Навстречу продразверстке

Сетевые магазины на два месяца заморозят цены на социально значимые продукты, а аптеки — на жизненно важные препараты — таковы экономические реалии нашей вставшей с колен России.

Трудно сказать, насколько эти обещания можно воспринимать всерьез. Строгость российских законов, как известно, нивелируется их неисполнением, и к тому же эти заявления последовали после того, как цены уже выросли, а рубль — более-менее стабилизировался.

Тем не менее тенденция налицо: власть в разгар экономического кризиса переходит от одной популистской меры к другой, а венцом популизма всегда являлось регулирование цен.

К чему экономически приводит регулирование цен — совершенно понятно. Оно приводит к тому, что регулируемые товары исчезают из продажи. Так было в Париже в 1792 году, во время «законов о максимуме». Так происходит в Венесуэле сейчас.

Куда интересней, к чему политически приводит регулирование цен. А именно — к общественной истерии, в ходе которой бизнес и торговля, то есть, собственно, те, кто производит товары и доводит их до покупателя, вдруг объявляются врагами народа, а власть, чья политика и повинна в исчезновении товаров, — спасителем и заступником.

В Париже в 1792 году толпа никак не могла поверить, что хлеба в городе нет, потому что власть печатает стремительно обесценивающиеся ассигнации и заставляет продавать хлеб по фиксированной и трижды убыточной цене. Во всем были виноваты враги народа, специально прячущие муку, чтобы помогать контрреволюции.

В Венесуэле сегодня правительство посылает в магазины армию. Солдаты стоят у прилавков и смотрят, чтобы проклятые буржуи продавали товар не абы как, а по цене, предписанной великим и мудрым президентом Мадуро, который беседует с духом Уго Чавеса, являющимся ему в виде птицы. Когда товаров нет — а их нет, — то дело, разумеется, не в Мадуро. А в контрреволюционерах, которые по заданию проклятых американских империалистов хотят разрушить боливарианскую революцию.

Российский розничный рынок поразительно развит. Откровенно говоря, супермаркетами российские спальные районы насыщены куда больше, чем европейские, и происходит это за счет низкой стоимости рабочей силы (в подсобках — мигранты) и далеко не всегда рыночных арендных ставок.

Российская розница явно сейчас находится не в лучшем положении. Мигранты съезжают, заводы стоят, потребление падает. По сравнению с январем 2014 года в январе этого года упали продажи

свежих овощей на 42%,

фруктов — на 33,1%,

молока — на 9,8%,

сыров — на 25%,

мяса — на 22,3%,

рыбы — на 46%.

На фоне этого сети и без того не поднимают без нужды цен: в условиях острой конкуренции это просто невозможно.

Как ни выросли цены на еду — они выросли куда меньше, чем доллар.

С августа 2014 года по февраль 2015-го подорожали

мука на 12,7%,

масло — на 10,22%,

пшено — на 12,22%,

рыба — на 23,24%,

подсолнечное масло — на 18,86%.

Иначе говоря, невооруженным взглядом видно, что цены растут медленнее, чем продажи падают. И что лучшим регулятором цен, как всегда, является рынок. Проверки не способны понизить цены. Они способны только их повысить, учитывая аппетиты проверяющих.

Как я уже сказала, вполне возможно, что нынешняя попытка регулирования рассосется сама собой. Или исчезнет с прилавка сорт сыра, которому не повезло попасть в «социально значимые», а рядом в изобилии будут лежать десятки других сортов.

Но есть, к сожалению, и более печальная возможность. Российская экономика — в глубочайшем кризисе. По всей России заводы стоят, и вынужденные отпуска с сохранением двух третей заработной платы рано или поздно начнут сменяться увольнениями. Строительство остановилось — это значит, что остановятся и все смежные отрасли, от производства бетона до добычи щебня. Кредитная система парализована — никто не будет брать кредиты под 35% годовых, даже в рублях. Сокращение штатов в госучреждениях и покупательной способности пенсий — неизбежно. И то, что мы имеем сейчас, — еще цветочки по сравнению с тем, что мы будем иметь в 2016 году.

В этих условиях борьбы «с украинскими фашистами» и «проклятой Америкой» для власти может оказаться недостаточно. Как наркоману требуются все большие дозы наркотика, так Кремлю, чтобы удержать рейтинг, потребуются все большие дозы «борьбы».

И вполне может настать момент, при котором Кремлю будет жизненно важно объяснить обывателю, что есть нечего не потому, что рухнула экономика, а потому, что враги народа прячут от народа товары, чтобы подорвать власть лидера и вождя.

Поразительным образом в СССР такое объяснение было невозможно, потому что магазины были государственными, а не частными, а вот в современной России оно возможно вполне.

После того как Кремль решил подражать исламистам, которых, как известно, со всех сторон атакует растленный Запад, чтобы скомпрометировать мирный ислам, ему может показаться соблазнительным подражать и Венесуэле, где вот уже который год в магазинах пусто, а популярность президента Мадуро нисколько не падает, потому что народ знает, что магазины пустые из-за врагов.

С точки зрения экономики обвинения в том, что «враги народа» куда-то подевали продукты, является следствием регулирования цен. Но с точки зрения власти, помешанной на сохранении контроля над обществом любой ценой, борьба с целым новым классом врагов, прячущих от народа продукты, может стать целью, для которой цены и регулируются.