Задолго до Перл-Харбора

Думаю, абсолютное большинство людей, интересующихся военной историей, знают о том, что вторая мировая война началась для США налетом японской авианосной ударной группы на главную базу американского Тихоокеанского флота в Перл-Харборе. В результате американский флот понес большой ущерб, как в материальном, так и в моральном плане.

Любители истории знают также, что «репетицией» этого события стала атака английских самолетов, тоже поднявшихся с авианосца, против итальянского флота в базе Таранто. Но вот многие ли знают, что это тоже была не первая атака кораблей в порту, совершенная самолетами морского базирования? А первую такую атаку совершил флот не японский и не английский. Это был русский флот, и произошло это 6 февраля 1916 (!) года.

Для того, чтобы «посмотреть всю панораму», отойдем подальше, к началу первой мировой войны на Черном море.

Боевые действия на Черноморском театре начались набегом турецкого флота на ряд русских портов 29-30 октября (11-12 ноября) 1914 года. Урон был небольшой, но ответить «симметрично и адекватно», конечно было нужно. 4 ноября 1914 года командующий ЧФ адмирал Эбергард вышел в море на «Евстафии». Вместе с ним шли броненосцы «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав», крейсера «Память Меркурия», «Кагул», «Алмаз» и 5 эсминцев. Чуть позднее из Севастополя вышел 1-й дивизион эсминцев, в который входили новейшие корабли типа «Новик»: «Гневный», «Беспокойный», «Пронзительный», «Дерзкий». Каждый из них имел на борту по 60 мин. Планировалось, что эсминцы поставят заграждение на подходах к Босфору.

Днем эсминцы отделились от эскадры и самостоятельно пошли к Босфору. Они не смогли точно определиться, но все-таки в 17.15 начали постановку мин. Во время постановки на кораблях слышали несколько глухих подводных взрывов. Это рвались собственные мины, попав на большую глубину. Однако на эсминцах решили, что отряд попал на крепостное заграждение противника, поэтому эсминцы спешно вывалили остаток мин за борт и быстро ушли. В результате первая минно-заградительная операция была провалена. Это можно объяснить тем, что новейшие эсминцы только что вошли в строй, и их команды просто не успели получить достаточный опыт.

После присоединения эсминцев к эскадре, она направилась к турецкому порту Зонгулдак. Днем 6 ноября броненосец «Ростислав» и крейсер «Кагул» должны были обстрелять этот порт. Операция, как и минная постановка, была скоропалительной и неподготовленной. Штаб флота не имел никаких сведений о Зонгулдаке. Единственным человеком, хоть что-то знавшим об этом порте, оказался лейтенант Туманов с эсминца «Капитан-лейтенант Баранов». До войны он посетил Зонгулдак.

В 7.30 «Ростислав» и «Кагул» отделились и в сопровождении 6 эсминцев 4-го и 5-го дивизионов пошли к Зонгулдаку. В 8.20 броненосец открыл огонь. Из-за дождя видимость была плохой, поэтому стрельба велась наугад, хотя на берегу вспыхнули несколько пожаров. «Кагул» подошел на расстояние 42 кабельтова и в 9.05 тоже открыл огонь. Крейсер сделал 30 залпов. Во время обстрела были замечены 2 турецких парохода. Один был потоплен эсминцами, а второй — «Кагулом».

К 11.00 флот построился в походный ордер и приготовился следовать в Севастополь, когда дозорный крейсер «Память Меркурия» заметил слева силуэты 2 больших пароходов. Вскоре за ними был замечен и третий пароход. Это оказались турецкие военные транспорты «Безми Ален», «Митхад-паша» и «Бахри Ахмед», которые следовали в Трапезунд с грузами для турецкой армии. В частности, на втором находились 100 000 комплектов обмундирования и 4 разобранных самолета. К 11.30 соединенным огнем всех кораблей транспорты были потоплены. Эсминцы подобрали 224 человека.

Выбор порта для обстрела был не случайным. Зонгулдак, вместе с портами Килимли, Козлу и Эрегли, находились на анатолийском побережье Турции. Этот район побережья назывался «Угольным районом». Именно из этого района в Константинополь доставляли уголь. Сам уголь был плохого качества, однако после начала войны Турция уже не могла рассчитывать на поставки кардифа, поэтому приходилось использовать местные ресурсы. Кроме того, эти угольные месторождения находились сравнительно недалеко от столицы.

Зонгулдак на карте Турции

Так как в Анатолии практически не имелось ни железных, ни даже обычных дорог, доставить уголь в Константинополь можно было только морем. Вопросы воздействия на экономику противника русские штабы не рассматривали, поэтому перед войной у Черноморского флота не было никаких планов операций против Угольного района. Однако с началом войны флот в качестве одной из основных задач имел блокаду этого района и прерывание поставок угля. Директива ставки от 1 ноября дала начало целой серии разнообразных операций, продолжавшихся всю войну. Черноморский флот использовал все имеющиеся в его распоряжении средства. Были проведены 5 бомбардировок Угольного района крупными кораблями, более 20 обстрелов эсминцами, 1 попытка закупорить порт брандерами, несколько бомбардировок с воздуха, огромное количество рейдов эсминцев для уничтожения пароходов и парусников, участвующих в перевозках.

Первый обстрел Зонгулдака, упомянутый выше, стал и первой боевой с операцией Черноморского флота в этой войне.

Достаточно быстро выяснилось, что все обстрелы Зонгулдака дают мало пользы, так как турецкие суда укрываются за высоким молом, который полностью прикрывает их от огня с моря. Тогда было решено закупорить гавань Зонгулдака. Для этой цели были отобраны 4 наиболее изношенных парохода, имевшихся в распоряжении командования флота — «Олег», «Исток», «Атос» и «Эрна». Казалось бы, в век мощной артиллерии странно говорить о практически забытом способе войны. Термин «брандер» несет в себе «романтику пиратских времен». Но ничего лучше, очевидно не придумали. Правда, они были не единственными «оригиналами» в этой области. При атаке Зебрюгге в 1918 году англичане также использовали брандеры. Сюда, в общем-то, можно добавить и атаку дока в Сент-Назере во время второй (!) мировой войны. Но вернемся на Черное море, в год 1914…

20 декабря из Севастополя вышли броненосцы «Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя», «Ростислав», крейсера «Кагул», «Память Меркурия», «Алмаз», 14 эсминцев и минные заградители «Ксения», «Константин», «Алексей» и «Георгий», на которых находилось 680 мин. Одновременно с закупоркой Зонгулдака предполагалось поставить минное заграждение на подходах к Босфору.

21 декабря около 16.00 примерно в 70 милях от входа в Босфор заградители отделились и в сопровождении 3-го дивизиона эсминцев приступили к выполнению задачи. Уроки первой постановки были учтены, и заградители тщательно промеряли глубины. Постановка началась в 21.40 и завершилась в 23.16. За это время заградители поставили около 585 мин. Потерь не удалось избежать и на этот раз: часть мин разорвалась при постановке. На следующий день в 8.00 заградители соединились со своими броненосцами, впрочем, ненадолго. В 16.00 в тот же день 22 декабря они вместе опять отделились и самостоятельно проследовали в Севастополь.

