Малоизвестные факты обороны Ленинграда в 1941 г.

          Малоизвестные факты обороны Ленинграда в 1941 г.

    Коммуникации 8-й Армии от ударов с юга в августе обеспечивали 281-я стрелковая, 2-я дивизия народного ополчения и поднятые по тревоге курсанты Ново-Петергофского пограничного военно-политического училища НКВД имени К.Е. Ворошилова (из 700 человек курсантского батальона через полтора месяца в живых осталось 72 пограничника, им и вручили лейтенантские «кубари»)

….О состоянии дел в 8-й Армии писал из госпиталя товарищу Сталину сержант С.И. Шилов: «На Эстонском участке фронта боевые действия проходят в паническом настроении. Большая часть командиров убегает с передовой линии в тыл. Бойцы посмотрят: нет командира роты и командира взвода – и в панике отступают. Командования рот и взводов отойдут от передовой линии огня метров на 600-700, и когда бойцы за ними кинутся бежать и дойдут до них, то командиры приказывают им вернуться обратно, а сами бойцов не ведут вперёд. Командиры взводов в это время производят массовые расстрелы бойцов, а противник этим моментом пользуется… Среди командования идут споры, кому вести бойцов в атаку, приказы перепоручают вышестоящего начальства один другому, и поручение доходит до младшего комсостава и бойцов… Дивизия потерпела поражение ввиду того, что очень плохо работала связь с соседями и не могли своевременно маневрировать на другие позиции. Есть большие неурядицы между командным составом, убийства между собой при спорах и есть ряд случаев, когда расстреливают бойцов, которые в панике отступают, видя, что их командиры убегают. Много и ешё творится безобразий, о которых всё не напишешь, а вся вина валится на бойцов, т.е. как в пословице говорится – стрелочник виноват…»

    На население первые бомбардировки города произвели гнетущее впечатление. «А нам всё время говорили, что Ленинград недоступен, что налётов не будет, писала Елена Скрябина. – Вот и недоступен! Противовоздушная оборона оказалась мыльным пузырём. Гарантия безопасности – пустая фраза… Уничтожение Бадаевских складов грозит неминуемым голодом».

    Службы ВНОС не обеспечивали своевременность подъёма истребительной авиации и её наведения на цели. Некоторые секторы оказались совсем не прикрыты. Либо отдельные командиры не знали своих секторов и беспрепятственно пропускали вражеские самолёты. Советские истребители залетали в запретные зоны и попадали под огонь своей же артиллерии. С земли управлять ими было невозможно ввиду отсутствия бортовых радиостанций. Зенитчики не умели различать самолёты по силуэтам и азартно палили по всему, что летало. Так, к примеру, в августе были расстреляны дальние бомбардировщики Тб-7 из дивизии Водопьянова, стартовавшие с аэродрома в Пушкино на Берлин.

    Свою авиацию до войны не научились опознавать из соображений секретности, немецкую – по причине дружбы с Гитлером: «…К моменту нападения фашистской Германии на нашу страну в полку да и в корпусе, к сожалению, не имелось необходимого для этого материального обеспечения, не было и пособий по изучению немецких самолётов. А всё потому, что в предвоенное время в централизованном порядке запрещалось выпускать литературу и пособия о Вооружённых силах Германии». Вся немецкая техника в советских конструкторских бюро давно разобрана до винтика, внимательно изучена и скопирована во множестве «отечественных разработок», но в Красной Армии не было даже картинок с изображениями танков и самолётов противника!

    Жуков в своих мемуарах поведал трогательную историю о том, как «впереди немецких частей были выставлены советские женщины, дети и старики, согнанные из ближайших населённых пунктов. Чтобы не пострадали наши люди, надо было особенно чётко вести миномётный и артиллерийский огонь по противнику, находившемуся в глубине его боевых порядков».

