К вопросу о двух фазах коммунизма

Работа товарища Александра Гачикуса «Тан Малака об акционерном капитализме», написанная год с лишним назад, при её несомненных достоинствах (опровержение сталинистских догм о безраздельном господстве государственной собственности как доказательстве «социалистического» характера данного государства и о «возможности» осуществления социализма в отдельно взятой стране, требование строго увязывать вопрос о диктатуре пролетариата с вопросом о его всеобщем вооружением и с колониальным вопросом), содержит крупный недостаток — подмену марксистско-ленинского учения о двух фазах коммунизма — неполном коммунизме (или социализме) и полном коммунизме (или собственно коммунизме) собственной концепцией Гачикуса о диктатуре пролетариата и полном коммунизме.

Товарищ Гачикус пишет: «Под социализмом Ленин в одних местах понимает диктатуру пролетариата — она действительно возможна в одной стране; в других же местах — коммунизм, и именно он в одной стране невозможен. В «Государстве и революции», главе V, он чёрным по белому пишет о 2 фазах коммунизма — первой и второй, и пишет, что 1-я достигается «сразу после свержения капитализма» (см. п. 3, «Первая фаза…»)».

Однако, товарищ Гачикус, вы здесь хитрите! Вы подменяете точку зрения Ленина на социализм (здесь имеется в виду не диктатура пролетариата, а экономический строй!) как особый этап, который не тождественен ни пролетарской диктатуре на первый или второй день после пролетарской революции, ни полному коммунизму, вашей собственной точкой зрения на социализм только как на простой синоним диктатуры пролетариата, — или, наоборот, как на синоним полного коммунизма (!). Вы не процитировали слова Ленина на этот счёт, которые я приводил вам в прошлом году в личной переписке с вами. Предоставим же слово самому Владимиру Ильичу: «...в первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) «буржуазное право» отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т. е. лишь по отношению к средствам производства. «Буржуазное право» признает их частной собственностью отдельных лиц. Социализм делает их общей собственностью. Постольку — и лишь постольку — «буржуазное право» отпадает.

Но оно остается все же в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества. «Кто не работает, тот не должен есть» — этот социалистический принцип уже осуществлен; «за равное количество труда равное количество продукта» — и этот социалистический принцип уже осуществлен. Однако это еще не коммунизм, и это еще не устраняет «буржуазного права», которое неравным людям за неравное (фактически неравное) количество труда дает равное количество продукта.

Это — «недостаток», говорит Маркс, но он неизбежен в первой фазе коммунизма, ибо, не впадая в утопизм, нельзя думать, что, свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на общество без всяких норм права, да и экономических предпосылок такой перемены отмена капитализма не дает сразу.

А других норм, кроме „буржуазного права“, нет. И постольку остается еще необходимость в государстве, которое бы, охраняя общую собственность на средства производства, охраняло равенство труда и равенство дележа продукта.

Государство отмирает, поскольку капиталистов уже нет, классов уже нет (курсив мой — Г. А.), подавлять поэтому какой бы то ни было класс нельзя.

Но государство еще не отмерло совсем, ибо остается охрана „буржуазного права“, освящающего фактическое неравенство. Для полного отмирания государства нужен полный коммунизм» (В. И. Ленин, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 33, стр. 94—95).

Итак, по Ленину, полный социализм — это и не диктатура пролетариата и не полный коммунизм, а то самое промежуточное состояние между пролетарской революцией и полным коммунизмом, от которого так воротит нашего товарища Гачикуса. Причём здесь империализм, причём здесь «оппортунистическая байка, имеющая целью изобразить империализм «первой стадией коммунизма»», когда ленинизм говорит о том, что необходимым условием построения полного социалистического общества является победа пролетарской революции во всём мире, победа, которая в принципе немыслима без предварительного изживания национально-колониального гнёта (по крайней мере, на большей части земного шара), без превращения, по крайней мере, большинства стран мира (тех же угнетённых мусульманских стран, которые могут объединиться в Халифат!) в независимые, а следовательно, империалистические? И разве не «постепенно, эволюционным путём, без революций» после такой победы революции во всём мире, которая в силу целого комплекса обстоятельств (прошлых, настоящих и будущих!) окажется окончательной, пролетарская диктатура перейдёт в социализм (что, конечно, вовсе не тождественно бесконфликтному развитию, — просто конфликты конфликтам рознь!)? Нет, я, конечно, понимаю, что у Ленина были некоторые оппортунистические ошибки, о которых мы ещё будем говорить в следующих работах, — но точно не в данном вопросе. Не кто иной, как Ленин, говорит, что социализм, как экономический строй, — это то общество, при котором «капиталистов уже нет, классов уже нет». А разве можно сказать о том, что капиталисты и другие классы исчезают на другой же день после пролетарской революции? Нет, ибо Гачикусу не хуже меня известно, что ликвидация классовых различий — это длительный процесс, немыслимый без другого длительного процесса — ликвидации товарно-денежных отношений. И этой цели, конечно же, нельзя достигнуть в рамках одной или даже нескольких стран, — эта цель осуществима только в мировом масштабе, о чём предельно чётко писал Ленин в работе «О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности»: «Только путем ряда попыток, — из которых каждая, отдельно взятая, будет одностороння, будет страдать известным несоответствием, — создастся цельный социализм из революционного сотрудничества пролетариев всех стран» (Ленин В. И., Полн. собр. соч., т. 36, стр. 306). Не только полный коммунизм (полное отсутствие права, регулирующего распределение продукции), но и неполный коммунизм, или социализм (отсутствие товарно-денежных отношений и распределение продукции исключительно по рабочим квитанциям, свидетельствующим об индивидуальном трудовом вкладе человека (разумеется, со строгим учётом индивидуальных возможностей этого человека!)), мыслимы лишь в международном масштабе. Что тут не ясно товарищу Гачикусу?