Брандеры вышли из Севастополя отдельно от главных сил флота под прикрытием только крейсера «Алмаз» и миноносцев 6-го дивизиона «Стремительный», «Строгий», «Свирепый» и «Сметливый». 23 декабря около 9.00 они соединились с главными силами флота. В 14.30 по сигналу Эбергарда «следовать по назначению» отряд отделился и взял курс на Зонгулдак. Теперь его возглавлял броненосец «Ростислав». К отряду были добавлены корабли 4-го и 5-го дивизионов эсминцев.

План операции был разработан командиром крейсера «Алмаз» и утвержден начальником отряда, то есть командиром «Ростислава». Он пишет:

«Ввиду неимения времени до ухода из Севастополя собрать всех начальников, участвующих в операции, этот план в общих и главных чертах был выработан мною с командиром крейсера «Алмаз», начальником отряда пароходов и флаг-офицером оперативной части штаба Тумановым, который должен был идти на 6-м дивизионе миноносцев, как хорошо знающий Зонгулдак».

Броненосец «Ростислав»

Сам план в законченном виде был передан на «Ростислав» 23 декабря уже в море. В общих чертах он выглядел так. При подходе к турецкому берегу 6-й дивизион отделяется и идет вперед. С рассветом миноносцы обследуют район Зонгулдака, обращая особое внимание на вражеские корабли, которые могут помешать закупорке. Миноносцы должны были постараться их уничтожить, вернуться к отряду и доложить обстановку. На рассвете «Ростислав» и «Алмаз» должны подавить береговые батареи и очистить порт от турецких войск. Они должны двигаться за миноносцами, которые поставят тралы. После этого по сигналу с «Ростислава» пароходы идут в гавань и затапливаются. Миноносцы снимают с них команду, и весь отряд возвращается на соединение с флотом.

Но план начал рушиться еще в море. На пароходе «Эрна» произошла авария в машине, и «Ростиславу» пришлось брать его на буксир. Скорость отряда снизилась до 5,5 узла. С наступлением темноты «Ростислав» потерял связь с отрядом. Считая, что пароходы отстали, 24 декабря в 3.00 командир броненосца временно повернул на запад, намереваясь через полчаса повернуть обратно на восток, чтобы встретиться с отставшими кораблями.

В это время волнение усилилось, и на «Эрне» вырвало буксирные кнехты. К счастью, поломка машины была исправлена, и пароход мог двигаться самостоятельно. В 3.30 «Ростислав» повернул на восток. Около 3.50 неожиданно на «Ростиславе» увидели справа по борту луч прожектора. В этом луче показались силуэты «Олега» и следовавших за ним миноносцев. Одновременно послышалась артиллерийская стрельба. Ничего не понимая, начальник отряда запросил по радио «Алмаз», не крейсер ли ведет огонь. «Алмаз» должен был следовать за пароходами, но в темноте оторвался и шел далеко в стороне. В свою очередь крейсер запросил броненосец, не его ли стрельбу слышат на «Алмазе». Одновременно была перехвачена вражеская радиопередача, причем радисты сразу четко определили, что это работает «Бреслау».

Все попытки собрать отряд вместе окончились провалом. Лишь на рассвете был встречен «Олег», а потом «Исток» и «Эрна». «Атос» вообще пропал. Позднее выяснилось, что на рассвете он налетел на «Бреслау», который немедленно обстрелял пароход. Командир «Атоса» лейтенант Четверухин подорвал судно, но вся команда — 2 офицера и 31 матрос — попала в плен.

Лишь к 9.00 удалось собрать все корабли. В это время прибыл 6-й дивизион, и его командир «порадовал» сообщением, что из-за плохой видимости он вообще не нашел Зонгулдака. Несмотря на значительную потерю времени, начальник отряда все-таки решил продолжать операцию. В 9.30 он приказал миноносцам 4-го и 5-го дивизионов поставить тралы, после чего «Ростислав» и «Алмаз» направились к берегу.

6-й дивизион снова выдвинулся вперед и подошел на расстояние всего 2 мили к Зонгулдаку. Но тут миноносцы были обстреляны 4 батареями, о существовании которых русские ранее не подозревали. Миноносцы практически сразу отошли. Начальник отряда направил на помощь миноносцам «Алмаз», но тот вернулся назад, сообщив по радио на «Ростислав» о наличии 4 турецких батарей.

Начальник отряда с «Ростиславом» и «Алмазом» решил подавить батареи и приказал брандерам приготовиться к прорыву. В 10.40 броненосец взял курс на Зонгулдак. В это время на горизонте появились корабли ничего не подозревающего Эбергарда. Только сейчас он узнал, что операция еще не выполнена, зато пропал один из брандеров. Адмирал отправил на поиски «Атоса» один из миноносцев. Этот корабль сразу увидел на севере большой дым и опознал «Бреслау». Но на броненосцах эскадры этот же дым приписали «Гебену», который также находился в море.

В 11.00 Эбергард по радио приказал «Ростиславу» и «Алмазу» присоединиться к главным силам, а пароходам — идти по назначению. После того, как «Ростислав» сообщил о новых батареях, операцию отменили. Так как, «Олег» уже был не в состоянии вернуться в Севастополь, да и вообще брандеры стали обузой для флота, Эбергард приказал их затопить, что и было исполнено в 13.00. Флот взял курс на Севастополь, а «Бреслау» издали следил за ним. Операция по закупорке Зонгулдака с треском провалилась.

Зато немедленно принесла свои плоды постановка мин. Возвращающийся «Гебен» 26 декабря попал на новое минное заграждение и буквально в 1 миле от входного» буя подорвался на 2 минах. Линейный крейсер принял около 600 тонн воды, но угрозы гибели корабля не возникло. Зато ремонт «Гебена» в Константинополе, где не было крупного дока, превратился в серьезную проблему, Немцам пришлось сооружать кессон, чтобы заделать пробоины. Ремонт затянулся до 1 мая. При этом в начале апреля Сушону пришлось пойти на серьезный риск и вывести в море линейный крейсер с не до конца заделанной пробоиной. Вдобавок на том же заграждении 2 января подорвался турецкий минный крейсер «Берк», который вышел из строя до конца войны.

Когда русское командование убедилось, что обстрелы с моря никак не могут прекратить вывоз угля из Зонгулдака, оно решило провести воздушный налет на этот порт. Т.к. турецкое побережье находилось за пределами радиуса действия авиации наземного базирования, планировалось использовать авиатранспорты «Александр I» и «Николай I», с гидросамолетами на борту. Именно самолеты должны были нанести удар по шахтам, которые были укрыты складками местности от огня корабельных орудий.

