МОЯ МОСКВА

МОЯ МОСКВА 1. ЗАМОСКВОРЕЧЬЕ.

Сразу же хочу предупредить: это не научная работа, не рекламный проспект. Это – МОЯ Москва МОЕГО детства, которую я вспоминаю и вижу сегодня.

В 1952-м году мой отец, капитан-фронтовик поступил в бронетанковую академию им. Сталина и моя семья переехала в Москву. Академия находилась в Лефортово, но так сложилось, что съемные комнаты мама находила в Змоскворечье.

.

Я плохо помню наше первое съемное жильё на Серпуховке. Был ещё мал. Так… эпизоды всплывают из памяти. Это был полуподвал в какой-то развалюхе. Во дворе стояли сараи для дров и кур. Вспоминаю, как у отца украли китель прямо из комнаты ночью, хотя дверь была на крючке. Вспоминаю похороны Сталина. Отец стоял в оцеплении. Помню слезы отца и то ощущение полного краха, которое испытывали все окружающие. 53-й год. Берия выпустил из лагерей уголовников. Страшное время, не сравнимое даже с беспределом 90-х.! Помню, как мы с мамой ходили смотреть на выгоревшую квартиру по соседству. Это было под Новый год. Семью из-за ничтожной пенсии бабушки вырезали, ёлку облили бензином и подожгли. Двоюродного брата моей мамы, фронтовика-разведчика раздели почти до гола в подъезде. Сейчас в это трудно поверить. Но это было! Когда я смотрю «Холодное лето 53-го» или «Мой друг Иван Лапшин», я совершенно точно ощущаю себя в том времени.

А дальше было собственно Замоскворечье, исторический район, расположенный в излучине реки Москвы, на правом её берегу, к югу от Кремля. Другая граница – южная часть Садового кольца. Ещё в 14-м веке здесь располагались слободы стрельцов, овчинников, кузнецов, кожевников, толмачей, что отразилось в топонимике района (Новокузнецкая улица, Кожевническая улица, Старый Толмачёвский переулок). Здесь же располагалась «Татарская слобода», поскольку отсюда шла дань в Орду.

Страшный пожар 1493-го года выжег весь посад у восточной стены Кремля и Заречье, как тогда именовалось Замоскворечье. На выгоревшем месте образовалась площадь, которую так и назвали Пожаром, а позднее Красной. Зареченскую территорию уже в 1495-м году отдали под новый Государев Сад.

Жизнь Замоскворечья существенно изменилась в царствование Петра I. В начале петровской эпохи от Государева сада осталась только Софийская церковь — он сгорел в пожаре 1701 года и больше не возобновлялся, в районе поселились купеческие семьи. Внизу литография Бануа и Обрюна середины 19-го века. Вид на Замоскворечье из Кремля. На литографии видно обилие православных храмов в этом районе.

«Каркас» Замоскворечья образуют улицы, идущие от Садового кольца (Валовые) до реки: Б.Якиманка, Полянка, Б. Ордынка, Пятницкая, Новокузнецкая, Татарская.

После Серпуховки мама нашла комнату в небольшом двухэтажном домике между Большой и Малой Ордынками. В 50-х в Замоскворечье ещё сохранились дворики, как на картине Поленова: дровяные сараи, куры, палисадники с сиренью и «золотыми шарами». Там были коммерческие пятиэтажные дома, характерной особенностью которых являлся проходной подъезд (на улицу и во двор) и «черная» лестница для прислуги.

К сожалению я сегодня не нашёл этого двора и этого домика. Всё изменилось неузнаваемо. В архиве обнаружил свои фотографии того времени:

.

.

Большая   Ордынка. Многие годы спустя я узнал, что чуть ли не каждый день ходил мимо дома, где жила Анна Ахматова. В этом доме на Большой Ордынке в квартире драматурга Ардова и его супруги, артистки Нины Ольшевской Ахматова жила в комнате, которая считалась её личной. Квартира примечательна ещё и тем, что здесь сын Ольшевской, известный советский актёр Алексей Баталов, по просьбе поэтессы написал её портрет, который и сегодня находится в доме Ардовых. В доме на Ордынке часто гостили Осип Мандельштам, Михаил Булгаков, Иосиф Бродский, Борис Пастернак и многие другие известные деятели культуры того времени.

Сегодня во дворе этого дома стоит памятник Ахматовой.

Далее вниз по Б.Ордынке то, что отпечаталось в моей памяти. Спускаемся вниз к реке Москве. Нужно свернуть налево в Толмачевский переулок, а потом направо – в Лаврушинский. Выходим к Третьяковской галерее. Мы с мамой часто туда ходили. К своему стыду могу сказать, что я там не был уже лет 60. В Дрезденской галерее чаще был. Обязательно пойду этой весной!

В Лаврушинском есть ещё одно примечательное здание. Типичный довоенный 9-этажный дом в стиле советского классицизма между Ордынкой и комплексом Государственной Третьяковской галереи.

