Две женщины и одно счастье.

Мы с Олей - из тех, кто начал дружить в песочнице и умудрился сохранить великолепные отношения до момента "земную жизнь пройдя до половины, я очутился....".
Мы теперь в разных странах,не видимся и не созваниваемся годами, забываем поздравить друг друга с днём рождения, и тем не менее, каждая встреча превращается в украденный у банальности праздник.

С июня что-то не складывалось, мы умудрялись разминуться на два-три часа, или вокруг была куча людей, которая не давала задать тот самый важный вопрос, который меня тревожил и раздражал отсутствием ответа.

**************

Она позвонила в 5 утра и сказала:
- Наташ, собирайся, пожалуйста. Я сейчас за тобой заеду. Мне ОЧЕНЬ нужно с тобой поговорить.

Мы приехали в купленный ею этой зимой домик у "моря нашего детства". На безлюдный дикий берег.

Туда, куда наши отцы возили нас с палатками и где - на консервах и крабах, до шоколадного загара, пьяные от запаха моря и степи - мы жили неделями.

... Ночью мы сидели на песке, после угарного купания голышом и, закутавшись в пледы, пили дорогущий коньяк из горлышка.

- Наташа, я вот что хотела спросить... Ты - счастлива? Вот у тебя все есть - дети, родители, муж... - Ольга замялась, подыскивая уточнения и так и не нашла, видимо, но я её поняла.

Я ведь у неё хотела спросить о том же.

Все эти месяцы я хотела спросить - счастлива ли она: бездетная, безмужняя, независимая, деятельная, состоятельная, свободная, независимая?

У нас всего год разницы и почти одинаковые судьбы до 25-ти лет. Мы, встречаясь в родном городе, удивлялись каждый раз и смеялись до колик, узнавая новости друг о друге.
Смена городов, карьера, личная жизнь - все у нас происходило мистично одинаково.

До определённого момента.
И этим летом я поняла, что могла бы повторить её судьбу, если бы в "тот момент" не выбрала иной путь. И я раньше была уверена, что не хочу этого - её судьбы, её положения, её свободы.

Но этим летом я потеряла уверенность в том, что сделала правильный выбор. Совсем-совсем потеряла.

И теперь мы сидели, глядя на отражение россыпи звёзд в зеркальной глади моря, и представляли собой в сумме ВСЁ, о чем может мечтать человек.
То, чем обладала она и то, чем обладала я, включая интересы и желания (диаметрально разные) - в коктейле превратилось бы в иллюстрацию мечты, воплощение счастья.

Я не услышала - ощутила - как и её этим летом заштормило от мысли, что она могла бы быть на моем месте. И она, точно так же, как и я, не была уверена, что этого ей не хочется.

Мы посмотрели друг на друга, и я вдруг почувствовала себя истинно, непререкаемо, безусловно счастливой. От этого нежданного погружения в детство на этом побережье.
И главное - оттого, что я сидела и смотрела на себя саму в Ольгином теле. Меня почему-то разрывало от нежности и благодарности Небесам за то, что они дали возможность нам вот так рассеяться, раствориться в других людях, чтобы сделать, почувствовать ,прожить какой-то иной опыт, на который одной жизни и единственного тела не хватит.
Единый, монолитный шарик счастья сидел и слушал шум прибоя и был безмятежно по-детски счастлив от сознания того, что прожил и нажил всё, о чем может мечтать человек.


*****
Три дня для нас не существовало ни семьи, ни бизнеса.
Три дня мы дурачились, отрывались, перемещались с бешеными скоростями и хулиганили, совсем как те, забытые в далёком прошлом, девчонки с косами-бубликами...
А в полночь ехали на "наше море", искрились планктоном и слушали, как вода терпеливо перетирает камни печалей и радостей в золотой песок мудрости.

Я счастлива, Оля. Счастлива.