История рассказанная идиотом - 2

(фрагменты из романа. продолжение. начало: http://maxpark.com/community/4707/content/3250582 )

ПЕСНЬ СЕДЬМАЯ 

…Часы тем временем  пробили  шесть пополудни.  Хэппенинг затянулся, и я от него немножечко приустал. Особенно ноги. Захотелось передохнуть, посидеть в тепле, выпить чашечку кофе, съесть что-нибудь горячее,  наконец.  

…Свернув за угол, я очутился на Рочдэйлской улице и зашагал  вдоль здания «Трёхгорки».  Здесь оказалось на удивление тихо, покойно; будто  и не было в городе  никакого погрома, людей не убивали, покрышек не жгли  и не сидели на крышах глазастые снайперы.  …Здесь, как ни в чём не бывало, работали банки и магазины.  Кричали  разносчики. С  деревьев,  деловито облетала листва…

Не успел я пройти и тысячи шагов, как стало резко темнеть. …Пошёл мелкий снег - и вдруг повалил хлопьями.  Ветер завыл; сделалась метель. Снежинки  метались в неверном свете фонарей, как безумные.  Подобно тучам саранчи они в мгновение ока съели  вселенную. Небо рухнуло на землю.  Намело пропасть снегу.  Настала зима. Прохожие куда-то  исчезли.  Ветви деревьев  затрещали, ломаемые морозом… Я устало влачил измождённое тело своё по  тротуару,  мгновенно обратившемуся в сугроб…  

Сама же метель, как я вскоре заметил,  кружила  не просто так.  Она  танцевала  под музыку  свиридовского вальса, которая лилась неизвестно откуда. 

Ах, до чего же пленительной была эта музыка! Как  волшебно она звучала! Простенький, казалось бы, мотивчик… но  он  очаровывал и дразнил,  манил и ускользал. Будто  убегающий призрак счастья… Будто отблеск потерянного рая  скользящий по стеклу...  Будто… Будто… Будто…

…Но, что-то во всём этом было не так. Слишком жарко, что ли?.. Только тут я,  сообразил, что на мне финская куртка-пуховик из полиэстеровой ткани. Вроде бы её раньше не было… Или я просто не обращал внимания?

В карманах, куда я мигом засунул озябшие руки, обнаружились мятая пачка сигарет и зажигалка. По тому, как сразу пересохло в горле, и вдруг затосковали слизистые оболочки  ротовой полости, я догадался, что  мне ужасно хочется курить. Боже ж ты мой! Так, значит я не только графоман, но ещё и дымокур? Это был дополнительно найденный штрих к рисуемому мной автопортрету.  Хотя, штрих несомненно  досадный…   

…Метель улеглась так же внезапно, как и  затеялась.  Зазвенела тишина. Небо стало  глубоким и чёрным, будто лаз в преисподнюю. …И оттуда вдруг брызнуло звёздами.  Стал отчётливо виден Млечный Путь.  Необъятная  Ланиаке́я забрезжила в бездне ночи. Завьюжили смерчи дальних галактик. …На несколько мгновений распахнулась сияющая магическая Вселенная Джордано Бруно, пламенеющая  гроздьями обитаемых мiров. Все они, и мiры, и обитатели, смотрели на меня с разных сторон подобно неисчислимым глазам неусыпного Аргуса.  …О, это было феерическое, небывалое  зрелище!

…А в голове моей запульсировала строчка, показавшаяся в контексте происходящего нелепой, если не безумной: «А Бог есть Свет, и без Него я мёртв». Первые  слова, я точно это помнил, были взяты из послания Иоанна Богослова.  А может быть и из суры Ан-Нур. …Но, что  могла значить вторая, довольно странная,  часть этого сложносочинённого  предложения? И почему обе части пришли  мне в голову? Да ещё и купно… Из религиозного стихотворения какого-нибудь? Неужели из моего? …Да нет, навряд ли.

…Разве ж я не атеист?..  Не агностик?.. Странно… Ну, и к какой тогда конфессии я принадлежу? Русский, значит православный?..   Или уже мусульманин? …Нет, наверное, - это, всё-таки, поэзия… 

 …Остановившись возле потрескавшейся фабричной стены, я в сильном волнении сунул в рот сигарету и жадно  вдохнул  столь неуместный в горной свежести  воздуха дым.  

…Ветер осуждающе швырнул мне в лицо пригоршню снега.

…А по улице снова  сновали люди.  Они были веселы и обречённо-беспечны. «Не заботьтесь о завтрашнем дне, - говорили их лица, - ибо завтрашний день сам позаботится о себе».

…Стою, окутанный табачными клубами и наблюдаю жизнь, бурлящую вокруг. …А в окнах рождественские ёлки светятся.  По мостовой  мчатся сани,  на облучках которых сидят краснокафтанные лихачи,  залихватски покрикивая: «Эй, голубчики!».   Седоки  кутают в медвежьи полости своих румяных спутниц. Коло-коль-чики-зве-нят с….ы...пл…….е...........т.........с…………я кара….мель…ный   жен………..ск-к-кий  с…м…е…………ххх……..    

