки изменить цвет глаз ребёнка впрыскиванием различных химикатов в глаза…» (Википедия) Эксперименты над близнецами продолжались и весной 1944 года. У них брали кровь, проводили измерения, их обследовали. Цель экспериментов так и осталась невыясненной – программа была строго засекречена. Гауптштурмфюрер СС Йозеф Менгеле, известный как «Ангел Смерти», унес эту тайну с собой. Имеют ли эксперименты над близнецами какое-то отношение к нашему «клиенту», наверняка утверждать невозможно, но время особого интереса доктора Менгеле именно к данной категории заключенных Освенцима, наводят на некоторые мысли. Серьезный был… человек. Само поведение «Гитлера» мало походит на действия простой марионетки в чужих руках. Активен. Слишком активен и слишком самостоятелен под конец своей недолгой карьеры. Зависимости от рейхсфюрера Гиммлера, неизбежно проявившейся бы у человека лишь внешне походившего на Гитлера, не демонстрировал. Он лишь не мешал Гиммлеру в его делах и только… Нет, тут другое!.. Тут убежденность в собственной исключительной роли, в своей ОСОБОСТИ и ПРИЧАСТНОСТИ! У Гитлера, у того, настоящего Гитлера, не было брата-близнеца, но другие родственники имелись. Выросшие в той же языковой среде, что и фюрер. И будь я Генрихом Гиммлером, то именно среди родни «шефа» стал бы искать ему замену… У Сутулого (а человек, исполнявший роль фюрера, сильно сутулился) со здоровьишком было неважно… Он, «пострадав от взрыва», удивительно скоро, по словам Гейнца Гудериана – «очень быстро оправился от этого». Но, уже через несколько месяцев превратился в полную развалину. В руины. Командующий обороной Берлина генерал Вейдлинг (тот самый, которого «Гитлер», зная по фамилии, не узнал при личной встрече): «Вид фюрера поразил меня. Он стал развалиной: голова у него бессильно свисала, руки дрожали, он что-то невнятно бормотал.» Анонимная запись штабного офицера: «Это был человек, знавший, что он проиграл игру и не имевший больше сил скрывать это. Физически Гитлер являл собой страшную картину: он передвигался с трудом и неуклюже, выбрасывая верхнюю часть туловища вперед, волоча ноги… С трудом он мог сохранять равновесие. Левая рука ему не подчинялась, а правая постоянно дрожала… Глаза Гитлера были налиты кровью. С уголков его губ стекала слюна – жалкая и отвратительная картина.» Да… Сутулый в последние дни своей жизни не был красавцем. Непосильное бремя власти и прием психотропных средств (помогавших ему держаться в форме первое время) привели к полному распаду личности. К разложению. Еще хуже он выглядел после смерти: Сталину его труп определенно не понравился. И товарища Сталина легко понять – Иосифа Виссарионовича интересовал сам Адольф Гитлер, а не его обугленная, страшная, отвратительная и жалкая карикатура… «Гриф: «Весьма спешно, совершенно секретно». Рукой сталинского секретаря Поскребышева вписано: «От тов. Жукова». «Товарищу Сталину На участке 8 гвардейской армии явился начальник генерального штаба сухопутных сил генерал от инфантерии КРЕПС, который заявил следующее: 1. 30.4. в 15.50 по берлинскому времени Гитлер покончил жизнь самоубийством... »{63}. Об этой знаменитой миссии генерала Кребса (в документе он ошибочно назван Крепсом) написано немало, в том числе и мною. Кребс принес письмо, подписанное Геббельсом и Борманом и предлагавшее Сталину не капитуляцию, а переговоры. Письмо он отдал Чуйкову, который немедля переслал его Жукову. Запись «Сталину лично от Жукова» была продиктована по ВЧ и принята в 5 часов 05 минут. Вслед за этим был продиктован по телефону полный [105] текст документов Геббельса — Бормана. В 10 часов было принято следующее сообщение от Жукова (опять же с надписью рукой Поскребышева) с текстом документа, принесенного Кребсом{63}: «Берлин. 30 апреля, имперская канцелярия. Сообщение: Мы уполномочиваем начальника генерального штаба сухопутных сил генерала пехоты Кребса для передачи следующего сообщения: Я сообщаю вождю советских народов, как первому из не немцев, что сегодня 30.4.1945. в 15.50 вождь немецкого народа Адольф Гитлер покончил жизнь самоубийством...» Следовал длинный текст послания Геббельса и Бормана и добавление от Жукова с изложением вопросов, заданных Кребсу. На вопрос, где зарыто тело Гитлера, «Кребс ответил, что Гитлер застрелился в Берлине, а труп сожжен согласно завещанию от 30.4.45».» (Безыменский Л.