Россия и США: провал «перезагрузки»

Начало этой дипломатической инициативы весьма некстати началось с ошибки в переводе. В своих мемуарах Хиллари Клинтон рассказывает о том, как в марте 2009 года ее российский коллега Сергей Лавров указал ей, что на протянутом ему устройстве с кнопкой было написано «перегрузка», а не «перезагрузка». Предложенная американской администрацией мысль заключалась в том, чтобы отказаться от сведения отношений двух стран к антагонистической игре (при любом действии победа одной стороны неизбежно означает поражение другой) и перейти к сотрудничеству по представляющим интерес для обеих держав вопросам, от нераспространения ядерного оружия до Афганистана. 

Шесть лет спустя российское наступление на Украине вбило последний гвоздь в крышку гроба этой инициативы, что во многом объясняется просчетами американской дипломатии. Эти ошибки подробно расписываются Фионой Хилл (Fiona Hill), экспертом по Европе из Brookings Institution, которая недавно выпустила биографию президента России Владимира Путина. 

Прежде всего, она напоминает, что еще до прихода к власти Обамы президент Буш-младший уже выражал готовность к переосмыслению отношений с Россией. По словам американского лидера, он «посмотрел в глаза» своему российскому коллеге и увидел там «душу». После их первой встречи в Словении в 2001 году он весьма оптимистично отзывался о перспективах партнерства двух стран. И не понял жесткости российской позиции по системе ПРО, которую он намеревался развернуть в Европе для защиты от стран-изгоев, таких как Иран. «Некоторым образом россияне ощутили себя уязвленными постоянными напоминаниями американцев о том, что эта система направлена не против них, — объясняет Фиона Хилл. — Бесконечные повторения о том, что они не были целью, означали, что их не принимали всерьез в отличие от того же Китая, который рассматривался одновременно и как угроза, и как ключевой экономический партнер». 

В тот момент США относились к России так же, как и в годы Бориса Ельцина. «В Вашингтоне постоянно твердили о слабости, — напоминает эксперт. — Американская администрация была зациклена на отсутствии модернизации в экономике и ситуации с демографией и не понимала, что Россия вступила в период процветания под эгидой Путина.

Россиян недооценивали». Далее последовало неправильное восприятие институтов государственной власти при президенте Дмитрии Медведеве (2008-2012): Путина рассматривали как «обычного» премьера, хотя он на самом деле создал новый прецедент в российской истории, как никогда сосредоточив в своих руках политическую, экономическую и военную власть. 

Параллельные вселенные

В своей книге Фиона Филл описывает Путина как лидера, который убежден в стремлении Запада как можно сильнее сократить вес России и ее сферу влияния. Открыто дистанцироваться от него президент начал в 2007 году с напомнившим о временах холодной войны выступлением на конференции по безопасности в Мюнхене. В частности он тогда обрушился с критикой на агрессивное поведение США, НАТО и ОБСЕ. 

Несмотря на такие обличительные заявления, стартовавшая два года спустя политика «перезагрузки» отталкивалась от принципа, что ударивший по двусторонним отношениям в последние месяцы президентства Буша кризис в Грузии был спровоцирован поведением грузинского лидера Михаила Саакашвили. 

По словам Фионы Хилл, Грузия стала предвестницей Украины в том плане, что Россия не может позволить бывшим сателлитам самим выбирать, с кем вступать в альянсы. «На Западе считали, что не имеют права так думать, что так думать нельзя. По сути, мы существовали в параллельных вселенных», — полагает Фиона Хилл. 

Возвращение Владимира Путина к власти в марте 2012 года ознаменовало собой конец «перезагрузки», тем более что у президента США и его российского коллеги не было совершенно ничего общего, о чем свидетельствуют их натянутые улыбки во время первой встречи на саммите «двадцатки» в мексиканском Лос-Кабосе в июне того же года. «Россию при ее нынешней системе интересует лишь защита своих интересов, она не стремится быть партнером, — делает вывод Фиона Хилл. — Это держава статус-кво». 

В интервью The New York Times в августе прошлого года Обама назвал Путина заложником националистической горячки, который зажат в узком кругу советников и может вторгнуться на Украину, чтобы не потерять лицо.

Американский лидер как всегда не горит желанием пускать в ход военные средства и пока что не уступает требованиям республиканцев поставить киевскому режиму оружие. Он воспринимает это лишь как близорукое нагнетание напряженности с учетом военной мощи России, которая находится у самых границ. 

Любимое Обамой сочетание санкций и дипломатии (он считает его более эффективным методом) отражает эту нерешительность США, которые скорбят об утраченном партнерстве с Россией, но воздерживаются от настоящего вмешательства в конфликт. По крайней мере, пока.