    Всё это правда, кроме запоздалого жуковского сострадания. Не мучился Георгий Константинович интеллигентскими комплексами, а строго придерживался в этом вопросе указаний товарища Сталина: «Говорят, что немецкие мерзавцы, идя на Ленинград, посылают впереди своих войск делегатов от занятых ими районов – стариков, старух, женщин и детей – с просьбой к большевикам сдать Ленинград и установить мир.

    Говорят, что среди ленинградских большевиков нашлись люди, которые не считают возможным применить оружие к такого рода делегатам. Я считаю, что если такие люди имеются среди большевиков, то их надо уничтожать в первую очередь, ибо они опаснее немецких фашистов.

   Мой ответ: не сентиментальничать, а бить врага и его пособников, вольных или невольных, по зубам. Война неумолима, и она приносит поражение в первую очередь тем, кто проявил слабость и допустил колебания. Если кто-либо в наших рядах допустит колебания, тот будет основным виновником падения Ленинграда.

    Бейте вовсю по немцам и по их делегатам, кто бы они ни были, костите врагов, всё равно являются ли они вольными или невольными врагами. Никакой пощады ни немецким мерзавцам, ни их делегатам, кто бы они ни были».

    По большому счёту, плевать хотели кремлёвские и смольнинские вожди на всех этих «стариков и старух», пользы от них всё равно никакой, только лишние рты. Поэтому трудно представить Жукова проявляющим гуманизм и рискующим быть зачисленным в «пособники врага».

    17 сентября в день, когда немцы вывели из сражения за Ленинград основные силы 3-й и 4-й танковых гупп и 8-й авиационный корпус, генерал армии Жуков издал боевой приказ №0064.»Учитывая особо важное значение в обороне южной части Ленинграда рубежа: Лигово, Кискино, Верх. Койрово, Пулковских высот, района Московская Славянка, Шушары, Колпино, Военный совет Ленинградского фронта приказывает всему командному, политическому и рядовому составу, обороняющему указанный рубеж, что за оставление без письменного приказа Военного совета фронта и армии указанного рубежа все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу»

    И сегодня определённая часть российских историков считает это решение правильным, забавно разъясняя, что Жуков стремился таким образом «вернуть войскам уверенность в своих силах и возможностях», а сам приказ «положил начало моральному перелому». Надо думать, с целью окончательного морального преображения и творческого развития идей, заложенных в печально известном приказе №270, командующий фронтом в конце месяца подписал шифрограмму за № 4976, в которой сказано:  «Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны». А для большей «уверенности» генерал гнал свои армии в атаку, стреляя им в спины из пулемётов.

   … По свидетельству Жукова, только на 17-километровом участке Лигово-Пулково и только на прямую наводку было выведено 529 орудий. В районе Колпино действовало 441 орудие, из них 300 стволов были выставлены на прямую наводку. Кстати, а для чего пушки выводить на прямую наводку? А для того, чтобы хоть иногда попадать в цель. Для стрельбы с закрытых позиций необходимо иметь надёжные средства связи, отработанные расчёты обученных корректировщиков, грамотного управляющего огнём. Всего этого не было, поэтому из 100 выпущенных снарядов приходилось два-три попадания, отсюда и вечный «снарядный голод». Поэтому орудия нередко целыми дивизионами, а то и артиллерийскими полками выкатывали на открытые передовые позиции, каждый расчёт видел свою цель и работал самостоятельно, стреляя по врагу практически с «дуэльной» дистанции. При этом были неизбежны значительные потери в людях и материальной части, зато точность вырастала до 8,5 процента. Артиллеристы называли стрельбу прямой наводкой «Прощай, Родина». А вот «вражеское командование», в отличие от родного, по наблюдению маршала Г.Ф. Одинцова, «берегло свою артиллерию, батареи противника чаще всего вели огонь с закрытых позиций, на прямую наводку не выдвигались».

   (По материалам книги Владимира Бешанова «Ленинградская бойня»