1 февраля 1916 года группа эсминцев, блокирующая Зонгулдак, сообщила, что видит в порту большой пароход. Командир дивизиона запросил разрешение проникнуть в порт и уничтожить его, но начальник 2-й маневренной группы отказал ему, не желая подвергать корабли чрезмерному риску.

Так как транспорт «Ирмингард» уже не раз ускользал от русских кораблей, командование решило провести задуманный ранее воздушный налет на порт. Очередной начальник 1-й маневренной группы получил приказ разработать план операции. В предписании командующего флотом начальнику линейной дивизии было сказано: «по особому приказанию выйти с 1-й маневренной группой для блокады угольного района: поход рассчитать на 5 суток, миноносцы — в две смены...» План действий маневренной группы был составлен в соответствии с уже известными указаниями штаба флота. Расстояние от берега для блокирующих миноносцев устанавливалось в 3-5 миль; для отряда прикрытия – 40–45 миль (при хорошей видимости до 60 миль, в свежую погоду – 20 миль от миноносцев).

Для исключения внезапной встречи с противником, блокирующие миноносцы должны были находиться восточнее линии о. Кефкен – м. Сарыч и южнее 42 град., а линейный корабль располагаться к западу от этой линии и севернее нее. 

Штаб флота особое внимание командиров кораблей обратил на сокращение количества передаваемых радиограмм. При дальнейшей доработке плана в него были внесены задачи, возлагаемые на авианесущие корабли и морскую авиацию. Главным объектом атаки гидросамолетов был выбран пароход, а запасными целями назначены подводные лодки противника, гавань и угольные сооружения. Авианесущим кораблям (АВК) предписывалось совершить переход самостоятельно, но под прикрытием маневренной группы. Во время спуска и подъема самолетов АВК должны были охраняться блокирующими миноносцами и прикрываться всей группой. Спуск самолетов намечалось произвести на расстоянии в 20 миль от Зонгулдака. 

Рано утром (около 6 часов) 5 февраля 1916 г. из Севастополя вышли миноносцы «Поспешный» (командир корабля капитан 2 ранга Б. Б. Жерве) и «Громкий» (командир капитан 2 ранга Ф. О. Старк), перед которыми стояла задача разведки погоды в районе Зонгулдака с последующим сообщением данных в адрес штаба флота Черного моря. В 13 часов того же дня в Севастополе получили радиотелеграмму с «Поспешного» о состоянии погоды в заданном районе. Командир «Поспешного» сообщил, что у Зонгулдака «ветер зюйд-ост 1 балл, легкая зыбь, стихает». Погода у Зонгулдака благоприятствовала действиям черноморской морской авиации, и было принято положительное решение на выход авианесущих кораблей в море. 

Эсминец «Поспешный»

Находившаяся до этого в море вторая маневренная группа в составе линейного корабля «Императрица Екатерина», крейсера «Память Меркурия» и миноносцев в полдень (в 11.40) этого же дня возвратилась в Севастополь. 

В 14 часов 5 февраля 1916 г. первая маневренная группа в составе шести судов – линейного корабля «Императрица Мария» (командир корабля капитан 1 ранга К. А. Порембский), крейсера «Кагул» (командир флигель-адъютант капитан 1 ранга С. С. Погуляев), эскадренных миноносцев «Заветный» (капитан 2 ранга В. В. Бубнов) и «Завидный» (старший лейтенант П. Г. Штильберг), авианесущих кораблей «Император Александр I» (капитан 1 ранга П. А. Геринг) и «Император Николай I» (капитан 2 ранга А. В. Кованько) — вышла из базы флота в море. Возглавлял первую маневренную группу кораблей начальник линейной дивизии вице-адмирал Павел Иванович Новицкий (держал флаг на «Императрице Марии»). 

На АВК разместили 14 гидросамолетов отечественного производства конструкции Д. П. Григоровича М-5. Исходя из того, что в соответствии со своими тактико-техническими характеристиками на палубе АВК «Императора Александра I» могли размещаться 8 гидросамолетов типа М-5, а на палубе АВК «Императора Николая I» – 7 аналогичных летательных аппаратов, то следует признать, что возможности авианесущих кораблей в плане размещения и транспортировки гидроаэропланов были использованы почти полностью. 

На «Императоре Александре I» базировался первый корабельный отряд авиации Черноморского флота в составе 7 гидросамолетов М-5 и 14 авиаторов: 7 летчиков и 7 наблюдателей. Руководил первым корабельным отрядом морской летчик лейтенант Раймонд Федорович фон Эссен. На корабле были размещены самолеты М-5 с бортовыми №№ 35, 37, 39, 43, 49, 50 и 51. Второй корабельный отряд черноморской авиации в аналогичном первому корабельному отряду качественном и количественном составе, как авиационной техники, так и личного состава базировался на «Императоре Николае I». Командовал вторым корабельным отрядом морской летчик лейтенант Александр Константинович Юнкер. На «Николае» находились гидроаэропланы с бортовыми №№ 32, 34, 38, 40, 44, 46 и 47. 

Вскоре после выхода из базы авианесущие корабли отделились от отряда боевых кораблей (первой маневренной группы) и продолжили переход к месту выполнения боевой задачи самостоятельно. 

В 17 часов того же 5 февраля «блокирующие» миноносцы «Поспешный» и «Громкий» подошли к Зонгулдаку, обнаружили стоящий за молом пароход, выпустили по нему 9 артиллерийских снарядов, а затем передали информацию с помощью радиотелеграфа в адрес начальника первой маневренной группы. 

Утром 6 февраля 1916 г. миноносцы «Поспешный» и «Громкий» подошли к авианесущим кораблям и далее, вновь образованный отряд боевых кораблей, проследовал в предполагаемую точку тактического развертывания. Подойдя на расстояние 20 миль севернее Зонгулдака АВК начали спуск гидросамолетов на воду. 
После спуска на воду всех 14 гидросамолетов авианесущие корабли отошли несколько севернее места взлета летательных аппаратов, а миноносцы «Поспешный» и «Громкий» остались, для оказания помощи не сумевшим уйти на выполнение боевого задания самолетам. 

Эсминец «Громкий»

Бомбовая нагрузка гидросамолетов первого корабельного отряда составляла по 2 пудовые и 2–4 десятифунтовые авиационные бомбы (АБ). На гидроаэропланы второго корабельного отряда черноморской авиации было загружено по 2 пятидесятифунтовые и 2 десятифунтовые авиабомбы. Также в варианте загрузки всех гидросамолетов было предусмотрено наличие специальных сигнальных дымков, для обеспечения связи с кораблями и осуществления с ними взаимодействия. 

