И.Воробьева― Здравствуйте! Это программа "Особое мнение". Меня зовут Ирина Воробьева. И сегодня со своим особым мнением Шод Муладжанов, главный редактор газеты "Московская правда". Правильно? У меня просто в сетке написано другое название газеты, и я сразу – оп! – не то. «Московская правда» Шод Муладжанов. Здравствуйте, добрый вечер!
Ш.Муладжанов― Здравствуйте!
И.Воробьева― Я бы хотела начать со слов соболезнования родным и близким погибших в авиакатастрофе самолета А-320 компании Germanwings, который летел из Испании в Германию и разбился сегодня около города Барселонет. На борту находилось 150 человек: 144 пассажира и 6 членов экипажа. В том числе, нам могли находится – сейчас пытаются подтвердить – 15 школьников. Поэтому, конечно, хотелось бы начать со слов… соболезнования.
Ш.Муладжанов― Да. Тут нам с вам обсуждать нечего. Надо просто соболезновать родным и близким погибших и надеяться, что таких случаев будет как можно меньше. Они, увы, неизбежны, но что тут поделаешь.
И.Воробьева― Да, такие истории каждый раз потрясают. Возвращаясь к нашим событиям, к российским новостям. Скажите, вы пользуетесь услугами российских врачей, ходите ли вы в поликлиники, больницы? Наверняка же?
Ш.Муладжанов― Я не хожу в поликлиники. А в больнице доводилось бывать И мои родные, близкие пользуются услугами российских врачей. Да, это так.
И.Воробьева― Вы же наверняка слышали новости о том, что сотрудники некоторых медучреждений сегодня запустили так называемую итальянскую забастовку. То есть они работают строго…
Ш.Муладжанов― Так называемая работа по правилам.
И.Воробьева― Да, работа по правилам. Вот, сколько времени написано уделять пациенту, столько и будем. Сколько написано работать, столько и будем, не больше не меньше. И выходить на дополнительные какие-то смены и так далее – не будем. Вы считаете это правильной попыткой решения вопроса?
Ш.Муладжанов― Я считаю, что есть всего насколько профессий только, с людьми которых власть должна договариваться по-хорошему, должна находить общий язык, должна находить взаимоприемлемые решения. Это, в том числе: врачи, учителя, полицейские. Таких профессий не много.
И.Воробьева― Спасатели, я думаю.
Ш.Муладжанов― Спасатели, водители пассажирского транспорта. То есть такие профессии, от людей которых, от специалистов которых очень многое зависит во всей нашей жизни, и с ними государство должно обязательно договариваться по-хорошему. Нельзя пытаться давить на этих людей, потому что это приводит к плохим последствиям не только для этих людей, но и для всех, кто из них зависит. А от них многие зависят, и не только нынешние пациенты, но и завтрашние и послезавтрашние, потому что плохое настроение врача – я уж не говорю, его отсутствие или его нежелание работать, - а просто плохое настроение врача может стоить жизни кому-нибудь. Поэтому все попытки какими-то силовыми методами или радикальными методами решать вопросы устройства всего в медицине, реформы так называемые мне не нравятся.
И.Воробьева― Что же теперь вообще реформы не проводить?
Ш.Муладжанов― Обязательно проводить и многие позиции той реформы, которая происходит в Москве, мне кажутся правильными: сокращение управленческого аппарата; объединение небольших медицинских учреждений в единые структуры, которые требуют меньше гораздо финансовых и прочих подразделений, технических и организационных. То есть экономия, таким образом, и оптимизация, таким образом – это очень правильно. Где-то устранение перекосов, когда одних специалистов много, а других вообще нет – это тоже правильный путь. То есть много правильных идей
Другое дело, что реализация должна быть очень аккуратной, очень просчитанной, и обязательно, повторяю, согласованной с медицинским сообществом, с людьми, которые влияют на жизнь и здоровье каждого из нас, потенциально как минимум, а для многих это буквально.
МУЛАДЖАНОВ: Все попытки какими-то силовыми методами решать вопросы в медицине мне не нравятся
И.Воробьева―Как раз возвращаясь к тезису о том, что есть профессии с представителями этих профессий надо обязательно договариваться, выглядит так, что для государства, получается, есть профессии так называемые неприкасаемые, то есть нельзя давить, нельзя делать каких-то жестких или резких вещей – надо все время ходить на цыпочках и танцевать вокруг этих профессий.
