Пыльный мешок

Пыльный мешок

Цикл сюжетных пародий

Господа поэты! Не стреляйте в пародистов: они сочиняют так, как умеете вы!

Сюжет:

Поэт тёмной ночью идёт по кривому переулку нашего прекрасного города, и вдруг из-за угла его стукают пыльным мешком по голове.
Что он после этого напишет?

Михаил Андреев
Переулок. Вечер. Тьма.
Окна спят. Почти не вижу.
Вот знакомые дома.
Далеко. Я думал — ближе.

Вот скамейка у ворот.
Вспомнил. Обостряю зренье.
Скоро нужный поворот.
Цель пути. И озаренье.

Угол. Пыльные мешки.
Удивлюсь. При чём тут это?
Впрочем, кажется, стишки.
Напишу. Пошлю в газету.

Анастасия Ануфриева
Литаврами озвученный финал.
Героев размалёванные рожи.
Спектакль окончен. Занавес упал.
Ослабли нити и упали тоже,

Не дотянув до смысла бытия
Ни нас, ни деревенских ротозеев.
Трагический вопрос «Откуда я?»
Сменяется не очень трезвым «Где я?».

«В мешке, мой друг, уже в который раз.
Давай-ка отдохнём от разговоров!» —
Ответит благодушный Карабас,
Уставший за день, но довольный сбором.

В мешке привычно пыльно и темно.
Художники, поэты и артисты
Вздыхают и молчат, и пьют вино
Дешёвое, в котором нету истин.

Макс Батурин
Пять деревянных золотых —
вот всё, что было у поэта.
По кумполу, потом в поддых
он схлопотал за это.

Лежит поэт, грустя, что суд
несправедлив и скор.
Вблизи предчувствием простуд
присутствует забор.

Помята память. У земли
желтеют сквозь очки,
как деревянные рубли,
заборные сучки,

над ними клич: «Спасай Россию!» —
опять без подписи, без даты.
Но с «МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН»
он так рифмуется .......!

Светлана Борзунова
Ах, не мечтать ты не могла,
тебе отчаянно мечталось!
А тот мешок из-за угла —
пусть роковая, но случайность.

Но всё пройдёт. И ты пройдёшь,
улыбку выронив устами.
Прольётся с неба тёплый дождь
и смоет пыль, и легче станет.

Владимир Высоцкий
Этот пыльный мешок
я запомню, наверное, надолго.
Этот пыльный мешок — и судьба, и проклятье моё.
После каждой грозы зажигается радуга, радуга,
но не видевший гроз никогда не заметит её.

Не дождит в январе, и Земля не быстрее вращается,
выполняются планы, по графику мчат поезда,
Евтушенко и Роберт поэмами в срок разрешаются,
только я приумолк, лишь моя приугасла звезда.

Я везде просиял, страны разные песнями радуя,
но в душе я всё тот же: сморкаюсь и тру об штаны.
Вся шпана подпевала, когда выходил на эстраду я,
почему же теперь нет почтения мне от шпаны?

Евгений Евтушенко
После передряги невесёлой
шёл я, размышляя о мешках.
Новенькие корочки месили
мокрый снег, не таявший никак.

В серой жиже ноги заплетались,
заплуталась в мыслях голова,
и, сплетаясь в строчки, оставались
для веков случайные слова.

Плохо, если снег ещё не стаял.
Плохо, если стаял: грязь видна.
Плохо, если жизнь совсем простая.
Плохо, если чересчур сложна.

В простоте и в сложности корячась,
между ними мучась и мечась,
понял я: мешок, где деньги прячут, —
не мешок! Мешок — где прячут нас.

Мы не сразу это раскусили,
к истине шажком шли, с посошком.
Знают все: служила для России
вся Сибирь огромнейшим мешком.

Как мы их развязывать учились!
Становились терпеливо-злы.
Пыль узлов с годами въелась в челюсть.
Но теперь подвластны нам узлы.

Мы ведь лишь на каторгах умнеем...
Этого не ведали цари.
Мы мешки развязывать умеем,
нам способней даже — изнутри!

Николай Игнатенко
Шашлыки. Весёлая тусовка.
Пиво, и костёр, и матрасовка.
Даже две. А сверху к ним — гляди ты! —
яркие завязочки пришиты.
Милая, ведь это же для нас!
Мы с тобой залезем в них сейчас
и поскачем друг за дружкой в ельник —
так придумал массовик-затейник.
Милая! Иду к тебе! А вот
матрасовка — вовсе не идёт.
Я с тебя сорву её, однако!
Я хочу любить тебя и плакать,
чтобы снова — плакать и любить.
Нет проблемы «быть или не быть?»,
есть проблема: «там или вот тут?»...