Между тем погода в районе по сравнению с предыдущими сутками ухудшилась, почти весь порт был закрыт густыми низкими облаками. Капризы погоды значительно усложнили применение авиационной техники, но отступать было поздно. И уже в 10 час 27 минут морской летчик лейтенант Эссен с наблюдателем мотористом I статьи Олейниковым на гидросамолете с бортовым № 37 взлетел и полетел на Зонгулдак. Вот как описывал свои действия в последующем в донесении начальнику авиации Черноморского флота начальник первого корабельного отряда фон Эссен: «Доношу Вашему Высокоблагородию, что сего 24-го января получив Ваше приказание бомбардировать Зонгулдак, и если есть там за молом стоящий большой пароход, то и его. В 10 часов 27 минут я первым полетел на аппарате № 37 на Зонгулдак, имея наблюдателя моториста I статьи Олейникова, взяв с собой на аппарат две пудовые и две десятифунтовые бомбы. Подлетая к Зонгулдаку, я увидел в гавани за молом, стоящий носом к выходу, большой однотрубный двухмачтовый пароход, который сильно дымил. Сделав над городом и гаванью на высоте 900–1100 метров три круга, мой наблюдатель сбросил все четыре бомбы. Первая пудовая сброшенная по пароходу разорвалась на молу впереди носа. Вторая десятифунтовая упала за кормой парохода среди стоявших лайб и произведя на одной из них пожар. Третья пудовая сброшена по железнодорожному узлу, попав в большое белое здание. Четвертая упала на берег за кормой парохода. На горке около Килимли мною были замечены ряд белых дымков, по-видимому, стреляющей батареи. Выполнив задачу, я через 50 минут возвратился к «Императору Александру I» и подошел к борту для подъема. Мне были брошены концы и стали подтягивать к борту. В это время машинам был дан полный ход вперед, и мой аппарат стало сносить под корму на винты. Вслед за этим на корабле раздался первый выстрел, концы были брошены на аппарат и запутались на моторе, поломав мне выпускной клапан. Находясь в двух саженях за кормой корабля, вдруг я, и мой наблюдатель заметили подводную мину, идущую на наш аппарат. Мина шла довольно медленно, коснулась лодки (аппарата М-5), остановилась, затем ее течением от винтов отнесло в сторону и она, через несколько минут затонула (Теперь известно, что попытку атаки авиатранспорта предприняла подлодка UB-7). Выловить ее я не имел возможности из-за порчи мотора. Распутав намотавшийся на мотор конец и выбросив поломанный клапан механик мой запустил мотор, и я на 8 цилиндрах оторвался от воды и стал искать подводную лодку и охранять наши корабли. В 12 часов 2 минуты я сел и был поднят на корабль». 

Взлет летающей лодки М-5

Применение самолетов с авиатранспортов началась практически одновременно. Если время взлета с водной поверхности летательных аппаратов первого корабельного отряда происходило с 10.27 до 10.58 и составило 31 минуту, то второй корабельный отряд взлетал с 10.22 до 10.55 и затратил на это 33 минуты. Всего на взлет корабельной авиации Черноморского флота потребовалось в общей сложности 36 минут. При этом из 14 самолетов взлетели 12. Два гидросамолета М-5 второго корабельного отряда с бортовыми №№ 38 (летчик охотник Успенский и наблюдатель прапорщик Бринк) и 44 (летчик охотник Закаржевский с наблюдателем авиационным унтер-офицер Осколковым) вследствие неисправности моторов не смогли взлететь и участвовать в выполнении боевой задачи. Самолет первого отряда, где командиром экипажа был лейтенант Ламанов, а наблюдателем прапорщик Викторов (бортовой № 39), через десять минут после взлета (в 10.56) на высоте в 100 метров произвел непроизвольный сброс авиационной бомбы, которая взорвалась при соприкосновении с водой. Морской летчик Ламанов вынужден был произвести посадку и осмотреть свой летательный аппарат. После осмотра офицер вновь решил взлетать, но при разбеге на гидросамолете вышел из строя выпускной клапан, мотор не запустился, и осуществить второй взлет экипажу не удалось. Миноносец «Поспешный» взял гидросамолет Ламанова на буксир, но во время принятия сигнала о наличии подводной лодки в районе, бросил его. Спустя некоторое время самолет был вторично взят на буксир теперь уже миноносцем «Громкий», прибуксирован к «Императору Александру I» и поднят на борт лишь в 13 час. 00 мин. 

Из 11 гидросамолетов побывавших в тот день над Зонгулдаком боевую задачу, атаковать пароход и запасные цели — подводные лодки противника, саму гавань и портовые сооружения, выполнили 9 гидроаэропланов. При этом подводные лодки атаке не подвергались по причине отсутствия их в это время в базе. 

Гидросамолеты М-5 появлялись над Зонгулдаком последовательно и, как правило, все они встречались сильным артиллерийским и ружейным огнем со стороны берега. Судя по донесениям летных экипажей, обстрелу береговых батарей подверглись самолеты №№ 35, 43 и 50 первого отряда и аппараты №№ 34, 40 и 47 из второго корабельного отряда. 

Из 9 гидросамолетов морской авиации флота Черного моря главную цель – пароход – бомбили 4 летательных аппаратов: № 37 и№ 50 первого отряда; бортовые №№ 32, 47 из второго корабельного отряда. Всего по турецкому судну было сброшено 10 авиабомб: 3 пудовые, 4 пятидесятифунтовые и 3 десятифунтовые. В цель попала только одна пятидесятифунтовая бомба, сброшенная с гидросамолета лейтенанта Марченко (№ 32) (см. таблицу 2 в исходном документе по ссылке). 

Но этого одного попадания оказалось достаточным, чтобы пароход затонул. Морской летчик Всеволод Михайлович Марченко рапортовал: «Доношу Вашему Высокоблагородию, что согласно приказания Вашего Высокоблагородия я вылетел на аппарате № 32 24-го января с.г. в 10 часов 22 минуты имея наблюдателем прапорщика князя Лобанова-Ростовского с целью повредить суда стоящие за молом гавани Зонгулдак. Забирая высоту я подошел к Зонгулдаку со стороны Килимли имея высоту 1500 метров. При моем превышении из-за облаков я заметил разрывы шрапнелей метров на 300 ниже меня, причем одновременно видел до 3-х разрывов, что дает основание предполагать присутствие зенитных орудий. Проходя над молом, за которым стояло два парохода: один около 1200 тонн и второй около 2000 тонн, наблюдатель князь Лобанов-Ростовский сбросил одну бомбу 50-тифунтовую в большой пароход. Бомба попала в него около трубы, и пароход заволокло облаком дыма и угольной пыли. Развернувшись, я прошел вторично над пароходом, причем была сброшена вторая бомба, упавшая около парохода в воду. Попутно делались снимки фотографическим аппаратом, при проявлении неудавшиеся. Считаю долгом донести, что поведение прапорщика князя Лобанова-Ростовского при очень сильном обстреле было безукоризненным, чему и надо приписать удачное попадание первой бомбы. 

В 11 часов 9 минут я вернулся к кораблю и сейчас же был поднят на него. Полет происходил при слабом ветре (около 6 метров), низких облаках и продолжался 47 минут». 