Ш.Муладжанов― Не обязательно совершенно ходить на цыпочках и танцевать. Понимаете, я вообще противник того, чтобы кто-нибудь по-серьезному кого-нибудь ублажал или ходил на цыпочках, но есть управленческий аппарат, которым можно сокращать и без ущерба для дела. Есть сферы, сокращение в которых, может быть, и вредит делу, но вредит как-то опосредовано, не сразу, не резко. А есть сферы, любое вмешательство в которые приводит к очень быстрой реакции, и эта реакция касается людей, которые в этом вообще никак не повинны. Скажем, попытка очень резко что-то поменять в педагогическом сообществе отражается на детях и качестве их обучения сразу, мгновенно. То же – с медиками. То же – с водителями, с машинистами поездов метрополитена. Это может мгновенно привести к очень плохим последствиям. Тут надо аккуратно. Не надо их ублажать – надо договариваться. Надо считать, надо смотреть, надо слушать их, не только самих себя, не только начальников своих, а слушать этих людей.
И.Воробьева― А как насчет тех самых людей, на жизнь которых это влияет, то на жизнь общества. Вот, когда врачи выходили на разного рода митинги и пикеты, там не было большой поддержки общества, хотя, казалось бы, каждого из нас это касается. Но почему общество не поддерживает?
Ш.Муладжанов― Знаете, тут с этими митингами все не так просто. Дело в том, что я считаю, что митинг – это крайняя точка. Вот, когда нельзя уже найти… тебя не слышат, не хотят тебя слушать и с тобой нельзя разговаривать, нет другого выхода – ну можно идти на улицу, можно идти на митинг. Здесь, насколько мне известно, диалог был, и он до сих пор продолжается, и во многом власть пошла на встречу. Я знаю, что там пособия какие-то выплатили, где-то подвинулись по штатному расписанию, где-то отменили какие-то принятые решения. То есть пошла власть на какие-то разумные меры, может не на все, может не во всем правильно разобрались – я не буду обобщать, но разговор-то был. Поэтому эти митинги – они, в общем, толку никакого не могли принести. Общество, мне кажется, вообще в принципе, плохо разбирается в том, кому оно может помочь, а кому не может. У нас нет культуры общественной поддержки кого-нибудь, чего-нибудь.
Я стараюсь никогда не подписывать письма. Часто обращаются, говорят: «Вот давай, подпиши, пожалуйста, тут надо того-то защитить или того-то осудить, или того-то потребовать». Я противник этого. Я считаю, что этим оружием надо пользоваться очень аккуратно и в крайнем случае – вот тогда это будет играть. Когда эти письма потоком идут, уже на них перестают обращать внимание, перестают реагировать. Так же и митинги – с этим надо аккуратнее.
И.Воробьева― Сейчас и про письма поговорим и еще про врачей здесь есть вопросы, которые адресованы не только власти, собственно, а самим врачам, которые участвуют в этой забастовке. Продолжим "Особое мнение" с Шодом Муладжановым буквально через пару минут.
РЕКЛАМА
И.Воробьева― Продолжается программа "Особое мнение". Шод Муладжанов, главный редактор газеты "Московская правда". Меня зовут Ирина Воробьева. Продолжаем про врачей. Вот здесь спрашивают по поводу врачей, которые участвуют в подобных забастовках, что «власти от этой забастовке не пострадают, - пишет Роман, - зато пострадают людей». Вот, как людям реагировать, когда… То есть имеют ли право врачи на такие забастовки?
Ш.Муладжанов― Вы знаете, я попробую аналогию провести, которая вроде бы далекая, но, мне кажется, она правильная. Вот так называемые контрсанкции России относительно Евросоюза. Вот, когда Россия объявила эти контрсанкции, они, казалось бы, должны были подействовать на руководителей этих государств. Этим руководителям начхать глубоко на эти санкции, а пострадали всякие фермеры, аграрии, предприниматели, производители разного рода продукции, которые вообще никакого отношения к санкциям против России не имеют. Так и здесь. Ну да, что-то происходит вокруг врачей, и это сразу отражается на положении пациентов. А те, которые принимают решения по поводу реформ, сокращений еще чего-нибудь, они далеки очень, во-первых, от этих врачей. Многие из этих людей, которые принимают эти решения, и в России-то не часто бывают.