А. Операция "Миф", или Сколько раз хоронили Гитлера.) 4 мая 1945 года в саду рейхсканцелярии поисковой группой «СМЕРШ» 3-й ударной армии, в воронке от бомбы обнаружены, а на следующий день изъяты два сожженых трупа – мужской и женский. В той же воронке, но глубже, найдены тела двух собак… Трупы мужчины и женщины опознаны солдатом личной охраны Гари Менгерсхаузеном как останки Адольфа и Евы Гитлер (в девичестве – Браун). «Но еще большая удача — настоящее военное везение — выпала на долю трех офицеров 3-й ударной армии: полковника Василия Горбушина, майора Бориса Быстрова и старшего лейтенанта Елены Каган. Именно благодаря им удалось приникнуть в тайну трупов, найденных в саду имперской канцелярии. Удача, слепой случай? Не только. Ибо, отправляясь утром 9 мая 1945 года в незнакомом городе на поиск возможных свидетелей, Горбушин принял правильное решение: надо искать их среди медиков. По справочным данным было известно, что в центре Берлина находится знаменитая клиника «Шарите», известная на весь мир. Горбушин, Быстров и Каган быстро нашли «Шарите», а в ней — отоларинголога фон Айкена, который, во-первых, пользовал Гитлера и, во-вторых, назвал имя и адрес зубного врача Блашке, а ведь в коробочке у Горбушина уже лежали протезы и челюсти Гитлера и Браун. Редкая удача! На Курфюрстендамм, там, где практиковал Блашке, троим повезло еще больше: они нашли ассистентку Блашке Кете Хойзерман, описавшую зубы своих пациентов самым точным образом, что затем подтвердил зубной техник Фриц Эхтман, изготавливавший протезы.» (Там же) Как будто все подтвердилось – сожженные трупы действительно принадлежали Адольфу Гитлеру и Еве Гитлер (Браун). Но, еще 8 мая, т.е. накануне была проведена судебно-медицинская экспертиза, установившая следующее: «АКТ №12 судебно-медицинского исследования обгоревшего трупа мужчины (предположительно труп Гитлера). 8 мая 1945 года, город Берлин — Бух. Морг ХППГ № 496. Комиссия в составе Главного судебно-медицинского эксперта Шкаравского Ф.И., Главного патологоанатома Красной Армии подполковника медицинской службы Краев-ского H.A., и.о. Главного патологоанатома 1-го Белорусского фронта майора медицинской службы Маранц А.Я., армейского [132] суд.мед. эксперта 3-й ударной армии майора медицинской службы Богуславского Ю. И. и армейского патологоанатома 3-й ударной армии майора медицинской службы Гулъкевич Ю.В. по приказанию члена Военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта Телегина от 3 мая 1945 года произвела судебно-медицинское исследование трупа мужчины (предположительно труп Гитлера). При исследовании обнаружено: А. Наружный осмотр В деревянном ящике длиной 163 см., шириной 55 см. и вышиной 53 см. доставлены остатки обгоревшего трупа мужчины. На трупе был обнаружен обгоревший по краям кусок трикотажной материи размером 25х$ см., желтоватого цвета, похожий на трикотажную рубашку. Ввиду того, что труп обгорел, судить о возрасте трудно, можно предположить, что возраст был около 50—60 лет, рост его 165 см. (измерение неточное вследствие обугливания тканей), длина правой большой берцовой кости — 39 см. Труп в значительной степени обугленный, от него ощущается запах горелого мяса. Крышка черепа частично отсутствует, сохранились части затылочной кости, левой височной, нижняя часть скуловых и носовых костей, а также верхняя и нижняя челюсти. Правая сторона черепа обгорела больше, чем левая. Внутри черепной коробки заметны части обгорелого мозга и твердой мозговой оболочки. На лице и туловище кожа отсутствует; сохранились лишь остатки обугленных мышц. Имеются множественные мелкие трещины носовых костей и костей верхней челюсти. Язык обуглен, кончик его плотно сжат между зубами верхней и нижней челюсти. Зубы верхней челюсти в количестве 