30 лет Перестройки. На руинах "нового мышления"

Кадр из фильма Робина Хессмана "Моя перестройка"

Идеализм на марше

Ярослав Шимов: Сегодня мы поговорим о том, что большинством слушателей, наверное, если и не забыто, то по крайней мере очень давно не слышано – о "новом мышлении". Михаил Сергеевич Горбачев ровно 30 лет назад стал Генеральным секретарем ЦК КПСС. Дату эту условно можно назвать началом "перестройки" и тех огромных перемен, которые она принесла не только бывшему Советскому Союзу, но и Европе, и всему миру. Спустя три года после того, как Горбачев пришел к власти, он опубликовал книгу, которая называлась "Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира". То есть перестройка замышлялась не только как глубокие реформы советской системы, но и как некое глобальное изменение, новый политический стиль. Как это решение вызревало? Естественно, об этом что-то известно, что-то нет, не все документы и свидетельства пока преданы той самой гласности, провозвестником которой стал Михаил Горбачев. Перестройка – это были вынужденные реформы или же сознательный выбор Михаила Горбачева и его окружения? Можно было без нее обойтись или то, что случилось, было неизбежным?

Кирилл Кобрин: Кому можно было обойтись?

Ярослав Шимов: Тогдашней системе.

​Кирилл Кобрин: Система – это же люди и отношения между ними.

Так что давайте начнем с мрачного заявления, что правды мы не узнаем никогда. Естественно, были какие-то тайные игры в ЦК, политбюро, в окружении Горбачева, которые предшествовали его революционному, по сути говоря, шагу. Интересно понять идеологические предпосылки перестройки, насколько они действительно могли влиять не только на окружение Горбачева, но и на сам способ его мышления. И насколько мы можем увязывать ту ситуацию, в которой оказалась советская система, с тем, что произошло. Говоря строго, причинно-следственную связь. Довольно сложно представить себе Михаила Сергеевича Горбачева в предшествующие его должности генсека годы зачитывающимся статьями академика Сахарова о конвергенции двух систем, социалистической и капиталистической. Вы знаете, был корпус таких текстов у Андрея Дмитриевича Сахарова, где он писал как раз об этом. Все эти вопросы активно обсуждались в конце 1960-х – начале 1970-х годов. Я бы добавил к этому разработки Римского клуба, которые как раз в это же время начались, и так далее. Источником всех этих размышлений, концепций, идей было представление о том, что идет холодная война, две системы доказали свою работоспособность, ни одна из них быстро не рухнет, обе имеют много положительных черт, поэтому давайте объединим все хорошее, а все нехорошее выкинем.

Я уверен, что, конечно, Горбачев подобных текстов не читал, но у него были референты. Вокруг него сложилось кое-какое окружение, в которое попало очень много людей, работающих или причастных так или иначе к либеральным советским исследовательским институтам, начиная от Института рабочего движения и журнала "Проблемы мира и социализма", который, как известно, в Праге базировался, и кончая людьми, которые стали проводить экономические реформы после прихода к власти Ельцина. Эти люди читали Сахарова.

Ярослав Шимов: Не только его, они и западную литературу читали.

Кирилл Кобрин: Они каким-то образом смогли убедить будущего руководителя государства в том, что эти идеи имеют смысл, что, может быть, в них и есть будущее советского строя. Мне кажется, еще очень важную роль сыграла "пражская весна" и вообще концепция "социализма с человеческим лицом". Так или иначе, идеи такого социализма и конвергенции, объединения всего хорошего, что есть в социализме, социальной справедливости прежде всего, с демократическими свободами западного мира, и составили программу перестройки.