Россия и Крым через год после присоединения

Проблема в том, что через месяц будет плохо, а через два — еще хуже.

Часть 1. Крым после присоединения к России

Крымская экономика впадает в депрессию: резко сузился потребительский спрос. За год ничего не изменилось: порты не стали больше, железная дорога не появилась. Патриотические разговоры о строительстве моста так и остались разговорами, не появилось даже проекта. Значит, в лучшем случае ждать его еще лет пять. Те, кому посчастливилось отстоять очередь к паромам, в Крым еще раз не поедут. Плюс санкции.

Глава Крыма Сергей Аксенов в конце 2014 года сказал, что в Крыму валовый региональный продукт упал на 11,2 процента. Для сравнения: на Украине, по данным МВФ, он упал на 7–8%. Аксенов мог сгустить краски, чтобы получить больше денег от Москвы: с точностью до десятых долей процента посчитать не может даже МВФ. Но если дела действительно обстоят так и Аксенов не врет, получается, что экономика мирного региона Российской Федерации просела глубже, чем экономика воюющей Украины. Это — катастрофа.

Почему она не могла не просесть? Вся промышленность Крыма работала на привозном сырье — своего у нее нет. Почти всю продукцию ввозили и вывозили за пределы полуострова по железнодорожным веткам. Теперь их нет, а ввозить сырье кораблями дорого и технически трудно: порты в Крыму или военные, или туристические, а значит, очень маленькие. Снабжать Крым сырьем и вывозить продукцию по воде просто невозможно, что ставит Крым в ситуацию транспортной блокады.

Крым — это экономическая черная дыра. Туристический сезон провален: обычно там отдыхает шесть миллионов человек, в этом году было четыре — на треть меньше. Это значит, что резко снизился доход региона, в том числе и теневой: огромное количество пенсионеров сдают свои курятники приезжим, имея 1–2 тысячи долларов дохода в месяц, на эти деньги они проживали до следующего сезона. Раньше туристы в основном приезжали в Крым на машинах из Донбасса, попытка компенсировать это отправкой в Крым россиян ни к чему не привела: их размещали в официальные санатории, и пенсионеры все равно остались без своих привычных доходов.

В сумме, по официальным данным, на дотации Крыму ушло более 2 миллиардов долларов. На самом деле, я думаю, больше, просто нам не все показывают. Как и ожидалось, Крым — увесистая гиря на нашей экономике. Крым, Чечня, Донбасс тянут ее ко дну.

Часть 2. Россия после присоединения Крыма

У людей в голове сложилась вымышленная реальность, диаметрально противоположная действительности. Они оптимисты, они считают, что скоро все наладится, потому что их система мировосприятия устроена следующим образом: в Советском Союзе все было замечательно, потом его развалили, из-за чего случилась черная яма девяностых. Теперь вернули Крым, значит, мы обратно поднялись с колен, освободились от зависимости от США, не позволили окружить себя цепью НАТО и так далее. Люди думают, что присоединение Крыма улучшает экономическую ситуацию, в то время как оно ее ухудшает. Но Крым наш и теперь мы должны жить лучше! А если временно мы стали жить хуже, то это все из-за санкций, это все ненадолго, все наладится, ведь мы же вернули нашу законную землю и наше счастье, которое нам изображает фонтан Дружбы Народов на ВДНХ.

Люди живут категориями начала ХХ века: чем больше земель у государства, тем оно сильнее. В колониальную эпоху ты приезжал на завоеванные земли, забирал богатства и плевал на то, как люди там живут. Но сегодня все иначе, за территорию надо платить, в нее надо вкладывать, земли нуждаются в инвестициях. Понимание, что Крым — место, за которое надо платить и платить очень много, у людей еще не наступило.

Они думают, что просадка стандартов жизни — временное явление, и через месяц Путин все наладит и станет хорошо.

Проблема в том, что через месяц будет плохо, а через два — еще хуже. Деньги в бюджете тают, расходы на оборону увеличиваются, расходы на содержание новых территорий растут, война на Донбассе тоже требует средств. Ожидания, что падение экономики ограничится тремя процентами ВВП, выглядят чрезмерно оптимистично: Институт Гайдара обещает падение до семи процентов, и это больше похоже на правду.

Ощущение, что все станет лучше, испарится, и начнется тягостное понимание того, что с присоединением Крыма жизнь не наладится: нас, походу, обманули. Весь ужас этой ситуации для Путина заключается в том, что благодаря подвигам российского телевидения уже сформирована связка между экономическим состоянием и крымско-украинскими событиями. Когда люди поймут, что экономика категорически не хочет подниматься, они, возможно, объяснят это себе происками Соединенных Штатов или действиями агентов «пятой колонны». Тем не менее, к осени нас ждут качественно новые проявления общественного протеста. И если москвичи выходили на мирные митинги, не разбив ни одного стекла и не набив ни одной морды, то митинги в регионах вряд ли будут проходить так же спокойно. Это будет не оранжевый протест, которого так боится власть. Это будет протест рабочего класса, и он уже кое-где начинается: в Твери, в Челябинске. Люди теряют работу, их доходы уменьшаются при значительном росте цен. В этом году коллективный Путин столкнется с качественно новыми вызовами, на которые, я боюсь, он не сможет ответить.

Родился 27 июня 1953 в Москве. Окончил специальную школу № 49 в Москве в 1970, географический факультет МГУ в 1975, аспирантуру Института географии АН СССР в 1979, кандидат географических наук с 1979 (диссертация посвящена древним материковым оледенениям). С 1979 — младший, старший, ведущий научный сотрудник Института географии АН СССР (РАН). В 1987 провел советскую часть (Армения-Китай) первой международной экспедиции по Великому шелковому пути («Марко Поло-87») под руководством Дика Фишера. В 1988 занимался научным обеспечением экспедиции «Арал-88», организованной журналом «Новый мир». В 1989—1990 — занимался научным обеспечением международных телевизионных проектов по СССР для ЮНЕСКО, ВВС(Великобритания), АВС (США), «Асахи», NHK (Япония). В 1993 совместно с Андрем Скворцовым и Александром Беляевым создал аналитическую группу «Меркатор» (Mercator Group). Рассказывал, что на деньги, заработанные на съемках фильма про Аральскую катастрофу, группа в 1993 купила 286-й компьютер и стала рисовать электронные карты, отражающие результаты выборов, рост преступности, экологические кризисы и потребление водки по регионам. С 1994 группа занимается изготовлением электронных карт для ТВ. Сотрудничала с «Итогами» Евгения Киселева на НТВ, в 1995—1996 выполняла функции регионального отдела АО «Общественное российское телевидение» (ОРТ). Делает живые карты прогноза погоды для «Метео-ТВ». Группа «Меркатор» обеспечивала по приглашению Центризбиркома аналитическую поддержку и отображение хода и результатов федеральных выборов депутатов Государственной думы и Президента России, сделала электронный Атлас кризисных ситуаций для Совета безопасности России. Российский политолог, политгеограф. «Человек года» за 2001 в номинации «Города и регионы» по версии Rambler.ru.