Вскоре я заметил, что стою, прислонясь к дверному  косяку, за обшарпанной дверью которого  явно  располагался  вход  в какое-то злачное место. Вывески не было, но я всем своим изголодавшимся нутром чувствовал, что найду здесь пищу, кров и веселие сердца.

Прямо за  дверью помещался небольшой тамбур. Левая его стена представляла собой зеркало, а впереди находилась ещё одна дверь,  железная.   Она была выкрашена в зелёный цвет и не имела никаких признаков того, что её можно открыть. Ни скважины замочной, ни ручки дверной, ни кнопочки какой-нибудь домофонной. И как-то сразу стало понятно, что стучать в неё бесполезно, никто тебя не услышит и не спасёт.

Не зная, что делать, я повернулся к зеркалу и стал рассматривать собственное  своё отражение. …На меня глядел толстенький господинчик, с круглой физиономией, явно старше сорока,  с лысиной и сивыми волосами, похожий на Чичикова.  …К тому же у него были испуганные глаза Пряничного Человечка, сбежавшего от родителей и заблудившегося в пустыне. О, Боже!  …Неужели вон тот - это я?  Я… Я!.. Я?.. Что за дикое слово? …Разве мама любила такого, жёлто-серого, полуседого  и всезнающего, как змея?..

 Яяяяяяяяяяяя???

…Кто я? 

…Уныние охватило сокрушённую душу мою. …Захотелось срочно вмазать стакан сорокоградусной. Это желание поднялось из самой глубины моего существа, прямо-таки с  генетического уровня.  …Excuseme, Lord, butI'mRussian… Теперь эта истина открылась  мне во всей своей зияющей наготе.

Подойдя к зелёной двери, я в задумчивости остановился.  Ну, и как же мне всё-таки попасть внутрь?

Не успел я об этом подумать, как дверь бесшумно отворилась. Сама!  Будто мысли мои прочитала… 

Или кто-то наблюдал за мной…

Я вошёл.  

* * *

Заведение показалось мне чистеньким, уютным и почти пустым. Несмотря на вечернее время, здесь  было, как говорят в Каталонии,  «quatregats».

На стене красовалась надпись в стихах:

 Чуть ниже висела  табличка, оправленная в золотую рамку с золотыми же буквами:

Под ней  чёрным фломастером какой-то хулиган вкривь и вкось написал: 

 ХАЛЯВА? ВРУТ!

Только тут я, наконец, сообразил ещё раз пошарить по карманам и обнаружил, что у меня, оказывается, и денег-то с собой нет, а есть только засохший до каменной твёрдости сухарь. …Объявление нарисовалось  как нельзя  кстати. 

 Я огляделся. Кафе напоминало большую двухуровневую квартиру. Широкая лестница вела на второй этаж. Там угадывались шикарная спальня с дверью на небольшой балкончик, выходящий в зал, и ванная комната.  Неподалёку от барной стойки располагался вход на кухню. Ещё в зале находилось белое пианино «Кurzwiel» над которым висела картина в стиле Ренато Гуттузо, изображавшая мастурбирующую женщину. На другой стене, виднелось ещё одно полотно,  гораздо бо́льшего размера,  на котором живописец представил  портрет молодого человека на велосипеде. 

Это была довольно удачная репродукция известной картины Рамона Касаса. Я знал, что оригинал находится в MNAC и даже название работы помнил: «Ciclista». Зато совершенно не помнил, где находится этот самый MNAC, и что он, вообще, такое. Ещё я знал, что  молодой человек на картине - известный то ли музыкант, то ли продюсер,  и, к тому же,  один из владельцев модного ресторана «Le Chat Noir», расположенного в Париже…

…то ли в Брюсселе…

…или в Барселоне…

…а может быть и в Питере…

…не исключено, что  в Риме…

…но, скорее всего, в само́й Москве…

…хоть, возможно, и под другим  названием…

 …или совсем без названия…

 …и тут я сообразил, что он владелец как раз того самого кафе, где  я нахожусь…

…Гардероба в заведении не имелось. Зато слева коридором располагались зеркальные шкафы-купе, предназначенные, видимо,  для того, чтобы гости сами вешали в них  одежду.

Благодаря зеркалам, казалось, что коридор уходит  в  бесконечность.

Я снял куртку и повесил её в первый попавшийся шкаф, оказавшийся пустым. Потом вернулся в зал.

…За одним из столиков вальяжно  развалилась  итальянка бальзаковского вида, болтавшая  по телефону. Перед ней стояла чашка недопитого  кофе, и  лежал  надкусанный с двух сторон шоколадный рогалик. Напротив сидел  окорокообразный  отрок лет десяти с перемазанными шоколадом щеками  и трагическим выражением лица. Малютка  монотонно повторял жалобным басом одну и ту же фразу: «Mammy, solo un bagel e basta... Mammy, solo un bagel e basta... Mammy…»

Кроме них в зале находились бородатый бармен в очках в стиле Боба Дилана и неопрятный старикашка, в потрёпанном  пиджаке, украшенном  неимоверным количеством карманов, кармашков и карманчиков.  На плечах старика  покоилась непропорционально большая голова с седовато-рыжей шевелюрой, широким носом и маленькими глазками. Из  его подбородка  клочками росла борода.