(Отсылаю Гачикуса к своей прошлогодней работе «О некоторых вопросах марксистско-ленинской теории государства», — быть может, он не прочитал ещё её.)

Но вот вопрос: можно ли одновременно изжить и товарно-денежные отношения (и вытекающие из них классовые различия — деление общества на буржуазию и пролетариат) и нормированное индивидуальное распределение по труду (и необходимое для его охраны государство или «полу-государство»)? Можно ли одновременно и преодолеть товарно-денежные отношения с органически присущей им спекуляцией и создать более чем избыточное изобилие продуктов? Может ли буржуазное сознание огромного большинства людей, не считаясь с законом диалектики, исчезнуть сразу — вместе с буржуазными (товарно-денежными) отношениями? Только анархическая шваль из числа разорившихся отбросов рабочей аристократии богатых стран может проповедовать такой наиболее развязный оппортунизм. Именно поэтому в своё время Маркс, имея в виду полное социалистическое (и, соответственно, неполное коммунистическое!) общество, в «Критике Готской программы» писал: «Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло. Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам дает ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя — это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 19, стр. 18—20). Именно поэтому Ленин в работе «Эсеровские меньшевики» писал: «Марксизм требует ясного разграничения программы-максимум и программы-минимум. Максимум, это — социалистическое преобразование общества, невозможное без уничтожения товарного производства. Минимум, это — преобразования, возможные еще в рамках товарного производства. Смешение того и другого неизбежно приводит ко всякого рода мелкобуржуазным и оппортунистическим или анархическим извращениям пролетарского социализма» (В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 13, стр. 397).

Итак, Маркс пишет особой стадии развития общества, при которой уже отмерли товарно-денежные отношения и связанные с ними классовые различия, но ещё не осуществлены изжитие распределения по труду и переход к распределению по потребностям, без чего полный коммунизм просто немыслим. Именно такое состояние общества впоследствии марксисты и назвали социализмом. Ленин же предельно ясно указал на эту разницу между пролетарской революцией, социализмом и коммунизмом тем, для кого, быть может, не совсем понятными оказались слова Маркса.

Вывод: Гачикус в вопросе о двух фазах коммунизма ошибочно противопоставляет Марксу и Ленину их верных последователей. Исправляйте эту ошибку, товарищ Гачикус.

Следует коротко упомянуть о соотношении диктатуры пролетариата и полного социализма. С одной стороны, классов, в том числе пролетариата, при социализме уже не будет, а значит, не будет и диктатуры пролетариата. С другой стороны, первое время это будет только общим принципом: социалистический, бестоварный способ производства будет господствовать во всех сферах жизни общества, но у него ещё будут иметься прорехи в отдельных, крошечных местах, где будут иметь место гнойники товарно-спекулятивного способа производства и сбыта. Эти рецидивы буржуазных, товарно-денежных отношений нужно будет своевременно подавлять, иначе они могут со временем разрастись и привести к реставрации капитализма. Классов, конечно, не будет, но будут ещё существовать «в спящем виде» отдельные буржуазные или мелкобуржуазные элементы, скрытые враги трудового человечества. Сюда нужно будет отнести и тех, кто, по мысли Маркса и Ленина, ещё не будет приучён к сознательному, а не палочному труду сразу после победы социализма — бестоварного общества, а также тех, кто будет злоупотреблять своим положением «временных уполномоченных» по охране социалистического общества — это однозначно будут мелкобуржуазные элементы «в спящем виде», и их придётся упорно воспитывать в коммунистическом духе более или менее продолжительный период. В этом смысле некоторое время после построения полного социалистического общества будут существовать и «классы» (где «пролетариатом» будет огромное большинство людей, а «буржуазией» или «мелкой буржуазией» — отдельные лица, склонные к тунеядству и спекуляции и к бюрократизму) и «диктатура пролетариата», только в намного более простом и демократичном виде, чем диктатура пролетариата в обычном понимании этого слова (это будет то самое «полу-государство», о котором говорил Ленин). А это значит, что этот «пролетариат» также должен быть поголовно вооружён, как и пролетариат непосредственно после победы своей политикой революции, — чтобы иметь возможность принудить к порядку отдельных иногда зарывающихся «товарищей», которым взбредёт в голову поиграть в господ. Так что непроходимой стены между ранней пролетарской диктатурой и «полу-государством» трудящихся периода социализма нет (если не считать исчезновения товарно-денежных отношений и вытекающего из них прежнего классового деления общества!), и товарищу Гачикусу в случае победы нашей линии по построению социализма беспокоиться решительно не о чем.   

Однако пусть господин под псевдонимом Бунтарь не радуется тому, что я раскритиковал товарища Гачикуса: Гачикус для меня был и остаётся товарищем, которого я должен при необходимости подвергать товарищеской критике, а Бунтарь давно уже определился в подпевалы фашистской клики Путина. Если товарищ Гачикус допускает некоторый левацкий уклон в вопросе о двух фазах коммунизма, то господин Бунтарь является прожжённым прихвостнем империалистической буржуазии, ещё в 2011 году подхватившим вздорные бредни буржуазных интеллигентов о «вытеснении культуры цивилизацией», являющиеся отражением полного маразма капиталистов-тунеядцев империалистических наций. В действительности, пока существует человечество, которое, по словам Энгельса, создал труд, будет существовать и культура, ибо без неё немыслим никакой труд. И коммунизм явится расцветом и культуры и цивилизации, которые будут диалектически дополнять одна другую и оказывать друг на друга благотворное влияние.           

Герман Ахметшин.