МЕТАФИЗИКА И ГРАНИЦЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ

Что такое метафизика? Слово «мета» означает «после», то есть после того, что относится к «фюзис», к природе, к физике. Происхождение термина «метафизика» случайно. В первом веке нашей эры библиотекарь, исследователь и хранитель наследия Аристотеля Андроник Радосский занимался систематизацией рукописей мыслителя, привезенных в Рим из покоренных Афин. Он поместил «первую философию» Аристотеля - учение о причинах и началах - после физики, т.е. после всех его конкретно-научных сочинений.

В средние века под метафизикой стали понимать учение об «интеллигибельных», т.е. постигаемых мистическим откровением сверхъестественных божественных первоначалах бытия, лежащих по ту сторону чувственно воспринимаемого мира. Поэтому и философию, которая была низведена на роль служанки религии, стали называть метафизикой, приписывая ей способность проникать в некий потусторонний, «трансцендентный мир подлинного бытия». И не случайно метафизику стали считать неким ключом к онтологии, то есть учении «о бытии как таковом». Идеи такой спекулятивной мистической метафизики были удобны для оправдания теоцентризма.

Схоласты, долгие годы сидящие со свечами в монастырях, скрупулёзно сопоставляли аристотелевские и библейские тексты, размышляли. Возникла проблема универсалий: в яростных спорах реалисты и номиналисты искали истину. Первые считали, что идеи и общие понятия (универсалии) существуют реально, а вторые считали что существуют только отдельные вещи, а понятия - это лишь их имена. Реалист говорит, вот перед вами ваза с фруктами, возьмите любое яблоко или грушу так, чтобы оно не было плодом, а номиналист отвечает: а вы возьмите любой плод так, чтобы он не оказался конкретным яблоком или грушей!

Так шлифовалась средневековая философия и логика, и спасибо монахам за это. Правда, в условиях, когда философия была служанкой религии, допускались подгонки и ошибки, особенно ошибка, которая называется в логике «предвосхищением основания»: Предполагая, что в сакральных текстах уже содержится «истина веры», которая, как указывал Фома Аквинский, якобы выше истины разума. Поэтому оставалось подгонять рассуждения к заранее заданному результату. Манипулируя противоречивым и туманным смыслом сакральных текстов, всегда можно придумать нужное понимание, вычитать нужную посылку для доказательства нужного вывода, а потом его же с успехом и доказывать.

Если логика как наука о формах выводного знания ведёт туда, куда ведёт доказательство, то схоластику и в наше время используют, чтобы «доказывать» то, что предписывают идеологи, и не обязательно религиозные. Достаточно точно охарактеризовал схоластику немецкий философ XIX века Виндельбанд: «Схоласты только обсуждают, систематически доказывают, выводят до бесконечности следствия, не проверяя оснований. Вся их логика сведена к силлогизму. Злоупотребление силлогизмом влечёт за собой мелочность, страсть к делениям и подразделениям, низводит логическое рассуждение к словесной механике, способствует чрезмерной заботливости к внешнему выражению мысли в ущерб самой мысли». Но всё-таки заслуга схоластов в том, что в мрачное средневековье, которое сегодня несколько идеализируют, они сохранили наследие античности, философию и логику Аристотеля, донесли навыки рационального мышления до Возрождения и Нового времени.

В истории философии существовали различные понимания метафизики:

1. В античной и средневековой философии под метафизикой понимали как умозрительные построения о мистически постигаемых сверхчувственных, запредельных (трансцендентных) первоначалах Бытия, понимание их варьируется от Абсолюта и Бога до «Логоса Мироздания» и намеренно дистанцируется от конкретных и проверяемых знаний. Её сторонники до сих пор пишут свои любимые термины (Абсолют, Бог, Истина, Красота, Добро... ) с Прописной буквы и гипостазируют их. Бесспорно эти понятия важны, но нельзя превращать в некие мистические Субстанции и водить вокруг долгие, витиеватые и бессмысленные словесные хороводы.

2. Метафизика в гегелевском (унаследованном и марксизмом) смысле понималась как отрицание развития и восприятие мира в неподвижных и застывших понятиях. По мнению Гегеля формальная логика якобы метафизична, так как относится к статичному непротиворечивому миру и применима только к рассудочной деятельности. Она противостоит более высокой диалектической логике разума, позволяющей познавать меняющийся мир с помощью гибких понятий и категорий, допускающих противоречия в одном и том же отношении, что запрещено одним из основных законов формальной логики.