Это дом писателей, построенный в 1937-м году (!). Дом планировался образцовый: в каждой квартире телефон, ванная, отдельная комната для домработницы, газовая плита и даже холодильник. Для пайщиков двухкомнатная квартира стоила около 8000 руб., за пятикомнатную брали до 20 000 руб. Некоторые писатели оказались не в состоянии заплатить такие суммы и обратились в Союз писателей за материальной помощью. Стремясь попасть в число пайщиков, они с жаром описывали свое плачевное жилищное положение; среди активных ходатаев были Всеволод Вишневский, Константин Федин и даже Михаил Булгаков. Там проживали А. Л. Барто, И. Ильф, Е. Петров, Э. Г. Казакевич, А. С. Макаренко, Н. Ф. Погодин, Б. Л. Пастернак, М. М. Пришвин, К. Г. Паустовский, А. И. Новиков-Прибой.

Большая Ордынка заканчивается Большим Москворецким мостом, пересекаясь с Софийской набережной. А на Софийской набережной находится посольство Великобритании.

Проводя изыскания по истории города моих предков Сумы, я обнаружил, что до революции это здание принадлежало благодетелю города Сумы Павлу Ивановичу Харитоненко. Благодаря тому, что этот роскошный особняк, когда хозяева покинули его в 1918 году, находился постоянно в поле зрения министерства иностранных дел – он сохранился практически в первозданном виде.

Строительство своего роскошного московского особняка Харитоненко поручил в 1891 году малоизвестному архитектору Василию Залесскому, а разработку интерьеров – Федору Шехтелю. Это был один из самых ранних московских заказов, исполненных знаменитым архитектором-новатором. Шехтель закончил его в тот же год, когда приступил к работе над своим шедевром – особняком Саввы Морозова на Спиридоновке.

Павел Иванович не зря выбрал под строительство своего  нового городского дома Софийскую набережную на южном берегу Москвы-реки. Вид, открывающийся с этого места, был самым великолепным в Москве. Через узкую реку на высоком берегу сверкали золотые купола кремлевских соборов. Сам Анри Матисс рисовал панораму Кремля из окна особняка Харитоненко.

Ещё одной причиной, по которой Павел Иванович выбрал место для строительства особняка, стало то, что рядом находится Церковь Святой Софии Премудрости. В стилизованной под старину находится надвратная придельная церковь во имя иконы Богоматери «Взыскания погибших». Отец Павла Ивановича дал на неё средства, поскольку от чудотворного образа чудесно исцелилась его дочь, страдавшая болезнью ног. Следует отметить, что вся семья Харитоненко была прихожанами этого храма, а Павел Иванович десять лет был его церковным старостой.

В послевоенной Москве нашей семье жилось не просто. Мама со своим дипломом об окончании пединститута работы найти не могла: была в оккупации. Да и отцу, между прочим, из-за жены на 12 лет задержали присвоение очередного звания. Это ему-то, орденоносцу, который помимо орденов Красной Звезды и Красного Знамени имел ещё и орден Александра Невского! Жили трудно. Иногда на ужин была мелко порезанная луковица, заправленная томатной пастой и подсолнечным маслом. Мама собирала газеты и шла с ними на рынок. Там искала земляков с Украины. Им же надо было во что-то заворачивать сало и семечки. Вот они и давали скидку в цене маме, а она приносила мне яблоко.

И тут надо сказать о том, что в Москве были родственники, которые по мере сил помогали выжить. Мамина тётя Поля, сестра моего деда Мити, была замужем за Николаем Петровичем Тереховым.

А это вообще легендарная личность! Он начинал службу в Реввоенсовете города Сумы, о котором я уже рассказывал. Отчаянной храбрости был мужик. Его приметил Микоян, взял себе в кадры. Одно время Николай Петрович был даже министром где-то в Средней Азии. В 37-м его арестовали сотрудники Ежова. Целый год издевались, выбили все зубы, но он так никого и не сдал. После расстрела Ежова Микоян его вытащил. Николай Петрович во время войны занимался снабжением нескольких фронтов. Вот фото его семьи ещё довоенных времен.

Когда мы жили в 50-х в Москве, Николай Петрович стал директором Останкинского мясокомбината. Жила вся семья в скромной двухкомнатной квартире. Помогал чем? Звонил в магазин и просил продать племяннице дешевых кур. Не более того! Я ещё расскажу про Терехова в следующей главе о моей московской жизни. Это уже будут 60-70-е годы.