Милая, а как тебя зовут?

Александр Казанцев
Мне припоминается случай старый:
шёл я со свидания, ночь была.
Кто-то отоварил мешкотарой
в тёмном переулке из-за угла.

Так я был обижен, что стихи забросил,
виделся мне чёрным белый свет.
Маялся я долго одним вопросом,
всё не находил на него ответ.

Неужели, — думал я, — в мире этом,
где дано нам жить, песни петь, любить,
быть небитым — значит не быть поэтом,
быть поэтом — значит побитым быть?

Но решил я вскоре, что прав едва ли,
и такой весёлый хожу с тех пор!
Всё-таки на свете подонков — мало,
вот они и прячутся за забор!

Ирина Павельева
Меня! В переулке! Мешком! Но за что же?
Ведь я на Рождественского не похожа!
Куда же смотрели Галактика мглистая,
Маршак, Модильяни, Майоль и милиция?
Мешочники — в центре культурного города!
Да что им на свете бесценно и дорого?
Да что им до Шоу — Бернарда ли, Ирвина?
В них разума семя, не взросшее, — вырвано.
Ты видишь, Поэзия? Видишь, История?
Для них и столица — лишь ЦУМ да «Астория».
А вы, равнодушно спешащие мимо?
Вам горе чужое — что хор в пантомиме:
слегка озадачит — и станет привычен.
«Зло было и будет, тот шизик, кто взвинчен»...
О, чем потрясти ваши головы медные?
Книгами? бомбами? кинокомедией?
Не сокрушат равнодушья громаду
ни революции, ни клоунады.
Начальника гнев, подчинённых оскалы,
квартира, жена — вот ваш мир... Я устала.
Устала искать в равнодушии счастья,
устала глаза опускать, возмущаться,
затылок раздавлен поэм этажами...
Я сяду, как вы, у камина, в пижаме.
Стихи? Что стихи! Надоели до рвоты.
Хватайте! Читайте, коль будет охота!

Владимир Петров
Как подобает поэту,
Шёл я, задумчив и строг.
Вдруг на пороге рассвета
Стукнул мешком меня некто,
Руша гармонию строк.

Но не схвачу я нагана,
Гневно не заропщу.
Всё я прощу хулигану,
Только себе, как ни странно,
Я ничего не прощу.

Даже осмеянный чернью,
Твёрдое это решенье
Не изменю никогда:
Учат меня всепрощенью
Дерево, Ночь и Звезда.

Геннадий Прашкевич
Поэт о чем попало врёт,
одно и то же повторяя,
а время движется вперёд,
своих спепых певцов теряя.

Я мог бы рассказать о том,
что приключается с поэтом,
но ни сегодня, ни потом
тебе не стоит знать об этом.

Люби! Не укоряй его
во лжи, в двуличии, в измене:
он свято верит в волшебство
и на стене рисует тени.

Люби! Не вслушивайся в ложь,
когда восторженно и вяло
он врёт тебе одно и то ж,
одно и то ж
о чём попало...

Владимир Пшеничный
Под пыльным прилавком ночного базара
Когтистый, пятнистый и быстрый котяра,
Слегка одуревший от мартовских танцев,
Растеребил мешок
И с хищным ворчаньем вегетарианца
Усердно жуёт артишок.

Александр Рубан
Меня преследуют мешки.
Не наяву — в воображенье.
Усмешки ваши и смешки
предвижу, слышу ваше ржанье.

Да, я действительно смешон:
мешки синеют под глазами,
пиджак на мне висит мешком,
я сам уже — мешок с костями.

Твердят мне: «Не ходи пешком,
ночами путь опасен длинный.
Вот стукнет кто-нибудь мешком!..»
«Скорей бы, — думаю. — Клин клином...»

Владимир Тюлькин
О пыль мешков!
Знаком я с нею
почти...
Катилась ночь к утру.
Мы шли проулком.
Всё яснее
я чуял: что-то будет.
Вдруг
три алкаша,
три чёрных тени
от фонаря
на нас.
И ржут.
Друзья дрожат
от нетерпенья.
И я молчу.
И я дрожу.
Сейчас начнётся!
Будет дело!
Сейчас
попросят
закурить!
Но лишь когда страдает тело,
душа способна воспарить.
Они всё ближе,
ближе,
рядом,
уже вплотную подошли...
«Дай
закурить!» —
кричу
я
гадам.
Смешались,
сникли алкаши.
«Мы некурящие, поверьте», —
как взятку, ложь один всучал.
И мой кумир —
маэстро Верди —
из чьей-то
лоджии
звучал.