И.Воробьева― Вот я об этом тоже хотела спросить, да.
МУЛАДЖАНОВ: Митинг – это крайняя точка. Когда тебя не слышат, то нет другого выхода
Ш.Муладжанов―А уж здоровье поправляют в основном не в российских клиниках, а в отличие от нас с вами они понятия не имеют, каково на самом деле работается российским медикам, и каково российским пациентам и так далее. Мне кажется, что эта знаменитая фраза «страшно далеки они от народ» - это как раз тот самый случай. Как научить нашу власть прислушиваться к пульсу реальной жизни, я не знаю. Что для этого нужно сделать, не знаю. Дело в том, что когда премьер или президент далеки от каких-то реалий, это еще можно понять: они там на своих облаках витают. Когда министры немножко ниже сидящие на облаках, но тоже ничего не видят и не слышат – это уже плохо совсем. А, когда чиновники, которые готовят решения, которые, казалось бы, должны понимать детали всего того, что происходит, тоже совершенно далеки от практики и от заботы, от технологий, от всего далеки – это страшно на самом деле. Я уже не говорю о депутатах, которые, конечно, никого из нас во власти не представляют.
И.Воробьева― Как раз возвращаясь к теме писем и поддержки, тут есть sms-сообщения от наших слушателей, которые поддерживают врачей, потому что понимаем, что дальше будет только хуже. Вот все-таки давайте поставим какую-то точку в этом. Вы поддерживаете врачей, которые используют такие методы или не поддерживаете, или им нельзя такие вещи делать, потому что они врачи и в первую очередь…
Ш.Муладжанов― Ирина, а можно поставим точку на фразе: «Я поддерживаю врачей» - точка?
И.Воробьева― Да, можем. По поводу писем хотела уже спросить. Уже, скажем, в общем и целом. Вот вы говорите, что нужно такие вещи делать редко, чтобы они работали. Но ведь нет других инструментов. И тот факт, что слишком много таких открытых писем, писем поддержки, где собираются подписи, говорит не о том, что люди используют неправильные инструменты, а дело в том, что слишком много плохого происходит, что заставляет людей писать такие письма, нет других инструментов просто.
Ш.Муладжанов― Это правда. Я не могу с вами спорить, потому что вы абсолютно правы. Я говорю о том, что использование такого инструмента приносит серьезный эффект, когда инструмент не очень часто используется – только о этом. А то, что поводов для принятия или подписания таких писем полно, и они, к сожалению, каждодневно происходит – нарушение прав человека, незаконное преследование, навязывание крышевания бизнеса и так далее – это постоянная, каждодневная наша практика, к сожалению. И когда это так – да, людям хочется как-то коллег своих поддержать или просто знакомых, или просто хороших людей хочется как-то поддержать, защитить. Но, повторю, оно, к сожалению, чаще всего не работает.
И.Воробьева― Тут есть новости, которые касаются медиа, и речь идет о том, что в Life News проходят обыски, причем, как сообщается, в том числе самой редакцией Life News, речь идет об обращении правозащитной организации «Сопротивление», которую возглавляет Ольга Костина, и они обратили внимание – исследователи – на публикацию сайта об информации о преступлениях, направленных против несовершеннолетних, но, правда, редакция Life News говорит о том, что там имена пострадавших были замазаны, имена и фамилии в тексте не упоминаются. Вы верите в версию, что действительно взяли вот организация «Сопротивление» накатали там в СК жалобу и тут – раз! – уже со Следственным комитетом, обыски – вот это все?
Ш.Муладжанов― Знаете, я легко поверю, что какая-нибудь правозащитная организация могла обратиться в Следственный комитет, ну, например, организация под названием «Сопротивление». Я даже верю, что они могли найти какие-нибудь неправильные действия со стороны Life News, публикации чего-нибудь, найти какие-нибудь ошибки или противозаконные нюансы легко в этом могу поверить. Я одного не могу понять, причем здесь обыски. Ну да, объявите предупреждение, вызовете главного редактора не беседу, запросите соответствующие материалы. Если виновата редакция, объявите ей выговор, предупредите об ответственности по закону – это нормально, это правильная практика.