9 представляют собой единый желто-металлический (золотой) мостик, который держится на штифтах 2-го левого и 2-го правого резцов. В этом мосту имеется 4 верхних резца (2j1JL1L2), 2 клыка (3j) (L3), левый первый малый коренной зуб (1-4), 1 и 2 малые, коренные зубы справа (4jsJ) (см. схему). Левый 1-й резец (1-1) представляет собой белую зубную пластинку с трещинами и черным дефектом эмали внизу, которая вставлена спереди в металлический (золотой) зуб, 2-й резец, клык и 1-й малый коренной слева, а также 7/2 резцы и 1-й малый коренной зуб справа представляют собой обычные эмалевые зубные пластинки, фиксированные в задней своей части на основе моста. Правый клык имеет сплошную желто-металлическую (золотую) коронку. Мостик верхней челюсти [133] слева за 2-м малым коренным зубом (L4) вертикально спилен. Нижняя челюсть лежит свободно в обгоревшей ротовой полости. Задние части альвеолярных отростков ее имеют остроконечную поверхность излома. Костная пластинка нижней челюсти обуглена с передней поверхности нижнего края. На передней поверхности ее также видны обугленные верхушки зубных корней. Нижняя челюсть имеет 15 зубов, из них искусственных 10 (2J iJLlL 2) и первый (4J) правый малый коренной зуб — естественные со значительно стертой жевательной поверхностью и обнаженной шейкой коронки. Эмаль зубов с синеватым отливом, а шейка грязно-желтого цвета, 4-й, 5-й, 7-й и 8-й левый зубы искусственные, навесные, желто-металлические (золотые), представляют собой единый мостик золотых коронок, укрепленный на 3-м, 5-м (по мостику 6-м) и 8-м (по мостику 9-м) зубах. 2-й правый малый коренной зуб (5) покрыт желто-металлической (золотой) коронкой, связанной дугообразной пластинкой-валиком с правым клыком (3). Часть жевательной и задней поверхности правого клыка покрыта желто-металлической (золотой) пластинкой мостика. 1-й правый большой коренной зуб — искусственный, белый, укреплен на золотой основе, связанной с мостиком второго малого коренного зуба и правого резца. Во рту обнаружены кусочки стекла, составляющие часть стенок и дна тонкостенной ампулы. Мышцы шеи обуглены, ребра справа отсутствуют, выгорели. Правая боковая часть грудной клетки и живота выгорела, через образовавшиеся отверстия видно правое легкое, печень и кишечник. Половой член обуглен, в обоженной, но сохранившейся мошонке обнаружено только правое яичко. По ходу пахового канала — левое яичко не обнаружено. Правая рука значительно обгорела, концы изломленных костей плеча и предплечья обуглены. Мышцы черного и местами коричневого цвета, сухие, распадаются при дотрагивании на отдельные волокна. Сохранились остатки обгоревших верхних двух третей левого плеча; свободный конец плечевой кости обуглен и выступает из сухих мягких тканей. Обе ноги тоже обуглены, мягкие ткани во многих местах отсутствуют, обгорели и отпали. Кости обгорели и обломались. Имеется перелом правой бедренной и правой большой берцовой кости. Стопа левая отсутствует. Б. Внутренний осмотр Расположение внутренних органов правильное. Легкие сверху черные, на разрезе темно-красного цвета, плотноватой [135] консистенции. Слизистая верхних дыхательных путей темно-красного цвета. Полости сердца заполнены запекшейся кровью красно-бурого цвета. Мышца сердца плотная, имеет вид вареного мяса. Печень сверху черная обгоревшая, плотноватой консистенции, на разрезе желто-серого цвета. Почки уменьшенных размеров — 9x5x5,5 см. Капсула легко снимается, поверхность их гладкая; рисунок смазан. Почки имеют вареный вид. Мочевой пузырь содержит 5 кубиков желтоватого цвета мочи. Слизистая пузыря серая. Селезенка, желудок и кишечник обгоревшие, местами почти черного цвета. Примечание: 1. Отделу СМЕРШ 3-й ударной армии 8.5.45 г. переданы изъятые из трупа: а) желто-металлический мост верхней челюсти с 9-ю зубами. б) обгоревшая нижняя челюсть с 15-ю зубами. 2. Из протокола допроса гражданки Гойзерман{83.1} Кете можно предположить, что описанные в акте зубы и мостик принадлежат рейхсканцлеру Гитлеру. 