…Тем не менее, он был ужасно харизматичен! …От него пахло ладаном и первородным грехом. …Кого-то  этот старик мне напоминал.  Приглядевшись, я вспомнил кого именно. Чертами лица…  это …был  …вылитый  …Минотавр Пикассо! 

Он в одиночестве сидел за длинным столом уставленным множеством чайных приборов.  Посреди стола возвышался пузатенький весёлый  самовар, вокруг которого была разбросана скорлупа выеденного  яйца.  Ещё одно яйцо Минотавр только что достал из нагрудного кармана и, судя по всему, собирался употребить внутрь.  Он смотрел на белый овоид со смирением и печалью, будто намереваясь  заплакать, как   Данте,  увидевший во сне  умершую   Беатриче.   

Пока я дожидался хостес, официанта или хоть кого-нибудь, итальянка покинула заведение вместе со своим прожорливым отпрыском.  А ко мне подошёл приятного вида молодой человек, которого я поначалу принял за  официанта. Он же, видимо обознавшись, обнял меня, как родного,  и, даже, в щёчку поцеловал. А потом присел рядом и спросил задушевно: «Ну, как ты? Чего не заходишь-то?  Где пропадал?» 

…Юноша обращался ко мне по-каталански. И тут оказалось, что я  без малейшего труда понимаю этот, не самый распространённый в мiре язык, как если бы молодой человек  изъяснялся на моём родном наречии.

Забегая вперёд, скажу, что когда кафе наполнилось множеством  гостей, которые говорили на всех и всяческих языках и диалектах, им удавалось прекрасно понимать друг друга. Мало того,  я и сам понимал их  всех. Как будто мы вернулись во времена до  Вавилонского столпотворения.  Не исключаю также, что у присутствующих случилась  обыкновенная  паранормальная ксеноглоссия.

Я, в ответ на вопрос молодого человека, почему-то страшнейшим образом сконфузился и начал  что-то сочинять про поездку в санаторий в Ялту, про ужасную загруженность работой и, вообще, стал молоть всякий вздор. …И только сейчас заметил, что лицо юноши мне знакомо. Он… как две капли воды… похож был… на персонажа с картины Касаса, которую я только что видел. Значит, меня почтил вниманием один из хозяев заведения. Это, несомненно, польстило моему  мелкому тщеславию. Он же, услыхав моё бессмысленное блеянье, почему-то  обиделся и, сославшись на собственную  занятость,  ушёл.

  …Как раз в этот момент из двери, будто трубочист из камина, вывалилась  бледная дама  чем-то похожая на Лиззи Сиддал. Подобно самой Лиззи, она была явно одухотворена высокой идеей, и, не иначе, как в подражание Толстому, пришла в ресторан босиком. По  сугробам-то! Одежды на ней тоже не наблюдалось, если не считать короткой газовой туники, из-за которой Дама казалась гораздо более голой, чем, если бы  была голой.   

В руке она сжимала маску лисы, сделанную в виде лорнета.  При этом  ни Минотавр, ни хозяин, ни бармен не удивились экстравагантному виду гостьи, определённо несоответствующему  погоде.   Видимо, в этом заведении  было принято ничему не удивляться…

После прихода Голой Дамы, кабак начал быстро заполняться посетителями. Вслед за ней из двери стали вываливаться ещё дамы и кавалеры одетые… ну, как бы, нормально. …Людей становилось всё больше, но тесноты не возникало, потому, что ресторанный зал, по мере прихода новых гостей, как-то сам собой увеличивался в размерах. Судя по всему, пространство здесь обладало отрицательной кривизной, поэтому столы и стены разбегались во все стороны, словно галактики. Мало того, в помещении неизвестно откуда появлялась новая мебель  и, даже, возникали новые официантки.

…Только к моему столу почему-то никто не подходил.  А мне, между тем,  уже не просто перекусить хотелось, а, натурально,  жрать.

Наконец, официант соизволил до меня снизойти. Собственно, это был не официант, а тот бармен, которого я раньше приметил за стойкой. Почему меня решил обслуживать именно бармен, я не знал. Выглядел он весьма брутально, а на груди у него висел  бейджик с  лапидарной  надписью:

                                                                        Вася

Я  заказал заебуриху с налимьей печёнкой, десерт со взбитыми сливками и шоколадным соусом  …ну, и, разумеется, двести русской.   

К моему великому изумлению и огорчению, русской в заведении не оказалось,   и Вася    порекомендовал  мне заменить её абсентом, тут, мол, все его пьют.  Зато абсент он предложил   подать, как раз,   «по-русски».  Я от такой подачи отказался,  сочтя данную семиотическую замену некорректной.  Тем более, что абсент, подаваемый «по-русски», как мне помнилось, – это какая-то ужасная гадость, исключительно ради понтов выдуманная «новыми русскими». То есть, -  старыми  евреями. А что старые евреи могут понимать в крепких алкогольных напитках? Даже, если это всего лишь дурацкий абсент.