И.Воробьева― Есть же инструмент: Роскомнадзор…
Ш.Муладжанов― Ирина, это обычная практика, и как главный редактор, я время от времени с какими-то такими вещами сталкиваюсь. Когда мы не правы, мы извиняемся, когда мы правы, мы отстаиваем свою позицию, и так далее. Это нормальная, обычная работа, ничего здесь особенного нет. Причем здесь обыски? Что они там ищут-то? Предположим, действительно редакция что-то неправильно разместила. А чего искать-то? Запросите материал или пусть приедет следователь и потребует: «Вот нам срочно надо понять, о каких людях шла речь, и что там с ними случилось на самом деле – нам надо срочно понять». А какие обыски-то?
И.Воробьева― Вообще эта практика прихода с обысками – это такая у нас обычная уже…
Ш.Муладжанов― Это метод давления. Другое дело, удивительно, что тут в качестве пострадавшего Life News выступает, которая, как известно – как бы это сказать – не страдает отсутствием лояльности – я бы так сформулировал мягко.
И.Воробьева― Да, лояльно сформулировали.
Ш.Муладжанов― И вот то, что они здесь выступают героями – вот это мне действительно удивительно. Тут одно из двух: это либо какая-то ошибка, либо хотят показать, что это действительно самостоятельная медиа-структура, к которой строго правоохранительные органы относятся.
И.Воробьева― Слушайте, в разных изданиях этого холдинга появляются совершенно разные материалы. Например, «Известия» недавно написали, что депутатам будут бесплатные лекарства выделять, и тут такой скандал начался.
Ш.Муладжанов― Выяснилось, что ничего не будет.
И.Воробьева― Все потом бегали – несколько дней опровергали это со страшной силой, и опровержение еще до всех не дошло…
Ш.Муладжанов― Обыска не было в «Известиях», слава богу.
И.Воробьева― Да. Это холдинг, поэтому здесь просто… Есть разные версии – их сейчас выдвигают. Вот по поводу этой публикации или этой публикации – может быть, кто-то обиделся. Я за две минуты до перерыва хотела спросить. Вот этот механизм, при котором кто-то обиделся – и дальше обыски – это же не очень правильная правовая система.
Ш.Муладжанов― Это еще раз подтверждает старую истину, не мною придуманную, что мы живем не по законам, а по понятиям. И по понятиям так: если задел какого-то серьезного человека, и тот на тебя обиделся – он на тебя напускает каких-нибудь проверяльщиков или с обысками еще кого-нибудь; напускает, чтобы ты понял, что в другой раз ты к этому человеку аккуратнее подходи. Если мы живем по законам, я еще раз говорю: я не понимаю, какой может быть обыск при такой жалобе, при таком поводе – я не понимаю.
И.Воробьева― Ну, может быть, воспоследуют какие-то подробности, и, может быть, речь идет не об этом, но, по крайней мере, единственное, что сейчас…
Ш.Муладжанов― В интернете сейчас… то, что я видел, все именно на эту тему, и я не знаю, мы увидим какую-нибудь информацию на этот счет или не увидим. Может быть, наоборот, завтра все спустят, как это часто бывает, на тормозах. Кто-то с кем-то договорится, и скажут: «Ой, ошибочка вышла. Спасибо, до свидания!» или выяснится наоборот, что там есть совершенно другие поводы. Посмотрим - увидим.
И.Воробьева― А вы смотрите сериал «Карточный домик», нет?
Ш.Муладжанов― У меня жена смотрит.
И.Воробьева― Знаете, я смотрю, и мне кажется иногда, что мы просто каких-то очень больших или маленьких вещей незнаем и не можем их связать между собой…
Ш.Муладжанов― Я за пять секунд можно скажу?
И.Воробьева― Да.
Ш.Муладжанов― Дело в том, что она меня пыталась приобщить к этому сериалу, но мне это настолько напоминает мою работу и мою каждодневную жизнь, что я не смог это дальше смотреть.
