Гом Джаббар

— Но зачем вы испытываете людей?

— Чтобы освободить их.

Г. Фрэнк «Дюна»

В гениальной саге Герберта Фрэнка «Дюна» молодой Пауль Артридес, которому ещё только предстоит стать великим Муаддибом, проходит проверку Гомом Джаббаром. Это маленькая игла со смертельным ядом, ядом, который безопасен для человека, но смертелен для животного. Именно так адептки Ордена Бене Джесерис определяли кем является тот, на кого они возлагают надежды. На самом деле, яд, он и есть яд. Он одинаково убивает всех, но человек, в отличии от животного способен терпеть. Терпеть и ждать, побеждать свои страхи и побеждать. В том числе и смерть. Пауль, прошёл это испытание так:

«— Ты видишь это? — сказала она, извлекая откуда-то из складок облачения куб из зеленоватого металла, со стороной сантиметров в пятнадцать. Она повернула куб, и Пауль увидел, что одна из граней открыта — внутри была странно пугающая темнота, казалось; полностью поглощавшая свет.

— Вложи сюда руку, — приказала старуха. Почувствовав внезапный укол страха, Пауль отшатнулся, но старуха остановила его:
— Так-то ты слушаешься свою мать?

Он взглянул в ее блестящие, как у птицы, глаза. Медленно, ощущая давление чужой воли, но не в силах противостоять ей, вложил руку в ящичек. Темнота поглотила ее, и Пауль почувствовал холодок, затем гладкий металл под пальцами и какое-то покалывание, будто ладонь затекла и теперь отходила.

На лице старухи появилось хищное выражение. Она подняла правую руку с коробки и положила на его плечо, рядом с шеей. Пауль заметил уголком глаза блеск металла и начал было поворачивать голову…

— Стой! — каркнула она.

Снова она использует Голос!..  Взгляд Пауля вернулся к лицу старухи.
— У твоей шеи я держу гом джаббар, — отчетливо произнесла она.

— Гом джаббар, враг высокомерия. Это игла с каплей яда на острие. А! Не отдергивай руку, не то испытаешь его на себе.
Пауль попытался сглотнуть, но горло пересохло, и он не мог оторвать взгляд от изборожденного морщинами лица — сверкающие глаза, бледные десны и серебристые металлические зубы, поблескивающие, когда она говорила…

— Сын герцога должен кое-что знать о ядах, — сказала старуха. — В такие уж времена мы живем, верно? Муски в кубке, аумас на блюде… Быстрые, медленные, и те, что посредине. Этот яд — новый для тебя, гом джаббар: он убивает только животных.
Гордость оказалась сильнее страха.

— Ты смеешь предполагать, что сын герцога — животное?! —

гневно спросил Пауль.

— Скажем так: я допускаю, что ты можешь оказаться человеком, — усмехнулась она.

— Спокойно! Не пытайся уклониться. Я, конечно, стара, но моя рука всадит эту иглу в твою шею раньше, чем ты успеешь отпрянуть…
— Кто ты? — прошептал Пауль.

 — Какой хитростью сумела вынудить мать оставить меня наедине, с тобой? Ты служишь Харконненам?

 Харконненам?! Еще чего не хватало! Ну довольно, молчи. — Сухой палец прикоснулся к его шее, но мальчик сумел сдержать невольное желание отпрянуть.

— Недурно, — сказала она.

 — Первое испытание ты, будем считать, выдержал. А вот что будет теперь: если только ты выдернешь руку из ящика, ты умрешь. Это единственное правило. Держишь руку внутри — живешь. Выдергиваешь — умираешь.

Пауль глубоко вдохнул, усмиряя дрожь.

Она наклонилась ближе и понизила голос до шепота:

 — Сейчас твоей руке станет больно. Очень больно. Но помни! Чуть только ты отдернешь ее — я коснусь твоей шеи гом джаббаром.

Смерть будет быстрой, как топор палача. Вынешь, руку — и тотчас гом джаббар убьёт тебя. Ты хорошо понял?

— Что в этом ящике?

— Боль.

Он почувствовал, что покалывание в ладони усилилось, и сжал губы. Что можно испытать таким образом? Покалывание переросло в сильный зуд.

Старуха заговорила:

— Ты слыхал, как животные отгрызают себе лапу, зажатую капканом? Это типичная реакция животного. Человек же на их месте остался бы в капкане, преодолев боль, и, прикинувшись мертвым, дождался бы того, кто поставил капкан, чтобы убить его и этим отвести угрозу от своих собратьев!
Зуд превратился в слабое жжение.

— Зачем ты делаешь это? — спросил Пауль.

— Чтобы определить, человек ли ты. Молчи.

Пауль сжал левую руку в кулак: жжение в правой усиливалось все больше, все росло… жар внутри куба нарастал… нарастал… Он попробовал сжать пальцы правой руки, но не мог пошевелить ими.

— Жжет, — прошептал он.

— Молчи.

Боль пульсировала в его ладони. На лбу выступил пот. Все тело кричало, приказывая немедленно выдернуть руку из этой жаровни… но… гом джаббар.

Не поворачивая головы, Пауль скосил глаза, пытаясь увидеть страшную иглу возле своей шеи. Он вдруг обнаружил, что дышит, судорожно хватая ртом воздух, попытался успокоить дыхание — и не смог.

Какая боль!

Из его вселенной исчезло все, осталась лишь погруженная в боль рука и древнее лицо совсем рядом… изучающий взгляд…
Губы так высохли, что он едва смог разлепить их.
Какая боль!

Казалось, он видел, как кожа на его истязуемой руке чернеет и трескается, плоть обугливается и отпадает с обгоревших костей…

Он мысленно произнес формулу-заклинание против страха из ритуала Бене Гессерит, которому научила его мать.

Я не боюсь, я не должен бояться. Ибо страх убивает разум. Страх есть малая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречу свой страх и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. И когда он пройдет через меня, я обращу свой внутренний взор на его путь; и там, где был страх, не останется ничего. Останусь лишь я, я сам.

И тут все кончилось.

Боль исчезла, словно повернули выключатель (так оно и было).
Пауль ощутил, что его правая рука дрожит, а все тело мокро от пота.
— Довольно, — пробормотала старуха.

 — Кул вахад! Ни одна из девочек никогда не выдерживала такого. Я, наверно, хотела, чтобы не выдержал и ты… — Она откинулась в кресле, убрала иглу с ядом от шеи мальчика.

— Ну что же, вынь руку, человек … и посмотри на нее.
Борясь с болезненной дрожью, Пауль вгляделся в черный провал, где его рука, казалось, оставалась по собственной воле, независимо от него. Рассудок упрямо твердил, что, вытащив ладонь, он увидит обугленную культю…

— Ну же! — прикрикнула старуха.

Пауль рывком выдернул руку и изумленно посмотрел на нее. Никаких следов!» (с)

Для чего я привёл эту цитату? Мне кажется, что последние полтора года мы все проходим проверку Гомом Джобаром, в той или иной степени и яд разной степени силы приставлен к шее каждого из нас. И только от нас самих, зависит – докажем ли мы, в первую очередь себе, что мы – люди, а не животные.

Каждый сам делает свой выбор – либо бежит от своего страха, либо – позволяет пройти через себя.

В МП это бросается в глаза наглядно, выпукло, откровенно.

Поэтому, я не буду бояться. Не буду страшиться показаться смешным и буду оставаться тем, кто я есть, позволяя своему страху проходить сквозь меня. Ведь когда пройдёт страх, останусь только я. И если игла Гома Джаббара не сразит меня, то значит, я был прав и все было не зря!