Чисто поиздеваться, я предложил Васе изготовить  мне коктейль «Сучий потрох». Но, тот с искренней грустью в голосе сообщил, что в баре нет ни Резоля от перхоти, ни Дезинсекталя, ни даже элементарного какого-нибудь Средства от потливости ног. Мы некоторое время посокрушались по этому поводу, пока он-таки ни впарил мне под шумок  свой грёбаный «La Bleue». В качестве, как бы,  аперитива. Двести  чистого, безо льда. 

 Минотавр, тем временем, доев яйцо, смахнул рукавом шелуху прямо на пол. Голая Дама  подсела к нему. Они стали о чём-то  оживлённо переговариваться. Наверное, об изобразительном искусстве. До меня долетело лишь несколько фраз  выкрикнутых  стариком: «Бездарь этот  твой Бернини!  Бездарь и еретик! Ещё хуже мясника Микеланджело!» 

* * * 

Пока я ждал заказа, в голове у меня самопроизвольно возникали шутки, афоризмы,  каламбуры,  коаны, дзякуго, стэндапы, опечатки, оговорки и прочие идиотизмы,  смысл большинства из которых был мне совершенно не доступен.  Я даже не мог определить, во мне ли  самом они генерировались, или просто вылуплялись сквозь меня из тёмной мнемоматерии.  Я умом понимал, что некоторые из них, наверное,  забавны. Но, самому-то  мне  было ни капельки   не смешно.  

Из этих не всегда пристойных словосочетаний помимо моей воли выстраивался какой-то совершенно чудовищный по своей бессмысленности  и бессвязности self-made текст: 

«…Не приписывай чужой злонамеренности то, что вполне объясняется твоей глупостью…  Натюрмёртв… Говорят, что евреи деньги лопатой гребут.  Покажите мне человека, который видел еврея с лопатой…  

Настоящий мужик никогда не обидит женщину и, даже, пидора пидором не назовёт…   Сброд доказательств… Многие годы я не мог найти правильную дорогу в жизни,   а теперь и вовсе позабыл зачем родился… В Таллине есть местный  закон, по которому во время занятий сексом запрещено играть в шахматы, но, почему-то не указывается с кем именно нельзя играть,  с партнёром или с третьими лицами?..   

Ввиду непрекращающихся массированных обстрелов Донецка, наблюдателям ОБСЕ так и не удалось обследовать  город на предмет установления факта наличия обстрелов…

Свобода воли - это возможность выбирать между разными видами идиотизма…    Детвора  каталась с гор на самках… Беременная девушка… В доме утопленника о «Муму» не говорят…   Медь ли я звенящая, или право имею?..  Дабы постичь Дао, надо ощутить  себя  камбалой плавающей в собственной утробе…  Свободен ли я в выборе свободы?.. Женщина-гермафродит – это такая женщина у которой лицо мужское, тело, руки и ноги мужские, растёт борода и есть хуй… Каждый народ заслуживает ту власть, которая его имеет… Незаконные бандформирования…  Энциклопедик —  просто такой старый, занудный педик, который знает много ерунды и его от этого  снобит…  «Я» – коан коанов. Когда завершатся  блуждания ума останется лишь чистое «Я», как Предельная  реальность…

Любого, кто сумел вкусить трансцендентную сладость «Сугарапсы», никогда больше не прельстит   никакая другая литература…  Родители назвали его Светлонегом, хотя ему больше подошло бы имя Мрачноёб…  Сколько носок ни выворачивай, он перчаткой не станет… Переверни третью букву в слове «HEГP» и ори…  Дисмордофобия…  Потребляю – следовательно существую…

Мама  мылом   мымру  мыла…  Геморроидальные глаза…  Вот, распишем ещё пулю, тогда  и посмотрим, наконец, этот сраный Рим…  Умом Россию не поднять… На похороны Немцова  многие охуевшие хомячки, митингующие овощи и боязливые пингвины пришли с  его книгами про Путина, в надежде получить автограф…

- Жена: «А чего это ты при мне матом ругаешься?»

- Муж: «Так ты же  сама всё время материшься».

- Жена: «Мне можно, я женщина»…  

Правосуки… Демократились-демократились, задемократились, передемократились и  выдемократились…    Преступление к должности...    Погром – бунт ничтожеств, направленный не по адресу…    Бордель – церковь порочного незачатия…   Конт - критикан чистого разума… Чем ты меня породил, тем я тебя и убью…

В мiре происходит не то, что происходит, а то, что показывают по CNN…    Канцеляпские товары…  Человек человеку лох…

 Монах спросил у Чжаочжоу: «Обладает ли собака природой  Будды?»  «Сам ты собака!» - сказал  Будда.

«Сам ты Будда!» - сказала собака.

А Чжаочжоу просто  помычал…  

Навсегда расставшись с Градивой, Великий Мастурбатор  жил счастливо. И умер в один день…» 

ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ

Когда я  доедал заебуриху, оказавшуюся на редкость вкусной, к роялю вышел неизвестно откуда взявшийся мужчина с печальными еврейскими глазами,  усами пожарного и в ермолке.  Это, по всей вероятности, был здешний скрипач. Я  догадался об этом, увидев  в его руках соответствующий инструмент.