Наиболее отчетливо я помню, как родители снимали комнату в Вишняковском переулке д.27. Хозяин, Матвей Ионович воевал у Котовского. Жена его была простой русской бабой, но уже с замашками барыни. Квартира из трех комнат. Вот одну из них нам и сдавали. При этом у хозяйки служила  домработница. Зять - физик Лифшиц. У него был собственный «Москвич», первый, бывший «Оппель». Вообще дом очень интересный. Шестиэтажный, буквой «П». Там жили деятели науки и искусства того времени.  Недавно я там побывал. Вот фото:

Сбоку к дому пристроено трехэтажное строение. Там жил какой-то известный полярник. Увы, имени его не помню, хотя полярники в то время были почитались почти как космонавты. У него была «Победа» и он нас, пацанов, иногда на ней катал.

Из этой квартиры я пошёл в школу, которая находилась в 1-м Новокузнецком переулке. Между двором нашего дома и школьным двором был сваренный из арматуры забор. Кто-то выпилил в нем дырку и мы шастали через неё в школу.

Сегодня школа №528 почти не изменилась, разве что старое кирпичное здание оштукатурили. А ранее с 1816-го года здесь располагались владения купцов Третьяковых.

Я пошел в школу в 1954-м году. Это был последний год, когда мальчики и девочки учились раздельно. 10-й класс – одни мальчики, а первый – уже смешанный класс. Директрисой же у нас была подруга Н.К.Крупской. Вот на снимке внизу всё это и есть. Я – третий слева среди первоклашек.

Дом был, как я уже говорил, «интеллигентский». В полуподвале жила семья татар-дворников. У них была куча детей. Но мы все дружили на равных. Рядом строилось метро и на этом пустыре устраивались драки. Двор на двор. Выходили все от 18-летних до сопляков лет по 7. Правда, лежачих не били. А уж ногами пинать вовсе не принято было.

Из окна нашей комнаты был виден Храм Троицы Живоначальной в Вишняках, что на углу Пятницкой и Вишняковского переулка. Тогда там располагался какой-то склад. Первые сведения о церкви «Троицы в Алексееве приказе Мещеринове» датируются 1642 годом, в 1657 она упоминается как церковь «Троицы в Стрелецкой слободе в Ивановом приказе Монастырёве». Первый каменный храм на этом месте был заложен в память битвы под Чигириным в 1686 г.

Вообще, Вишняковский переулок богат на достопримечательности. На углу Новокузнецкой и Вишняковского стоит панельный жилой дом, в котором жил Шурик из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». В народе его называли «Пъяный дом» .

До сих пор в Замоскворечье сохранилось много православных храмов, которые сегодня тщательно отреставрированы. Между Большой и Малой Ордынкой стоит Храм святи́теля Никола́я в Пыжа́х — православный храм Москворецкого благочиния Московской епархии; памятник архитектуры XVII века.

Замоскворечье было купеческим районом Москвы. Центральной улицей Змоскворечья всегда считалась Пятницкая улица. Она возникла из одной из немногих старомосковских дорог на юг — в Рязань, Тулу, Серпухов. Будучи первоначально большой и оживлённой торговой дорогой, Пятницкая превратилась затем в торговую улицу.

Название Пятницкой улицы происходит от названия придела Параскевы Пятницы в церкви. Великомученицу Параскеву («параскева» — по-гречески означает «пятница») весьма почитали в православной Руси. Считается, что эта святая покровительствует торговым людям и предпринимателям, поэтому храмы и часовни в ее честь часто ставили у больших дорог, подле рынков, лавок, на бойких торговых улицах.

На снимке Игоря Грабаря, который ниже, 1910 год. Пятницкая улица и церковь Параскевы Пятницы

По Генплану 1935-го года на месте храма должен был пройти участок Бульварного кольца. Параскеву снесли, а кольцо, между тем, так и не замкнули. В1943 году на Пятницкой, 23 вырос вестибюль станции метро «Новокузнецкая».

Сегодня Пятницкую не узнать. Новый мэр Москвы превратил её в пешеходную зону. Проезжая часть улицы стала меньше в два раза, сократившись с четырех рядов до двух, сохранив всё-таки возможность перемещения на автомобильном транспорте.

Почти двухкилометровая модернизированная улица теперь совмещает в себе и стиль современного города, и культуру старой Москвы. Свыше восьмидесяти зданий, являющихся объектами культурного и исторического наследия, были отреставрированы, а фасады некоторых даже были украшены современной декоративной подсветкой. Попутно с реставрацией основной части улицы были приведены в порядок прилегающие территории и дворы, заменены подземные и надземные коммуникации, установлены новые приборы для уличного освещения, восстановлены детские площадки и газоны.

Если вспомню что-то ещё, прогуливаясь по Замоскворечью, обязательно допишу. В 1957-м году отца перевели в ГДР, а вернулся я в Москву только в 1966-м году. На двенадцать лет моим родным районом стала территория между Бульварами, Тверской, Лесной, Селезневской и Самотечной улицами. Но это уже другая история. В ней будет рассказ и о «Менделеевке», и о «Ленкоме», и о Театре Советской Армии, о «Зуевке», селезневских банях, кинотеатре «Россия», студенческой и аспирантской жизни.