Гегель написал толстую книгу с названием «Наука логика», считая мир инобытием Духа, развивающимся по «законам диалектики» в условиях «тождества бытия и мышления». Отсюда и его «раздвоение единого» в предмете. Никакого отношения к логике как науки это сочинение не имеет. На самом же деле мы изучаем связи в развитии, развития в связях и находим противоречия, но в РАЗНЫХ отношениях, и законы формальной логики при этом прекрасно работают.

3. Начало метафизики как «науки о границах человеческого разума» положил Иммануил Кант. Он различил понятие «трансцендентного», обозначающего то, что выходит за пределы человеческого опыта и «трансцендентального», как системы категорий, организующих наш опыт. Он усомнился в праве философов на безудержные фантазии о трансцендентном мире и поставил вопрос: как возможна метафизика не в качестве досужих спекуляций, а в качестве науки? И пришел к выводу, что она возможна только на основе доопытных (т.е. априорных) трансцендентальных категорий и форм «чистого разума», с помощью которых наш разум как-бы встроен в природу. Например, ничего не зная о пространстве, ребёнок тянет пальчик в рот, и, как ни странно, попадает!

Философия позитивизма, идущая от Огюста Конта в начале XXв. отказалась от метафизической проблематики как спекулятивного пространства псевдопроблем и бессодержательных суждений, не подлежащих проверке. Произошел отказ от идеи единства категории бытия и категории субстанции. Со второй половины XX в. метафизика понимается иначе, - как осмысление внеэмпирических предпосылок познания, влияющих на формирование категорий высокой степени общности. Но это уже совсем новое понимание возможностей и границ познания. Сегодня метафизика возможна лишь как аналитика конечного человеческого существования во Вселенной. За нашим опытом, разумом, интуицией, эмоциями действительно лежит неведомое, но о нём мы ничего сказать не можем. Познаём мы только то, что реально достигается нашими познавательными способностями. Выскочить из собственного тела, разума и опыта невозможно. В этом смысле метафизика как сверхприродное знание или знание о сверхприродных "сущностях" принципиально невозможна. В любом случае мы получим лишь словесную переформулировку, точнее говоря спекулятивную болтовню с помощью "умных слов".

Хитрецы советуют жуликам: говори долго и непонятно, будут аплодировать. Говорить-то об «Абсолютном Бытии» можно, но сказать нечего, ведь нельзя же говорить с позиции абсолютного субъекта. Говорить об «Абсолютном мировоззрении» есть бесплодное упражнение в языковых играх или желание паразитировать на идеологических и религиозных поветриях. Это есть приём паразитарной лжефилософии. Для мыслящего подобным образом человека опасна самонадеянность, наивно исключающая возможность иного положения дел. Такой разум закрыт для неудобной информации, диалог с инакомыслящим для него подсознательно становится бессмысленным, поскольку человек верит, (или делает вид, что верит) в своё «обладание истиной» как «естиной». Он наивно отождествляет реальность и свои знания о ней. Такого человека можно пожалеть, ибо претензия на обладание абсолютной истиной есть синдром психического заболевания.

Мы не являемся "абсолютным субъектом" для которого открыты все тайны мироздания. Мы лишь биологический вид хомо-сапиенс на маленькой планете, затерянной в необозримом Космосе, а истина – всего лишь нами придуманная гносеологическая категория.

Истины в природе нет, она существует только в форме меняющегося знания, которое мы считаем проверенным и доказанным. Истина не есть субстанция, она не является онтологической или метафизической «сущностью». Человечество вместе со всеми своими знаниями, зданиями, заводами и дорогами, вместе со всей созданной людьми искусственной средой обитания является хоть и "обособившейся", но частью природы. Любые наши суждения, в том числе истинные, и само понятие "истина", существуют в системе наших знаний. Нельзя гипостазировать абстрактные понятия, приписывая им самостоятельное существование. Вера в реальное существование абсолютной истины, основанная на вере в возможность существования метафизики как абсолютной онтологии не состоятельна. За пределами наших знаний всегда остаётся и будет оставаться бесконечное поле неизведанного.