Сначала Скрипач сыграл «Դլե յաման» в переложении для скрипки, потом отважно взялся за  «Trille du diable», причём, свиртуозил эту сложнейшую вещь вполне технично, во всяком случае, не хуже сексуальной горнолыжницы Ванессы Мэй. Однако, окончательно покорил он меня, исполнив «Winter Sorrows, Summer Joys» Сони Гросснер. Ведь музыка этого автора, как всем известно, очень непроста и уж никак не принадлежит к числу шлягеров, тем более ресторанных. Исполнитель  же справился с задачей, как мне показалось,  блестяще… 

Замечательно играл Скрипач! Но,  поразила  меня Дама. Нет, «поразила» не то слово… Мне башню сорвало. В некотором смысле, она меня просто убила…

При первых же звуках скрипки женщина ринулась на середину зала и принялась  плясать. Это, был так называемый «свободный танец». Спонтанный, импровизационный,  состоящий из естественных движений… «Свет льющийся на белые цветы»? …Но я скорее  сравнил бы то, что увидел с ураганом.  В бешеной пляске перемешалось всё, что только можно перемешать в хореографии. Всё!!!  От кагура до контемпа, от балетов Миши ван Хука до самбы, от бхаратанатьям до  трайбла, от сабара до боевого гопака. При этом, Дама ухитрялась ещё что-то там такое изображать лицом,  декламировать и даже петь.  

Её танец, если это синкретическое неистовство, вообще, можно было назвать танцем,  видимо, должен был не просто соответствовать музыке, а рождаться из неё. Но, телодвижения танцовщицы воспринимались, как какая-то дикая эклектика, как хореографическая  какая-то  какофония, как  «смотри макака кака кака какаду»,  более, даже,  какофоничная какофония, чем   фоническая какофония  этого как бы какофонического предложения.

 Целый кластер диссонансов! Между всем и вся.  …Как если бы сошедший с ума бармен смешал «Ханаанский бальзам», «Слезу комсомолки», «Британский самогон», тверскую табуретовку, коньяк Henri IV,  Anís del Mono, бальзамический уксус  и  ещё, для аромата,  добавил немного авиационного керосина с перцем чили.

Так бывает в музыке, если долго откладывается разрешение в консонанс... Звучит, например, субдоминантный  аккорд, или просто диссонанс. Раздражает, создаёт беспокойство, тревогу, напряжение… Больше, больше, сильнее… И вот уже кажется, будто наступает кульминация перед развязкой, что  сейчас-сейчас будет уже разрешение в тонику, в консонанс, куда угодно… а оно все никак не наступает. Наоборот, вместо него идёт обострение, потом ещё большее обострение, ожидания не оправдываются, успокоения нет и в помине, облом следует за обломом,  и в какой-то момент понимаешь, что разрешения не будет, бля!  Никогда!

…Как если бы половой акт прерывать много раз перед самым оргазмом, а потом  вдруг совсем прекратить. (Многие женщины поймут, о чём я. И мужики-неотантрики, может быть, тоже.)

…И тут ты впадаешь в ступор,  в истерику, в бред, в абсурд.  И уже не знаешь, что сделаешь в следующее мгновение. То ли разрыдаешься. То ли разразишься гомерическим хохотом. То ли повесишься. То ли сам кого-то убьёшь.

…От этого вопиющего эмоционального сумбура я впал в полуобморочное состояние. Тошнило.  Хотелось   отвернуться,  закрыть глаза,  а ещё лучше   умереть.     

…А потом вдруг произошло что-то непонятное. То ли своим танцем Дама ввела меня в состояние транса. То ли на мой мозг, наконец, подействовал содержащийся в абсенте туйон. То ли  просто чудо случилось.

В какой-то момент произошло… нет, не разрешение диссонанса…  ха-ха, фигня это ваше разрешение… вся мешанина разом превратилась в гармоничное целое - не в «салат», не в «сплав», и даже не в «организм». Она, как бы перешла в другое качество,  на другой уровень. Мiр на мгновение  преобразился.

Будто молния ударила в бульон первобытного океана. Будто Бог вдохнул душу в Адама.  Будто  Просветление снизошло на принца Сиддхартху. Будто нетварный свет вспыхнул на Фаворе.  

…Всё изменилось вокруг,  приобрело новую красоту и соразмерность.  Единое стало, как многое, а  многое,  как единое; верх стал низом, а низ верхом; внутреннее сделалось внешним, а внешнее внутренним…   

Мне показалось, что у  Дамы стало множество лиц и тел. И каждое лицо было обращено к кому-то из присутствующих. И каждое тело танцевало для него. Её душа разговаривала со всеми душами, размножив себя для каждой.  Может быть, даже, она вошла в каждую душу и слилась с ней.  …Это был не просто танец, а прямо Раса-лила какая-то.  Или, даже, Тандава…

…Мгновение показалось вечностью.  …И вдруг танец оборвался. Закончилась музыка. Дама предстала в прежнем облике. Всё вернулось на свои места, будто и не было никакой Тандавы, и вообще ничего особенного не случилось. Музыкант немножко поиграл, танцовщица что-то станцевала, всё, как обычно. Люди сидели за столиками, пили, ели и вели негромкие разговоры. Наверное, только я так воспринял танец, или  всё это мне просто привиделось. Туйон? Глюк? Не знаю…   

Дама и Скрипач, быстренько  поклонились публике, та поаплодировала. Артисты сразу сели за стол к Минотавру, который хлопал громче всех. Однако, смотрел он при этом отнюдь не на танцовщицу, а на Скрипача.