И.Воробьева― Но мне нравится. Сериал хороший, интересный, по крайней мере. Не знаю, уж насколько правдивый, но, тем не менее. Хорошо. Продолжим программу "Особое мнение" буквально через несколько минут.
И.Воробьева― Шод Муладжанов, главный редактор газеты "Московская правда". Меня зовут Ирина Воробьева. Мы здесь, в студии "Эха Москвы" в программе "Особое мнение". Знаете, хотела спросить про День Победы, про ветеранов. Каждый раз перед 9 мая начинают попадаться такие новости примерно: «Не все ветераны смогут принять участие в параде Победы», «В мае ветераны смогут бесплатно пользоваться общественным транспортом», «Чайка потребовал от прокуроров проверить каждое обращение от ветеранов». Вот каждый раз у меня возникает один и тот же вопрос: Почему все это происходит только в мае? Почему? Ветеранов осталось на так много.
Ш.Муладжанов― Совсем немного.
МУЛАДЖАНОВ: Когда премьер или президент далеки от каких-то реалий, это можно понять: они там на своих облаках витают
И.Воробьева―Как это так происходит, почему? Я просто для примера. У меня есть подруга, которая практически безработная. Она регулярно ездит к таким ветеранам, в том числе в Смоленскую область. И меня поразила история, когда эта девочка собирала деньги через интернет для того, чтобы для этих ветеранов поставить стеклопакеты. Вот так происходит. И меня это каждый раз просто удивляет.
Ш.Муладжанов― Ирина, кроме того, чтобы ужаснуться и в очередной раз сказать, что бюрократы и раньше-то особо совести не имели, а сейчас они ее, по-моему, совсем потеряли…. Про ветеранов – ну чего ту говорить, я ничего вам нового не скажу. Я скажу вам про бюрократов. Вы знаете, последнее время мне и по служебным делам довелось пообщаться с некоторыми чиновниками, и я смотрю всякие сюжеты по телевидению, читаю материалы своих журналистов, их рассказы слушаю – вы знаете, у меня такое ощущение, что вернулись даже не 80-е, а конец 70-х годов. То есть эти худшего советского пошиба чиновники, они откуда-то вернулись, причем это не люди 60-70-ти лет, а это 30, 35, 40-летние люди, они откуда-то всплыли. У меня было ощущение, что они кончились, что они ушли в небытие, а сейчас они опять откуда-то появились. Это страшные люди, которые… Вот я сегодня смотрел сюжет: люди жалуются, что у них шум в доме. Какая-то интернет-система так работает, что у них все шумит непрерывно. Они идут к руководителю управляющей компании, а та не слышит, она говорит: «Да не до вас мне, вообще». Нагло просто их отсылает, говорит: «Я вас не приглашала. Свободны все!».
Откуда эти люди взялись? И я вам могу сказать, откуда. К сожалению, с головы тухнет рыба. Вот руководители высокого ранга – я даже сейчас не имею в виду президента или премьер-министра – это отдельная статья, отдельный разговор, но я имею в виду руководителей регионов, руководителей министерств – они взяли моду о людях говорить пренебрежительно, говорить через губу, говорить свысока, забывая, что эти люди их кормят, вообще-то, и их нанимают. Вот это опять система отношений между людьми и чиновниками: мы вас на нанимаем, ребята – работайте на нас, а чиновники почему-то считают, что они нас облагодетельствуют какими-то своими решениями и поступками – вот, к сожалению, все опять перевернулось.
Я не скажу, что при Ельцине или 10 лет назад было по-другому, то какой-то баланс – такое ощущение – тогда все-таки существовал, и чиновники чего-то боялись. Сейчас они боятся только собственных руководителей, они боятся потерять место, потерять премию или еще что-нибудь. И они действуют ровно так, как им говорит этот самый начальник. Им надо понравиться начальнику и больше ничего – это страшно.
И.Воробьева― Да, это пугает.
Ш.Муладжанов― И когда это касается ветеранов, особенно ветеранов войны, который осталось действительно мало, это особенно страшно.