3. Гр. Гойзерман Кете в разговоре с главным судебным экспертом фронта подполковником Шкаравским, имевшем место 11.5.45 г.{83.2} в ХППГ № 496, детально описывала состояние зубов Гитлера. Ее описание совпадает с анатомическими данными ротовой полости вскрытого нами обгоревшего неизвестного мужчины. Приложение: К акту прилагается пробирка с кусочками стеклянной ампулы, обнаруженной во рту трупа{83.3}. Заключение: На основании результатов судебно-медицинского исследования обгоревшего трупа неизвестного мужчины и результатов экспертизы других трупов этой группы (акты №№ 1—11) комиссия приходит к выводам: 1. Анатомическая характеристика трупа Вследствие значительного обугливания тела нет возможности описать наружный вид покойного, но все же можно отметить следующее:[136] а) Рост около 165 сантиметров (сто шестьдесят пять). б) Возраст (по общему развитию, величине органов, по состоянию нижних резцов и правого малого коренного зуба) колеблется в пределах 50—60 лет (пятьдесят—шестьдесят). в) Левое яичко в мошонке и по ходу семенного канала в паховом канале и малом тазу не обнаружено. г) Основной анатомической находкой, которая может быть использована для идентификации личности, являются челюсти с большим количеством искусственных мостиков зубов, коронок и пломб (смотри акт). 2. Причина смерти На значительно измененном огнем теле видимых признаков тяжелых смертельных повреждений или заболеваний не обнаружено. Наличие в полости рта остатков раздавленной стеклянной ампулы, наличие таких же ампул в полости рта других трупов (см. акты №№ 1, 2, 3, 5, 6, 8, 9, 10, 11 и 13), явный запах горького миндаля от трупов (акты № 1, 2, 3, 5, 8, 9, 10, 11) и результаты судебно-химического исследования внутренностей с обнаружением цианистых соединений (акты №№ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11) позволяют прийти комиссии к заключению, что в данном случае смерть наступила в результате отравления цианистыми соединениями{83.4}». Из анатомических характеристик трупа мужчины особого внимания заслуживают пункты «а» и «в». Вот что, по поводу пункта «в» пишет Безыменский Лев Александрович: «Когда в 1968 году акт был мною опубликован, фронт скептиков образовался быстро. Наиболее солидным из них стал профессор Вернер Мазер, известный специалист и автор биографии Гитлера. Мазер поставил под вопрос не столько сам акт, сколько идентификацию принадлежности вскрытого тела. Главное его возражение касалось установленного Шкаравским наличия одного яичка (крипторхизм). Действительно, врачи часто осматривали Гитлера, не устанавливая никаких ненормальностей. Но они могли из-за пиетета перед пациентом не фиксировать крипторхизма, благо это свойство не ущемляло нормальной мужской функции. Я склонен считать, что этот аргумент уважаемого профессора Мазера скорее всего сводится к известному постулату: «Этого не может быть, так как этого не может быть никогда».» Логика у Льва Александровича выдающаяся: «…врачи часто осматривали Гитлера». Спрашивается – зачем?! Если «из-за пиетета перед пациентом» они могли не фиксировать наличие крипторхизма, то так же точно могли не фиксировать и болезненные изменения печени, почек, поджелудочной и пр. органов – зачем травмировать человека? Вообще-то, медицинскую карту врачи заполняют для собственных нужд, а не для чтения пациентом на ночь. Если бы Гитлера так сильно беспокоило внутреннее содержание его мошонки, он бы озаботился не тем, чтобы врачи не писали о нем всякие гадости, а тем, чтобы об этих гадостях не знали – второе-то куда важнее первого! Удивляет не это, удивляет другое – игнорирование всеми пункта «а»: рост покойного составлял 165 см. А рост Гитлера, настоящего Гитлера, равнялся 175-ти (+- один сантиметр). Разница в 10 сантиметров позволяет плюнуть на все другие доводы и контрдоводы, как скептиков, так и сторонников – сожженный труп не мог принадлежать Адольфу Гитлеру, если под этим именем понимать того, кто пришел к власти в Германии в 1933 году! НЕ МОГ! Все, точка! Вопрос закрыт. Но, не для Льва Александровича! «Почему я скептически отношусь ко всем версиям, исключающим смерть Гитлера и находку его трупа советскими войсками? Основания мои таковы: 1. Документальные свидетельства и свидетельства большинства серьезных очевидцев говорят против «демонизации» нацистского режима, якобы столь зловещего и изобретательного, что он заранее предусмотрел все меры для спасения своих лидеров. Скорее наоборот: лидеры режима были так уверены в себе, что и не думали, что их дни сочтены. 