- Вы великий музыкант, Берти! Вы играете, как Бог! – вскричал он. - Просто, как Бог! Я преклоняюсь перед вами!

- Бог?  - переспросил Скрипач, разливая чай. – Разве вы не знаете, Тони, что Бог – это  всего лишь газообразное позвоночное? Неужели вам приятно поклоняться столь странному существу?

Минотавр был явно шокирован этим выпадом. Он не нашёлся что ответить. А Голая Дама даже вскочила. «Ну, уж нет! – вскричала она. – Никакое Бог не позвоночное! Бог –  ребёнок, который всё время повторяет четыре слова: ”Приходи танцевать со мной”».

 «Эвона что… - подумал я. - У них, кажется, завязывается теологический диспут…» Мне и самому не терпелось  сказать что-нибудь релевантное.  Только я не знал что именно. Однако встрять в разговор  мне  хотелось сильно,  так же сильно, как в детстве - бросить в воду камешек  с палубы корабля.  А камешка, опять не было…

Чуть не подавившись,  я быстро запихнул   в себя  десерт и  решительно двинулся к столу с чаепивцами.    

- Занято! Занято! Мест  нет! – закричал Минотавр, став похожим на швейцара в советской гостинице.   

- Мест сколько угодно! –  сказал я, развязно плюхнувшись в кресло. (На самом  деле, я  был  дико  смущён.)  

- Хотите абсента? – приветливо спросил Скрипач. При этом никакого абсента, кроме двух голов сахару,  на столе не просматривалось.  

-  Я абстинент, я  абстинент, я не хочу глотать  абсент, - пропел я на какой-то пошленький мотивчик. Это, конечно,  была  ложь, но мне  понравилась игра слов. А сама фраза показалась ужасно смешной именно своей поэтической неуклюжестью.  Хотел к ней ещё одно двустишие присочинить, но как-то  не  успел.

Дама некоторое время «лорнировала» меня сквозь  прорези маски. 

- А он забавный, - сказала она Скрипачу.  - На Колобка похож.  …Колобок, Колобок, я тебя съем.   

- Мiр ловил меня, но не поймал; а уж ты, Лиса,  и подавно не съешь, - ответил я с достоинством.  На самом-то деле, я только и мечтал, чтобы она меня съела. А  глупо хамил всё от того же смущения.

- Каждый из нас, в сущности, Колобок, - задумчиво произнёс  Скрипач. – Катимся себе, катимся,  песенки поём, пока Смерть  в один прекрасный день  нас ни слопает.

- Знавал я  одного Колобка, -  мрачно изрёк Минотавр, -  так тот однажды сам ухитрился съесть  Лису. …А поклонение Богу, Берти, — это единственный способ вновь обрести смысл жизни и душевное равновесие. Надеюсь, вам, как и мне, не нравится  никчёмность современной  либеральной  демократии?

- Мне? Почему вы так решили? …Мне  как-то всё равно. …Скорее, нравится. Ну, не то чтобы нравится,  но…  другие формы тоталитаризма ещё хуже…

- Да разве вы не видите, какой отвратительный мiр мы с вами  создали?  

- Мы?! Тонино, вы же обычно утверждаете,  будто мiр создан Богом. Причём, именно так, как это описано в Библии, - рассмеялся Скрипач. – Все претензии к Творцу.   

- Разумеется, Богом. …Но, Он давно уже  созидает мiр посредством человека. Люди Его инструменты. …Хоть нам и не дано постичь замысла Божия, но мы должны хотя бы искать смысл, заключённый  в каждом мгновении бытия…   

- Кому должны? Почему должны? - раздражённо прервал его Скрипач. – Каждый философ   желает  знать, где сидит резон?  Я никому ничего не должен! Я не философ, Тони, и даже не охотник. Я тривиальнейший физик.  Мне интересны Теория всего и математические расчёты. Вот сейчас, например, я размышляю об эквивалентности массы и энергии. Попросту говоря, о  том, способно ли  вещество в энергию превращаться? И  не важно мне  есть ли в этом какой-то потаённый или глубинный смысл. Мне хочется  понять, допусти́м   ли законами природы такой процесс. И если «да», то какой формулой  можно описать его количественное выражение…

И в это мгновение  я почувствовал, что наступает мой звёздный час. Ведь я же знаю самую известную изо всех, физическую формулу? Знаю!  А они, судя по словам Скрипача, – нет. Для них это будет сенсацией. Вот она, панамка, которую я брошу в мутную воду учёной беседы и привлеку внимание Дамы.  У меня даже ладони вспотели от волнения.

- Тоже мне бином Ньютона…  Это же  элементарно, Берти! - сказал я нарочито фамильярно. – Вещество, вне всякого сомнения, может превращаться в энергию. Мало того, возможен и обратный переход. А формула очень проста.  …У кого-нибудь есть фломастер, коллеги?