Своего командира дополнил летчик-наблюдатель прапорщик князь Лобанов-Ростовский: «Доношу Вашему Высокоблагородию, что 24-го сего января в 10 часов 22 минуты утра я вылетел на аппарате № 32 с морским летчиком лейтенантом Марченко с целью уничтожения пароходов, стоящих за молом в гавани Зонгулдак. Подходя к Зонгулдаку я видел отшвартованные к молу два парохода,один большого размера, а другой малого; посреди же гавани стояло, по-видимому, парусное судно. При подходе к Зонгулдаку стали замечаться взрывы шрапнели, сопровождавшие аппарат все время до конца бомбометания.

Проходя над большим пароходом, я сбросил 50-тифунтовую бомбу, попавшую в пароход около трубы. После виража, при вторичном проходе над пароходом, была сброшена вторая бомба, упавшая возле него в воду. Сбросив обе бомбы, легли на NW и вернулись к посыльному судну «Император Николай I». 

В итоге судно «Ирмингард» водоизмещением 4211 брутто-тонн село на грунт в гавани. Впоследствии оно было поднято и вновь вошло в состав турецкого транспортного флота, но это не в коей мере не умаляет той исторической победы экипажа лейтенанта Марченко, которая имела место вначале кампании 1916 года. 

Четыре гидросамолета №№ 35, 37 и 50 первого корабельного отряда и гидроаэроплан бортовой № 34 из второго корабельного отряда сбросили по самому порту и портовым сооружениям 16 авиабомб: 3 пудовые, 2 пятидесятифунтовые и 11 десятифунтовых. Самолет № 34 отбомбился еще 2 десятифунтовыми бомбами и по железнодорожному узлу. Кроме него узел железных дорог бомбили и гидросамолеты №№ 43 и 51 первого отряда и № 46 второго корабельного (всего 9 АБ).По вражеской батареи целенаправленно отбомбился гидроаэроплан первого корабельного отряда № 43 с экипажем в составе лейтенанта Бориса Ниловича Лучанинова и наблюдателя прапорщика Василия Семеновича Ткача. В донесениях командира экипажа этот боевой эпизод отражен так: «Получив приказание сбросить бомбы над пароходом, портовыми или другими имеющими военное значение сооружениями, взяв две пудовые бомбы на аппарате № 43 с наблюдателем прапорщиком флота Ткачом в 10 часов 57 минут подошел к Зонгулдаку. Подойдя к береговой черте выше облаков почти всюду закрывающей ее, некоторое время я не мог найти Зонгулдак, пока случайно через окно в облаках наблюдатель не увидел речку – ориентировавшись по которой мы пошли к железнодорожному узлу и сооружениям… Были сброшены всего две пудовые бомбы. Закрытие этого места облаками не дало возможности увидеть результаты падения бомб – взрывы же их были слышны. Три десятифунтовые бомбы были брошены наблюдателем в батарею, огни выстрелов которой были видны сквозь местами редкие облака. Исполнив поручение, в 12 часов 5 минут вернулся на базу, пробыв всего в воздухе 1 час 8 минут. Максимальная высота полета над Зонгулдаком 1400 метров. Лейтенант Лучанинов». 

Наблюдатель В. С. Ткач докладывал следующее: «…Указав направление согласно плану железнодорожного узла, и пройдя некоторое расстояние, я увидел много построек, куда и сбросил с 1300 метров высоты по прицелу первую пудовую бомбу, вслед за которой Вами тотчас была сброшена вторая пудовая бомба, каковые попали в район согласно прилагаемому чертежу. <…>. После того, как аппарат описал согласно моему указанию кривую, мною были замечены огоньки выстрелов, куда аппарат и был направлен. Очутившись над вышеупомянутом местом я быстро сбросил одну за другой десятифунтовые бомбы. По окончании задачи взяли направление к базе. Порт был занесен облаками. Прапорщик Ткач». 

В ходе выполнения боевой задачи черноморскими летчиками экипажем гидросамолета М-5 (бортовой № 35) в составе лейтенанта Г. В. Корниловича и заурядпрапорщика В. Л. Бушмарина впервые в истории Черноморского флота была обнаружена подводная лодка противника. Вот как о факте обнаружения субмарины докладывал начальнику первого корабельного отряда авиации Черного моря лейтенанту Р. Ф. Эссену морской летчик лейтенант Георгий Валерьянович Корнилович: «Доношу Вашему Высокоблагородию, что <…> получив Ваше приказание бомбардировать Зонгулдак, принял на аппарат № 35 две пудовые бомбы, четыре десятифунтовых, комплект дымовых сигналов на случай обнаружения неприятельской подводной лодки и имея на аппарате зауряд-прапорщика Бушмарина, в 10 часов 28 минут утра поднялся и взял направление на Зонгулдак. Подойдя к Зонгулдаку на высоте 900 метров, был встречен огнем береговой батареи; считая свою высоту недостаточной, описав в море большой круг, и вновь подошел к Зонгулдаку на высоте 1200 метров. С этой высоты были сброшены одновременно обе пудовые бомбы. <…>. По словам наблюдателя одна бомба разорвалась в воде около мола, а другая между молом и пароходом. Проходя далее над угольным городком, были последовательно сброшены четыре десятифунтовые бомбы, из которых две повредили здание. Во время бомбометания аппарат находился в сфере орудийного обстрела и в момент сбрасывания последней бомбы я видел разрыв шрапнели слева под аппаратом. Считая свою задачу выполненной, повернул в море и пошел к базе. <...>. Проходя на высоте 200 метров в расстоянии 4-х кабельтовых от «Александра» и миноносца буксирующего гидроаэроплан обнаружил перископ подводной лодки идущей на сближение с миноносцем. Тотчас были сброшены предупредительные дымовые сигналы, и я начал описывать круг над местом нахождения подводной лодки. Тотчас же с вспомогательного судна «Император Александр I» был открыт огонь по указанному месту и я видел, как один снаряд близко разорвался от подводной лодки. Миноносец же буксировавший аппарат отдал буксир и на полном ходу начал описывать циркуляцию. Обследовав несколько раз место обнаружения мною подводной лодки и не найдя ее спланировал в 12 часов и был поднят на корабль. Представляю при сем донесение зауряд-прапорщика Бушмарина считаю долгом отметить, что, проявленные им хладнокровие и мужество, и то обстоятельство, что подводная лодка впервые обнаружена им». 