2. Личное знакомство с большинством участников берлинского поиска первых дней мая 1945 года (Горбушин, Мирошниченко, Аксенов, Ржевская, Клименко, Шкаравский, Смольянинов, Краевский, Блащук, Терещенко, Мержанов) убедило меня в том, что здесь не было никаких «смершевских» комбинаций и фальсификаций. Они начались на более высоком — «сталинском» — уровне. 3. Те челюсти и протезы, которые 8 мая были сняты с останков Гитлера и Браун, являются хотя единственным, но неопровержимым доказательством идентификации. Они совпали и с описанием, сделанным задолго до этого зубным врачом Гитлера — Блашке, и с описанием, данным Хойзерман и Эхтманом. Ни в мастерских Лубянки, ни в лабораториях Гейдриха их невозможно было изготовить.» (Там же) И все это великолепие разбивается о показания самой Кете Хойзерман, зафиксированные в протоколе допроса от 19 мая 1945 года. ««ГОЙЗЕРМАН Кетте, 1909 года рождения, урож. гор. Лигнитц (Силезия), немка, образование среднее, беспартийная, до занятия гор. Берлина частями Красной Армии работала в зубоврачебном кабинете в качестве помощницы профессора БЛАШКЕ. Проживала по адресу: г. Берлин, Паризерштрассе, дом №39 - 40, кв.1. от 19-го мая 1945 года. Допрос начат в 1.15 —"— окончен в 6.00. Переводчик КАГАН предупреждена об ответственности по ст.95 УК РСФСР. Вопрос: Вы подтверждаете свои показания, данные Вами на допросе от 10 мая 1945 года? Ответ: Да, свои показания от 10 мая 1945 года я полностью подтверждаю. Вопрос: Уточните, с какого времени Вы работали в зубоврачебном кабинете имперской канцелярии и в качестве кого? Ответ: Я специальной зубоврачебной школы не кончала, однако с апреля 1937 года проходила практику у профессора БЛАШКЕ, в его частном кабинете по ул. Курфюрстендамм 213, который с 1932 года являлся личным зубным врачом у Гитлера, причем в имперской канцелярии у него также был зубоврачебный кабинет. С декабря месяца 1944 года по 20 апреля 1945 года я работала помощницей профессора БЛАШКЕ в зубоврачебном кабинете имперской канцелярии. Вопрос: Кого именно из руководителей германского правительства обслуживал в зубоврачебном кабинете при имперской канцелярии профессор БЛАШКЕ? Ответ: Профессор БЛАШКЕ в зубоврачебном кабинете имперской канцелярии обслуживал райхсканцлера Гитлера и его любовницу БРАУН Эву, имперского министра Геббельса, его жену Магде{60.2} Геббельс и всех шестерых детей, райхсфюрера СС Гиммлера, райхсляйтера доктора ЛЕЯ, райхс-прессеншеф доктора ДИТРИХА и других имперских руководителей. Вопрос: В чем конкретно выражалась Ваша помощь профессору БЛАШКЕ при обслуживании им руководителей германского правительства ? Ответ: Моя помощь профессору БЛАШКЕ в обслуживании руководителей германского правительства заключалась в том, что я подавала ему при проведении лечебных процедур инструменты и медикаменты. В мою обязанность также входило наблюдать за действиями профессора БЛАШКЕ в полости рта и без предупреждения его своевременно представлять необходимые инструменты и медикаменты. В связи с чем я хорошо знала состояние зубов каждого клиента и в особенности хорошо государственных деятелей, как Гитлер, Геббельс, Гиммлер и другие. [100] Вопрос: Какого рода зубоврачебная помощь оказывалась Гитлеру, и в особенности в последнее время? Ответ: У Гитлера большинство зубов во рту было искусственных, из них значительная часть была вставлена профессором БЛАШКЕ в 1932 году. С тех пор профессор БЛАШКЕ постоянно следил и ухаживал за состоянием зубов Гитлера. С 1944 года по январь 1945 года мне пришлось шесть раз помогать профессору БЛАШКЕ при осмотре зубов Гитлера, при этом снимали камень и смазывали десны. Осенью 