За столом наступила тишина. Как из-под земли вырос бородатый Вася и, протянув мне красный маркер,  встал рядом. Я подошёл к стене  и под надписью о халяве начертал:

E=mc²

Скрипач посмотрел на формулу так, как если бы на стене вспыхнуло  «мене, текел, упарсин». Минотавр никуда не  смотрел, и, казалось,  впал в состояние грогги. Голая Дама, как бы не замечая того, что я написал, и, забыв о том, как фантастически она только что танцевала, принялась занудно рассуждать.

 - Философия, - глубокомысленно произнесла она, - это болезнь. Занятие либо сексуально неудовлетворённых подростков, либо мужчин, страдающих половым бессилием.  У нас, женщин, такого быть не может. Нам чужда вся эта ваша любовь к абстрактной истине, категорическим императивам, космологическим моделям и всяческим математическим выкрутасам.

Женщине другое нужно. Другая любовь. К конкретному живому человеку, к мужчине. Мы готовы жертвовать собой ради любимого, а не во имя каких-то там умопостроений. Энергия и вещество Мiроздания  переходят друг в друга безо всяких формул, а посредством любви. Она и есть энергия всех энергий. …Единственный подлинный  смысл бытия – это возлюбленный. Здесь и сейчас. Мы, женщины, счастливы, пока этот смысл сидит пред ними, хлопает глазами, ласково прикасается к коже, нуждается в нашей заботе, нежности и страсти…

Разве можно противопоставить моей живой и влажной плоти всё ваше сухое и абстрактное? Какой к чёрту категорический императив? Какое звёздное небо над головой? Какие формулы? – тут она гневно посмотрела на меня. -  Если бы ваш Аристотель не был занудой, Платон педерастом, а Кант - импотентом, европейская мысль и мiровая история могли пойти совсем другим путём. Мы бы уже жили в Раю.  А кто во всём  виноват? - Бог!  Он должен был первой сотворить Еву, а уж потом Адама  из её ребра добывать.  Или….

- Не указывайте Богу, что ему делать, сударыня! – прервал её Минотавр. - Он и без вас всё знает. …Вот в этой-то  самонадеянности и заключается наша беда. – продолжил  он после небольшой   паузы. - Мы возомнили себя равными Богу. Мы решаем за него.  А что в результате?   

…Вспомните, сколько у человечества было грандиозных замыслов ещё пару сотен лет назад.  Мы верили в прогресс, пытались построить Рай на Земле. Мы провозгласили гуманизм, рационализм, свободомыслие, права человека…  Трамваи по улицам пустили. Резиновую  женщину изобрели. Покорили  атом и даже, говорят,  слетали на Луну. И что же?

Дофилософствовались до того, что самого Бога объявили умершим. Разбомбили Дрезден и Хиросиму.  Устроили Голодомор в Бенгалии. Создали Аушвиц и Бутугычаг.  Головорезов ИГИЛа вскормили  на свою голову.  Да-да,  это именно мы их породили …Вот такой у нас вышел земной Рай.  

Гамбургеры с глутаматом натрия, силиконовые сиськи и запрет курения - это вы называете прогрессом?

-  А по-моему прогресс – очень даже приятная вещь,  Тони. – сказал Скрипач, совершенно забыв о надписи на стене. - Вот мы сидим здесь, в тепле, пьём чай, едим вкусную еду, разговариваем о высоком. Разве лучше было бы жить в пещерах,  бегать нагишом и орать дурным голосом? А уж если исходить из библейской версии… Что было бы не нарушь прародители запрета Создателя? Не съешь они с древа познания?  Мы бы с вами и на свет не появились. А бессмертные Адам и Ева всё ещё бегали бы по райскому саду, как два эйфорических дебила…

- Знаете, Берти, в молодости я тоже ел вкусную еду, покупал лайковые перчатки в магазине Эстебана Комеллы и чувствовал себя венцом творения. Ага! Щёголь, красавец,  модернист, патриот, антиклерикал… И что же? Влюбился в хорошенькую учительницу, сделал ей предложение, а она взяла, да и выскочила за лесоторговца. Вот они до чего трамваи-то доводят! И права человека… Тогда-то я и решил остаться девственником. …И на дух не переношу женщин. …И  лесоторговцев. …А вы тут изволите  толковать про прогресс.

- Где вы изучали неэвклидовы геометрии, маэстро?

-  С чего вы взяли, что  я их изучал?

- Такое предположение навевают ваши   пространственные фантазии.

- Эпоха Просвещения завершилась, Берти! – вскричал Минотавр, пропустив, всё кроме вопроса мимо ушей. -  Наша цивилизация состарилась и скоро умрёт! Закат Европы! Нам больше нечего предложить мiру! Мы банкроты. Мы устали от самих себя. Мы превратились в блудных детей. Нам  пора домой, к Отцу, иначе мы, пустившись во все тяжкие, погибнем.  - По  щеке его скатилась скупая слеза и исчезла в клочках  бороды. -

…А на вопрос ваш отвечу так. Я учился геометрии у природы. Источником вдохновения  для меня служили камни, деревья, травы, раковины моллюсков и даже грибы. – Вася при этих словах  странно взглянул на Минотавра.