В свою очередь доклад наблюдателя на имя командира экипажа гласил следующее: «Доношу Вашему Высокоблагородию, что с момента взлета мною было начато наблюдение за поверхностью моря и ничего не было замечено. Приблизившись с правой стороны к Зонгулдаку, имея 900 метров высоты, заметил, что под нами рвется шрапнель с батареи расположенной с правой стороны порта на мыске. Описав дугу в сторону моря и поднявшись на 1200 метров, вернулся в город. Пролетая над портом, в котором стояли суда в нижеследующем порядке: в голове мола стоял большой буксирный пароход, за ним грузовой в 4000–5000 тонн водоизмещения и на половину груженный, у угольной пристани стояли баржи в 2–3 ряда, а за ними парусники; мною были сброшены две пудовые бомбы, из которых одна упала в воду впереди мола и парохода, вторая между пароходом и молом. Затем аппарат прошел над угольным складом и городом, куда и были сброшены четыре десятифунтовые бомбы, из которых две попали в здания. С момента полета над Зонгулдаком аппарат находился в сфере обстрела батарей, снаряды которых рвались вокруг аппарата, что и заставило уйти из Зонгулдака. Пролетая над портом, было мною замечено большое оживление на молу около парохода находящегося в дыму, а также развозка парусников по всему порту. Приблизившись к базе сели на воду. В этот момент раздался выстрел с «Императора Александра III». Поднявшись, отправились в поиски подводной лодки, которую нашли в погруженном состоянии с перископом на поверхности приблизительно в пяти кабельтовых от миноносца буксировавшего аппарат и в четырех кабельтовых от «Александра III»15. Бросили сигнальные дымки и начали кружить над нею. После обстрела перископ скрылся и я потерял подлодку из виду. Полетав некоторое время безрезультатно, вернулся к своей базе». 

Несмотря на то, что все 11 летных экипажей побывавших в тот далекий январский день 1916 г. над Зонгулдаком находились в равных условиях, 9 из них смогли выполнить боевую задачу при не очень благоприятной погоде для использования авиации, а 2 – нет (см. таблицы 3 и 4). Экипажи лейтенанта Юнкера и прапорщика Негеревича задачу бомбардировки парохода и портовых сооружений не выполнили. При этом лейтенант А. К. Юнкер, возглавлявший в том знаменательном для черноморской авиации походе второй корабельный отряд, в итоговом отчете о боевых действиях отряда очень кратко доложил о своем не удачном вылете: «В 10 часов 55 минут на аппарате № 40 пошел лейтенант Юнкер с наблюдателем поручиком Андржиевским, но вследствие того, что в это время уже весь Зонгулдак был покрыт густыми слоями облаков, бомб сбросить не смогли. При возвращении увидев сигнал «Подлодка» сделали несколько кругов, но подлодки не обнаружили». 

В общей сложности воздушный налет продолжался чуть более часа. В среднем каждый черноморский летательный аппарат провел непосредственно над районом боевого применения – Зонгулдаком – от 5 до 18 минут. Авианесущие корабли «Император Александр I» и «Император Николай I», заметив возвращение первых гидросамолетов, вернулись на прежнее место и между 12.00 и 13.20 подняли все гидросамолеты на борт. При этом сам подъем самолетов на суда был гораздо меньше вышеуказанного временного интервала. Так, например, шесть самолетов первого корабельного отряда были подняты на «Император Александр I» всего лишь за 18 минут (с 12.00 до 12.18), а седьмой - лейтенанта Ламанова, не участвующий в бомбардировке Зунгулдака, на борт АВК был принят в 13 часов 00 минут.

«В 11.16, во время подъема первого самолета, «Александр I» был атакован германской подводной лодкой «UB-7». Лодка находилась на позиции у Зонгулдака специально для борьбы с русскими кораблями, блокирующими угольный район. <…>. На корабле своевременно заметили опасность, дали ход и успели отвернуть влево, уклонившись от торпеды. Одновременно был открыт огонь из орудий левого борта ныряющими снарядами». Тем не менее, лодка сумела произвести атаку, но благодаря грамотным действиям командира АВК капитана 1 ранга Петра Алексеевича Геринга торпеда корабль не поразила. По-видимому, отработав свой ход, она ударилась о самолет № 37, находящийся в тот момент за кормой «Императора Александра I» и вскоре затонула. 

Тот самый М-5, номер 37. Фото 1916 года.

Тот исторический налет отечественной морской авиации на порт противоборствующей стороны характеризовался и большим количеством авиационных бомб, которые были сброшены по назначенным целям. Всего черноморская авиация применила 38 авиабомб: 9 – пудовых, 8 – пятидесятифунтовых и 21 – десятифунтовую.
После того, как германская подводная лодка «UB-7» атаковала «Император Александр I», авианесущие корабли отошли на север, оставив не поднятыми два самолета. В это же время миноносцы продолжали вести поиск подводного противника, который в итоге оказался безрезультатным. Когда угроза новой атаки со стороны субмарины миновала, АВК «Император Николай I» и «Император Александр I» вновь вернулись на прежнее место и в 13.20 под прикрытием маневренной группы направились в Севастополь. В главную базу флота АВК прибыли в 13 часов 7 февраля 1916 г. 

«В соответствии с планом, проводив авиатранспорты до границы опасной зоны, миноносцы вернулись для продолжения блокады, но вскоре направились в Севастополь, так как топливо было на исходе. В 14.30 для установления результатов налета авиации начальник маневренной группы направил миноносцы охранения, которым ставилась задача уничтожить транспорт, если его не потопила авиация. Однако вскоре миноносцы были отозваны и вечером направлены в Севастополь». 

К положительным сторонам боевой деятельности черноморской авиации при осуществлении воздушной бомбардировки Зонгулдака 6 февраля 1916 г. необходимо отнести следующее: 

– впервые в истории отечественного военного флота корабельная авиация Черноморского флота нанесла самостоятельный удар по порту противника; 
– поставленную боевую задачу черноморские летчики выполнили – был затоплен вражеский пароход; 
– авиаторы Черноморского флота успешно действовали в сложной метеорологической обстановке; 
– гидросамолеты корабельных отрядов морской авиации осуществляли успешно с воздуха противолодочную оборону боевых кораблей (в данном случае эсминцев) в районе боевого предназначения; 
– впервые при противолодочной обороне надводных кораблей авианесущим кораблем «Император Александр I» с помощью внешнего источника целеуказания (гидроаэроплана М-5 лейтенанта Г.В. Корниловича) были применены ныряющие снаряды по подводному противнику (немецкой подводной лодке «UB-7»); 
– корабельная авиация в ходе отражения атаки неприятельской подводной лодки взаимодействовала с эсминцами; 
– потерь личного состава и материальной части в результате налета на Зонгулдак, авиация флота Черного моря не имела. Особого внимания заслуживает эпизод применения авианесущим кораблем «Императором Александром I» оружия по подводному противнику. 

Если один из первых случаев применения противолодочного оружия в отечественном флоте имел место в конце октября 1915 г., когда «Пантелеймон», открыв огонь ныряющими снарядами, выкатился из строя вправо и избежал попадания, то в январе 1916 г. у Зонгулдака авианесущий корабль русского флота «Император Александр I» впервые применил противолодочные средства поражения по вражеской подводной лодке с использованием информации от внешнего источника (гидросамолета). 

Россия была родиной стратегической авиации. Кто не знает знаменитый четырёхмоторный бомбардировщик «Илья Муромец»? Однако осуществить первую бомбардировку стратегического назначения выпало не ему, а гидросамолётам М-5. И состоялась эта бомбардировка в день рождения создателя этого замечательного самолёта - Дмитрия Павловича Григоровича.