И.Воробьева― Да, с вами трудно не согласиться. Наши слушатели тоже присылают sms-сообщения. Еще хотела поговорить про науку. Вот знаете, на прошлой неделе, еще, когда не было этого в новостях, попросили меня помочь просто написать про это научно-исследовательское судно «Академик Николай Страхов», который в порту Шри-Ланки застрял тогда еще длительное время назад, с августа 2013 года. И я удивлением стала смотреть в новостях и поняла, что действительно с 13-го года судно стоит там, и ничего не происходит. И потом им отключили электропитание, потом им запретили покидать борт. И только после того, как стали обращаться к прессе – начался скандал – и, конечно, сразу все: «Да, мы все сделаем. До 3 апреля по поручению правительства» и все такое. А вот, почему не может быть по-человечески? Знаете, чтобы не ждать с 13-го года и не мучить людей на этом судне.
Ш.Муладжанов― Я уже ответил на этот вопрос.
И.Воробьева― Это просто такая история, которая повторяется во всех сферах, во всех!
Ш.Муладжанов― Они, вот эти самые чиновники нынешней формации – не говорю обо всех, есть и толковые и нормальные, я говорю о значительной части – они прессу-то бояться не потому, что они стыдятся, что многие узнают, что они плохо работают и так далее, а они боятся только, что от прессы узнает их верхнее руководство, которое их непосредственному руководству позвонит и скажет: «Ты чего там? Быстренько разберись – наведи порядок!» И тогда тут действительно их прищучит. И все.
МУЛАДЖАНОВ: Если задел какого-то серьезного человека, и тот на тебя обиделся – он на тебя напускает проверяльщиков
И.Воробьева―То есть мы с вами сейчас вывели рецепт: как это делать. Нужно кричать, чтобы услышали начальники над головой того чиновника, который…
Ш.Муладжанов― В «Московской правде» почти каждый день на первой полосе выходит колонка, «Книга жалоб» называется. И туда звонят или через интернет обращаются простые жители Москвы или московского региона, области с жалобами конкретными. Мы не берем каких-то философских жалоб – речь идет об очень простых, легко проверяемых случаях. И мы публикуем, и выясняется, что все можно решить. Люди не могла согласовать проект реконструкции двора почему-то полтора года. Выступила газета… даже не выступила, а просто жалобу напечатала – кто-то кому-то дал по голове из начальников – и мгновенно за полторы недели все произошло. К людям пришли, сказали: «Да, вы правы, конечно».
И.Воробьева― Просто мы не обратили внимание, не вслушались…
Ш.Муладжанов― Да, «мы вас неправильно понимали», или: «вот там был один такой нехороший бюрократ, но мы его наказали». Все. Это неправильно. Вот, когда говорят, что пресса – четвертая власть, я к этому очень напряженно отношусь. Я считаю, что такая власть, как четвертая не нужна, если три власти работают нормально, правильно и эффективно. Мы информируем. Наша работа – информация. А вот при том раскладе, о котором сейчас мы с вами говорим, получается, что действительно должны влиять на жизнь, на какие-то судьбы людей – это неправильно.
И.Воробьева― Сегодня мы все время говорим то про чиновников, то про депутатов. Не буду даже говорить, какой депутат и не буду даже говорить, какое издание это написала, но, тем не менее, существует такая идея, что россияне, которые уехали за рубеж, их надо оставить без пенсий.
Ш.Муладжанов― Есть такая идея – она давно гуляет. А еще мне не нравится, ровно как эта, противоположная идея о том, что мы какие-то выплаты собираемся делать, скажем, сейчас в связи с юбилеем Победы тем, кто, вообще, не живет, не является гражданином России, а живет вы других странах. И вообще, излишняя, на мой взгляд, финансирование каких-то гуманитарных акций по отношению к тем, кто за границей и наоборот, лишение чего-то граждан России, которые, может быть, сейчас активно в российских делах не участвуют, это очень связанные между собой явления. Они оба неправильные, на мой взгляд, несправедливые. Если человек заработал себе пенсию в России, это означает, что он работал и каждый месяц из его зарплаты что-то вычиталось и отправлялось в этот самый пенсионный фонд. Кто его и чего может лишить и на каком основании? На мой взгляд, это точно так же непонятно, как и то, почему из этого пенсионного фонда платят пенсии тем, кто в него не внес ни одного рубля никаким образом.