1944 года я принимала участие в удалении Гитлеру шестого зуба слева в верхней челюсти (первый молар). С этой целью я с профессором БЛАШКЕ выезжала в ставку Гитлера в район гор. Растенбург (Восточная Пруссия). Чтобы удалить этот зуб, профессор БЛАШКЕ при помощи бормашины распилил золотой мост между 4-м и 5-м зубами в верхней челюсти слева, при этом я во рту Гитлера держала зеркало и внимательно наблюдала за всей процедурой. Таким образом в верхней челюсти слева были удалены 5-й искусственный золотой зуб и 6-й естественный зуб с золотой коронкой. В результате этого в верхней челюсти слева последним остался 4-й зуб. Вопрос: Опишите состояние зубов верхней и нижней челюстей Гитлера. Ответ: Верхняя челюсть Гитлера представляла собой золотой мост, который опирался на 1-й левый зуб с оконной коронкой, на корень второго левого зуба, на корень первого правого зуба и на третий правый зуб с золотой коронкой. Вся верхняя челюсть насчитывала влево 4 зуба и вправо 5. Искусственные зубы были изготовлены из золота и с фронтальной стороны покрыты фарфором. Нижняя челюсть имела 14 зубов и состояла из двух мостов. В левой половине челюсти было 8 зубов, а в правой б зубов. В правой половине было 5 естественных зубов: 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й и 6-й зуб искусственный, сделанный из золота, с фронтальной стороны покрыт фарфором, который соединялся золотым мостом с 3-м и 5-м. В левой половине было 8 зубов, из них 5 естественных зубов: 1-й, 2-й, 3-й, 5-й и 8-й, а четвертый, шестой, седьмой зубы были изготовлены из золота и были прикреплены золотым мостом к 3-му, 5-му и 8-му зубам. Вопрос: Помните ли Вы особенности зубов и характер строения мостов Гитлера? [101] Ответ: Да, строение зубов и золотых мостов Гитлера, а также все их особенности я отчетливо помню. Вопрос: Вам предъявляется нижняя челюсть с золотыми мостами и зубами, а также золотой мост с зубами верхней челюсти. Можете ли Вы сказать, кому они принадлежат? Ответ: Предъявленные мне золотые мосты и зубы верхней и нижней челюсти мне хорошо известны, так как они принадлежат рейхсканцлеру Германии Гитлеру. Вопрос: На основании каких данных Вы утверждаете, что золотые мосты и зубы, предъявленные Вам, принадлежат именно Гитлеру? Ответ: Я утверждаю, что предъявленные мне золотые мосты и зубы именно принадлежат Гитлеру на основании следующих данных: в предъявленной мне верхней челюсти я вижу отчетливый след, оставшийся от распиливания золотого моста бормашиной на 4-м зубе, этот след я отчетливо помню, так как он был произведен осенью 1944 года профессором БЛАШКЕ с моим участием для удаления Гитлеру 6-го зуба. Кроме того, здесь налицо все те особенности мостов и зубов Гитлера, о которых я показала выше. Вопрос: Итак, Вы продолжаете утверждать, что предъявленные Вам мосты и зубы принадлежат Гитлеру? Ответ: Да, я утверждаю и еще раз заявляю, что предъявленные мне золотые мосты и зубы принадлежат именно Гитлеру. Вопрос: Известны ли Вам особенности состояния зубов у любовницы Гитлера — БРАУН Евы и в чем именно? Ответ: Да, особенности состояния зубов у БРАУН Евы мне хорошо известны, так как я неоднократно участвовала в лечении ее зубов как помощница профессора БЛАШКЕ. У БРАУН отсутствовало в нижней челюсти справа два зуба — 6-й и 7-й. Летом 1944 года техник профессора БЛАШКЕ — ЭХТМАН Фриц изготовил для нее мост из золота и пластмассы и с моим участием профессор БЛАШКЕ вставил ей этот мост. Мост опирался на золотую, сцементированную коронку, одетую на 8-й зуб справа и на золотое скрепление на пятом зубе справа. Кроме того, месяц назад мы удалили у нее один зуб в верхней челюсти, шестой слева. Вопрос: Вам предъявляются золотой мост и зубы. Можете ли Вы определить, кому они принадлежат? Ответ: Предъявленные мне мост и зубы принадлежат любовнице Гитлера — БРАУН Еве. [102] Вопрос: На основании каких данных Вы утверждаете, что предъявленные Вам золотой мост и зубы принадлежат именно любовнице Гитлера — БРАУН Еве? Ответ: Золотой мост с зубами для правой половины нижней челюсти с пятого