Незадолго до начала первой мировой войны, в 1912 году талантливый русский конструктор самолетов Дмитрий Павлович Григорович приступил к проектированию и строительству первых гидросамолетов. Им была спроектирована, построена в успешно испытана в полете серия летающих лодок — M-1, M-2, М-3 и М-4.

С самого начала 1915 г. Григорович приступил к созданию новой летающей лодки, позже получившей обозначение М-5. При ее проектировании учитывался опыт постройки предыдущих конструкций, а также детальное знакомство с летающей лодкой ФБА. 30 таких лодок закупили во Франции, еще 34 были построены по лицензии. Для совершенствования аэродинамических характеристик использовались результаты продувок модели, произведенные в аэродинамической трубе Петроградского политехнического института (по тем временам одной из лучших в Европе) под руководством В.А. Слесарева. вопросах гидродинамики и конструкции лодочного фюзеляжа нелишними оказались консультации у профессоров Кораблестроительного отделения вуза.

Благодаря проведенным исследованиям, конструктор максимально оптимизировал обводы лодки, удлинил и слегка изогнул ее хвостовую часть кверху для более эффективного размещения хвостового оперения. В отличие от первых образцов, в которых нижнее крыло было приподнято над фюзеляжем на коротких 150 мм стойках, в М-5 это крыло соединялось непосредственно с увеличенными по высоте бортами лодки. Размах и площадь нижнего крыла увеличились, и это обстоятельство заметно улучшило взлетные и посадочные свойства самолета.

Гидросамолет М-5

Особое внимание при постройке М-5 было уделено повышению прочности корпуса лодки в части, соприкасающейся с водой. Конструкция могла уже называться типовой, она состояла из ясеневого каркаса с 3 мм фанерной обшивкой на бортах и 5-6 мм обшивкой на днище. Редан накладной из 10 мм фанеры. Сборка фюзеляжа велась на латунных шурупах с использованием свинцовых или цинковых белил. Соединения обшивки усиливались фанерными накладками, проклепанными медными заклепками.

Нижние швы укреплялись медной фольгой толщиной 0,3 мм, края ее загибались под обшивку, а стыки паялись оловом. Снаружи деревянный корпус покрывался бесцветным масляным лаком, а его внутренние поверхности – олифой.

Конструкция крыльев, стабилизатора и киля вертикального оперения собиралась из сосны, рули высоты и поворота – из тонкостенных стальных труб. Хвостовое оперение с целью защиты от воды было поднято вверх на стальной трубчатой пирамиде и расчалено тросами. Такая схема не являлась достаточно жесткой, в полете вся хвостовая часть заметно скручивалась на виражах, вибрировала от воздушной струи, однако никогда не ломалась.

Ротативный двигатель с толкающим воздушным винтом монтировался на мотораме, расположенной в пространстве между центральными межкрыльевыми стойками. В передней части мотоустановки имелась рукоятка ручного запуска двигателя. Для подачи бензина к двигателю пользовались ручным насосом, которым создавали избыточное давление в топливном баке, размещенном за кабиной пилотов.

Двигатель «Гном Моносупап» на лодке М-5

Первый экземпляр М-5 построили на заводе Щетинина в апреле 1915 г., спустя месяц самолет благополучно прошел испытания, и далее началась его многолетняя история использования.

Основная часть М-5 оснащалась двигателями «Гном Моносупап» 100 л.с. С этим двигателем получилось наиболее удачное соотношение мощности, полетного веса и размеров самолета, позволявшее летчикам оценивать его как приятный в полете, а по своей доступности и безопасности считать отличным учебным аппаратом. В последнем своем качестве М-5 положительно запомнился многим обучившимся на нем авиаторам и даже получил весьма благосклонное прозвище «пятак».

Одновременно, М-5 обладал невысокими летными данными, его полетная скорость находилась в пределах 100 км/ч. Григорович неоднократно пытался улучшить характеристики М-5 путем установки более мощных двигателей, однако, единожды достигнутая гармония (с «Гном Моносупап») нарушалась и летные качества только ухудшались.

На Балтике самолет не вызвал большого интереса: хотя М-5 имел легкое и приятное управление по всем трем осям, по летным характеристикам ФБА он не превосходил. А война там шла жестокая. С апреля 1915 г. обе стороны выполняли ежедневные разведывательные полеты, в июле состоялись первые воздушные стычки, в которых противники отчаянно обстреливали друг друга из карабинов и маузеров. сентябре отмечались практически ежедневные воздушные бои, в которых соотношение сил (увы!) составляло обычно два к пяти в пользу немецких авиаторов.

Летающая лодка ФБА в русском флоте

На Черном море, ввиду превосходства русского флота, обстановка для авиации была более спокойной. При этом «Кертиссы», составлявшие ядро самолетного парка, обладали гораздо худшими летными характеристиками, чем даже ранние М-4 Григоровича. Поэтому прибытие 16 мая 1915 г. в Севастополь М-5 первого образца воспринималось как вполне положительное явление. Кроме того, по сравнению с французской лодкой ФБА, М-5 оказалась прочнее и гораздо лучше выдерживала посадку на крутую черноморскую волну. Все указанные обстоятельства привели к тому, что очень скоро последовал заказ на 12 таких лодок для авиации Черноморского флота.

Серийное производство М-5 началось в июне 1915 г. и до конца года на заводе Щетинина их построили 37 штук. Затем их выпуск продолжался с различной интенсивностью на протяжении нескольких лет. Последние три экземпляра, предназначенные для учебных целей, сдали заказчику в 1921 году. До этого момента общее количество построенных М-5 составило порядка 200 экземпляров, большинство из них изготовили на заводах Щетинина, Мельцера, Григоровича в Петрограде, некоторое количество на заводе Анатра в Одессе, а после революции – на петроградском заводе №3.

Наиболее активно М-5 использовались в авиации Черноморского флота, получившей в свое пользование за весь период более 70 таких гидропланов. 10 октября 1915 г. начальник авиации Черноморского флота старший лейтенант Стаховский писал в Морской генеральный штаб: «…Боевыми аппаратами можно считать лишь Щетинины типа М-5, коих имеется 17, но за недостатком моторов из них могут действовать лишь 14». Дополним эти сведения: в ноябре 1916 г. на Черном море их числилось 45 экземпляров, в конце 1917 г. – 24 экземпляра.

Вооружение боевых М-5 состояло из одного пулемета «Максим», «Виккерс» или «Льюис», установленных на треноге перед правым членом экипажа, нескольких 8-ми или 50-ти фунтовых бомб. С ноября 1915 г. на отдельных экземплярах устанавливали радиотелеграфные станции разных типов с дальностью связи свыше 40 км и фотоаппараты «Потте».