На мой взгляд, это очень связанные между собой вопросы, и хотелось бы разобраться. Но в пенсионных вопросах в нашей стране разобраться невозможно, потому что никто не знает сейчас… Мы пробовали обращаться. К нам поступают письма, обращения людей, которые не понимают, как начисляется пенсия. Мы обращаемся к специалистам – они нам отвечают то же самое: они не понимают, как начисляется пенсия.
И.Воробьева― Да, да, это самая, по-моему, сложная история. И даже, когда ко мне приходил в эфир специалист и рассказывал, я в течение эфире все понимала. Когда мы вышли из эфира, начались какие-то дополнительные вопросы, я поняла, что я опять ничего не понимаю. Она какая-то сложная… Хотя, казалось бы, ну это же пенсия. Все должны понимать, как она начисляется и какой она будет.
Ш.Муладжанов― Отвечая прямее на ваш вопрос, я считаю так: сколько человек заработал по российским законам в пенсионном смысле – столько ему и должны выплачивать. А где он находится – это его личное дело.
И.Воробьева― То есть это такая простая абсолютно схема, получается.
Ш.Муладжанов― Да. А я вообще за простые схемы: они самые понятные и самые справедливые, как правило.
И.Воробьева― Это правда. Как раз по поводу социальных выплат. Там в Забайкалье какая-то жуткая история с социальными выплатами, с их задержками. Вот сегодня президент страны потребовал от работников прокуратуры тщательно следить за соблюдением социальных прав граждан, не допускать задержек по выплатам пенсий и так далее.
Ш.Муладжанов― А почему президенту не потребовать от своих прямых подчиненных чиновников выполнять законы, почему прокуратура, которая должна бороться, вообще-то, как я понимаю, с преступниками в основном – почему она должна за чиновниками следить.
И.Воробьева― А вы знаете, один бывший прокурор мне сказал, что вообще-то, прокуратура – это правозащитный орган, в который можно прийти и пожаловаться на чиновников, на полицию, на Следственный комитет и так далее.
Ш.Муладжанов― А получается, что она контрольно-надзирательный орган в нынешней нашей практике. Это неправильно.
И.Воробьева― Я вот, в связи с чем спрашиваю. В начале года Владимир Путин вмешался в историю с пригородными электричками. Помните такую историю, когда хлопнул по столу, сказал: «Что это!»? Вам не кажется, что участились эти заявления президента, которые касаются таких социальных вещей, которые, возможно, могут вырасти в такое сильное недовольство. То есть мы просто сейчас как-то шатаемся чуть-чуть…
Ш.Муладжанов― Это говорит, на мой взгляд, о том, что вертикаль власти, которую так долго строили, доказывает сейчас свою полную неэффективность. Если президент страны лично должен заниматься вопросами электричек или социальных выплат в каком-то далеком регионе и так далее, это говорит о том, что вертикаль власти не работает. А других механизмов влияния на власть и контроля за действиями власти в стране теперь уже просто не существует. Выборности как таковой у нас практически нет, чего бы там не строили и не изображали. Контроля общественности за работой чиновников не существует как механизма вообще. Всякие эти общественные палаты, они в основном назначаемые и соответственно, не могут нашу с вами позицию отражать, или наши с вами интересы защищать по определению. Там большая часть людей назначена туда.
МУЛАДЖАНОВ: Чиновники почему-то считают, что они нас облагодетельствуют какими-то своими решениями и поступками
Соответственно, получается так, что вместо вертикали власти, построили систему абсолютной неподконтрольности власти. Ну, президент, который, наверное, понимает – ему докладывают какие-то вещи – он понимает, что возникает взрывоопасная ситуация – вот он лично реагирует, он пытается навести порядок. Мне кажется, все-таки рано или поздно президенту придется подумать о том, как выстроить систему власти, которая бы позволяла функционировать этой власти независимо от его таких точечных и каждодневных вмешательств. Вообще, так называемое ручное управления – я уже говорил в этой студии – на мой взгляд, это не просто ошибка – это преступление.
И.Воробьева― На этом мы поставим точку в программе "Особое мнение". Спасибо большое! Шод Муладжанов, главный редактор газеты "Московская правда" был у нас в эфире.
Комментарии