- А знаете ли вы, Антонио, что раковины моллюсков так же, как рога жвачных животных, смерчи, водовороты  и некоторые  галактики, имеют форму логарифмической спирали?   

- Послушайте, Антонио, - сказала Дама, - а что вы так сердитесь? Ну, не вышла за вас учительница. И что? Любовь  есть любовь. Она свободна.  Вы, можете быть,  гений, а лесоторговец – дебил. Но, полюбила она его. Любовь зла, так, кажется, говорят русские? – тут она снова посмотрела на меня, уже ласковее.   

А я в это время, как раз, направлялся в туалет и подумал, что после своей краниальной дендромахии, может быть, и сделался идиотом, но не настолько же чтобы не замечать бессвязности их разговора. Он, разговор этот, мне напоминал что-то давно знакомое, хотя и забытое.

…И тут мне кое-что вспомнилось.   В туалете, когда я стоял у писсуара, у меня случился ещё один флешбэк.  

…Диссертацию я когда-то писал, вот что! Занимался в Ленинке, в Доме Пашкова, в одном из  красивейших зданий Москвы. Там, в курилке возле туалета, по вечерам собиралась весьма занятная публика. Это была как бы компания немолодых уже люди в свитерах, потёртых пиджаках и нечищеных ботинках. Они много курили и вели очень серьёзные  разговоры. Я неоднократно с любопытством слушал их речи. Выглядело это примерно так.

Какой-нибудь человек  в сломанных очках, подвязанных ниткой и в сбившемся набок галстуке, начинал говорить что-нибудь типа: «А знаете, коллеги, сегодня ночью мне пришла в голову прелюбопытнейшая  мысль.  Я вдруг осознал, что субъект-объектная интерпретация рефлексии принципиально невозможна, а сознание носит символьный и трансперсональный характер. При этом человеческое “Я” не хозяин сознания и, даже, не  структура его…»  В таком ключе он изъяснялся минуты три, а собеседники внимательно слушали, уважительно кивали и продолжали нещадно дымить.

Однако, стоило говорящему сделать малейшую  паузу, в разговор вклинивался второй спикер: «Вы очень точно сейчас подметили коллега, что   я не хозяин,  и  даже не структура сознания. Я как-то,  попытался выявить структуру гелиобиологического воздействия на  распространение сифилиса в южной  Африке, и пришёл к неожиданному выводу…» 

Тут он  принимался рассказывать о своём великом эпидемиологическом открытии,  но не успевал закончить даже вступительной части, так как во время  первой же заминки,  вклинивался третий собеседник, и начинал самым  подробным образом проводить сравнение техники мокрых тканей в древнегреческой скульптуре с художественным смыслом кракелюров на красочном слое «Чёрного квадрата», подводя слушателей к какому-то столь же неожиданному выводу, сделать  который он не успевал, поскольку его, в свою очередь, прерывал четвёртый  мудрец, пытающийся доказать, что русский язык, и название «русь» имеют космическое значение, и распространены,  как минимум, в пределах Солнечной системы,  а пятна на Солнце суть не что иное, как пятна Роршаха, представляющие собой русскоязычные надписи, которые он сумел расшифровать; но тут встревал  ещё некто шестой, утверждавший, будто при сверхвысоких  энергиях сильное, слабое и электромагнитное взаимодействия не объединяются, как принято считать, а, напротив, распадаются на какие-то ещё более элементарные, поэтому физикам нужно создавать не Теорию Великого Объединения, а Теорию Великого Разъединения, которая может быть доказана экспериментально, если построить ускоритель размером приблизительно  с нашу галактику…

…Эти люди  могли так общаться часами. Интересно, что ни к одной из затронутых ранее тем мыслители никогда не возвращались. Поэтому я, про себя, называл эту тусовку «Клубом сумасшедших».   Вот с этим-то высоким собранием у меня и ассоциировалась беседа за чайным столом.

…Вспышка памяти позволила мне сделать дополнительное предположение о самом себе. Итак, я когда-то писал диссертацию. А это означает, что я какой-то, надо полагать, учёный. Жаль, что ни темы, ни того, была ли диссертация докторской или какой-нибудь ещё, я вспомнить не смог. Не помнил также, была ли она защищена… 

…Едва я, застёгивая молнию на джинсах, вышел из туалета,  как с кухни прибежала толстая тётка в грязном белом фартуке и резиновых перчатках, чем-то напоминающая посудомойку. У неё было такое лицо, будто она принесла некое сенсационное известие.  Женщину  прямо-таки распирало.  Она встала посредине зала и неожиданно тихо произнесла:

- Убили Фердинанда-то нашего… Сейчас вот только  по радио объявили! 

«Ну, что они за люди такие! – подумалось мне. – Ну, и кто же из нас идиот? Сто́ит на минутку отлучиться в туалет, обязательно  или революцию  устроят, или развяжут ещё одну мировую войну. …Всё настроение испортили, придурки…»

Я подозвал Васю и с расстройства  заказал ещё бутылку   зелёной феи.

…А вот интересно, не был ли я в «прошлой жизни» банальным алкашом?

(продолжение следует)