до восьмого зуба с искусственными 6 и 7 зубами мне хорошо запечатлелся, так как этот мост держала в руках, промывала спиртом перед тем, как он был вставлен. Если золотой мост предъявить ЭХТМАНУ, который его лично изготавливал, безусловно, он признает в нем тот самый мост, который он сделал для БРАУН Евы».» Кете Хойзерман работала помощницей профессора Блашке лишь «с декабря месяца 1944 года по 20 апреля 1945 года» и никаким образом не могла видеть изнутри ротовая полость настоящего Гитлера, на тот момент давно уже пившего мед в Валгалле… Хойзерман имела дело с Сутулым. Честная немецкая девушка говорила правду, одну только правду и ничего кроме правды, из которой следует лишь то, что группой «СМЕРШ» действительно были обнаружены останки того человека, который вышел из дверей барака, развороченного взрывом бомбы фон Штауффенберга 20 июля 1944 года. Того человека, который сам не замечал, что говорит неправду; того человека, который симулировал паралич правой руки, чтобы не подписывать документы своими каракулями; того человека, царапины на лице которого должны были скрыть следы недавней пластической операции; того человека, который своей сутулостью (в добавление к ортопедической обуви) пытался скрыть недостающие сантиметры… «Однояйцового» близнеца своего неродного брата – последствие «разорвавшейся бомбы» рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера… Остаются еще вопросы, касающиеся мадемуазель Браун: уж кто-кто, но уж она-то знала Адольфа Гитлера как облупленного! Уж ее-то провести было невозможно! И, тем не менее, взошла на жертвенный алтарь рука об руку непойми с кем? А она и не всходила!.. Ничего не знаю о дальнейшей судьбе фрау Гитлер, но с Сутулым в одной яме лежала не она… У той были плохо залеченные зубы (оставшиеся после того, как другие были выбиты, чтобы втиснуть в рот зубной протез избранницы фюрера) и прижизненное ранение картечью, от которого несчастная и скончалась. В бункере, как известно, картечь не рвалась… Зато рвалась на улицах Берлина, с которых раненых и умирающих доставляли, в числе прочих и в тот самый госпиталь, что располагался рядом с последним убежищем Сутулого. Увы, романтическая история о верной голубке, прилетевшей разделить судьбу своего избранника, в суровой действительности места не имела. Было другое… Сидевшая безвылазно всю войну в Бергхофе, 15 апреля 1945 года Ева Браун появилась вдруг в Берлине и уже не отходила от «фюрера» ни на шаг. Все катилось к чертям и у Сутулого начали сдавать нервы – он едва держался, он мог сорваться в любую минуту и тут, как фея по вызову, явилась она! Очень своевременно ожили у фройлен Браун поостывшие за время долгой разлуки чувства! Очень к месту оказались и ее внимание, и поддержка! Но вот все кончилось и фея (как и положено феям!) исчезла, взяв себе другую фамилию… И последнее: Сутулый доставил товарищу Сталину массу неприятных минут. Куда делся этот чертов Гитлер? Бежал в Испанию? В Японию? В Южную Америку? Советская разведка рыла носом землю, но следов человека с челкой и усиками нигде не находилось… Сталин торопил, подгонял, накручивал, совершенно упустив из виду труп, извлеченный из ямы в саду рейхсканцелярии… PS. А Клаус Шенк фон Штауффенберг сделался героем! Он, слепое орудие Генриха Гиммлера, изменник и убийца, удостоился таки посмертной славы! Он не дал Гитлеру и его генералам завершить войну в 44-ом и тем заслужил себе место среди лучших сынов Германии! На его совести разрушенные Берлин и Дрезден, миллионы погубленных и покалеченных немецких судеб, на его совести расчленение Германии! Но не только: на его счету миллионы советских солдат, погибших и раненных в битве за Европу, из которой их детям и внукам все равно пришлось уйти! Гитлер мог остановить войну и сделал бы это, ибо не было у Гиммлера иной причины, чтобы менять его на Сутулого, за спиной которого рейхсфюрер искал для себя гарантий у союзников… Проиграли все, но один только Клаус Шенк фон Штауффенберг купается в лучах посмертной славы! Благодарное человечество никогда его не забудет!