Лодка М-5 с вооружением

Черноморские М-5 базировались в Севастополе (1-й и 2-й отряды Воздушной дивизии), Одессе и Батуме (Кавказский фронт). Кроме этого, часть аппаратов была приписана к 1, 2, 3-му корабельным авиаотрядам на гидроавианосцах «Император Александр I», «Император Николай I», «Алмаз». В отдельных случаях самолеты транспортировали на крейсере «Память Меркурия».

Подъем М-5 на борт гидрокрейсера «Алмаз»

1916-17 гг. летающие лодки М-5 продолжали активно использоваться в интересах Черноморского флота и своим присутствием существенно повлияли на достижение успеха во многих боевых операциях. В начале 1918 г. практически все черноморские М-5 оказались в зоне белого движения и австрийской оккупации. В летном состоянии оставались лишь единичные экземпляры, которые просуществовали до 1919-20 гг.

Некоторые из «участников событий»

Подлодка UB-7

Историческая справка. UB-7 (серия UB-1). Заложена на стапели судостроительной верфи «F. Krupp Germania werft AG» в Киле 30 ноября 1914 г., строительный (стапельный) номер 245. Вступила в строй 6 мая 1915 г. С 6 мая по 21 июня 1915 года входила в состав флотилии «Пола». 21 июня 1915 г., совершив самостоятельный переход в Стамбул, вошла в состав флотилии «Константинополь». Совершила 15 боевых походов. Потопила одно судно – 25.03.1916 г. транспорт № 46, бывший английский пароход «Patagonia». Погибла в октябре 1916 г. Размера: 28.1 * 3.3 * 3.0 (м). Водоизмещение: 127/142 т. ГЭУ: дизель 1*60 л.с., электромотор 1*89 кВт.

Устройство лодок типа UB

Цитата из книги Г. Лорея: «… UB-7 вышла 27 сентября из Варны для операции против Севастополя. Она не вернулась из этого похода. Это была первая гибель подводной лодки, подчиненной Средиземноморской морской дивизии. Согласно показаниям русского летчика, взятого в плен в июле 1917 года, русский гидросамолет потопил у Херсонесского маяка неприятельскую подводную лодку; очевидно, это была пропавшая без вести UB-7…»

В августе 2008 г. на внешнем рейде Севастополя на глубине 65 метров была обнаружена затонувшая подводная лодка. В ходе обследования кормовой части лодки выявлено, что кормовые горизонтальные рули отсутствуют, сохранился лишь правый кронштейн крепления кормового горизонтального руля. Лодка двухкорпусная, большая часть ее находится в грунте. Корпус ПЛ входит в грунт под углом 30 градусов. Предполагается, что найдена германская подводная лодка UB-7, пропавшая без вести в 1916 году. Определяющий фактор – лодка овальная, диаметр 3-лопастного винта – около 80 см.

UB-7 на дне.

МАРЧЕНКО Всеволод Михайлович

Всеволоду Михайловичу Марченко Приказом по Морскому ведомству № 198 от 14.03.1916 г.«за мужество и смелость, проявленные при воздушной бомбардировке Зунгулдака 24 января 1916 г., под шрапнельным огнем неприятеля» получил Георгиевское оружие.

Биографическая справка:

Всеволод Михайлович Марченко родился 23 октября 1890 года. По окончании в 1911 году Морского корпуса назначен в Черноморский флотский экипаж. В период Первой мировой войны 1914-1918 гг. служил в морской авиации при Службе связи Черного моря.
Закончил Школу высшего пилотажа Одесского отдела Военной авиационной школы.
Командир 13-го истребительного авиационного отряда Черноморского флота. Участвовал в бомбардировке гидросамолетами Зунгулдака.
С октября 1916 г. командовал различными гидроавиационными отрядами истребителей на Румынском фронте.
После революции, морской летчик Марченко до января 1918 г. находился на Румынском фронте.
По состоянию на октябрь 1918 г. находился в Харбине, откуда выехал 16 октября и вступил в армию адмирала А.В. Колчака.
С 30.10.1918 г. - в 1-м Сибирском корпусном авиационном отряде. С ноября 1918 г. - старший офицер того же отряда.
01.01.1919 г. произведен в старшие лейтенанты за боевые отличия.
После окончания Гражданской войны эмигрировал.
С 1936 г. - военный летчик в армии генерала Ф. Франко во время гражданской войны в Испании.
Всеволод Марченко был сбит 14.09.1937 г. в районе г. Сарагоссы и погиб. Похоронен в Севилье (Испания).

Погиб В. М. Марченко, по рассказам его сослуживцев, при следующих обстоятельствах. Он вылетел на бомбардировщике «Юнкерс-52/3m» для нанесения бомбового удара по аэродрому республиканцев вблизи города Альканьис в ночь с 14 на 15 сентября 1937 г. 20 часов 30 минут Во время первого захода над аэродромом были сброшены осветительные ракеты. Во время последующих двух заходов Марченко сбросил 2/3 смертоносного груза. Но, в тот момент, когда «Юнкерс» собрался идти на последний круг, чтобы сбросить оставшиеся бомбы, из-за облаков вышла полная луна, высветив силуэт бомбардировщика. Несмотря на это, Всеволод Михайлович не стал отказываться от завершения задания. Во время последнего захода его обнаружил республиканский истребитель «И-15», поднявшийся в воздух до этого. Он зашел в хвост «Юнкерсу» и открыл огонь из пулеметов. Первой же очередью был убит второй пилот лейтенант Мундатас. Механик и радист попытались открыть ответный огонь из пулеметов, но уже следующая очередь попала в топливный бак и самолет загорелся. 

Так как число ночных воздушных боев во время Гражданской войны в Испании было невелико,  и большинство самолетов, сбитых в ночном бою, было сбито советскими летчиками, можно предположить, кто именно сбил самолет Всеволода Михайловича Марченко. Скорее всего это – капитан Иван Трофимович Еременко (1910-1986), командир эскадрильи «И-15», действовавшей под Сарагоссой. Он воевал в Испании мая 1937 г. по 6 февраля 1938 г. Целый ряд советских источников подтверждает тот факт, что именно он сбил в районе  Сарагоссы бомбардировщик противника в ночь на 15 сентября 1937 г. За бои в Испании он был дважды награжден орденом Красного знамени (2 сентября 1937 г. и 2 марта 1938 г.), а 28 октября 1938 г. ему было присвоено звание Героя Советского Союза, причем именно за бои под Сарагоссой.

Пароход “Ирмингард»

«Ирмингард» - немецкий пароход. После атаки 6 февраля 1916 года получил не очень серьезные повреждения (хоть и сел на дно). Это неудивительно, в связи с тем, что он получил попадание 50-фунтовой бомбы (20 кг). Был поднят, отремонтирован и 25 февраля снова вступил в строй.

2 октября 1916 года, следуя с грузом из Константинополя в Зонгулдак, в 2 милях от мыса Кара-Бурну, подорвался на русской мине и выбросился на мель, затонув по ходовой мостик. Попытки поднять корабль результатов не дали. 16 октября добит торпедой русской подлодки «Нарвал».

Потопленный авиацией «Ирмингард» на картине Беклешова.