(Короткая пьеса в одном действии)
Квартира Ивана: стол без скатерти, стул. На столе — кусок дешевой колбасы и полбутылки еще более дешевой водки. На стуле — Иван.
Входит видный Единоросс Слизняк. Воровато озирается. Качает головой. Замечает Ивана.
Слизняк: - Так, а почему это мы не на работе?
Иван (вскакивая): - Здражлавашбродь! Так ведь это... Сократили меня...
Слизняк: - Вот ведь как государство о тебе заботится. Счастливый ты человек. Повезло тебе. Отдохнешь теперь, отоспишься, а там и новая работа найдется...
Внезапно Слизняк замечает колбасу.
Иван: - Да я понимаю, что заботится, но ведь денег нету у меня почти. Кончились. Как же я?
Слизняк (не слушая): - Это что у тебя? Колбаса? ЗАПРЕЩЕНКА?
Иван: - Да ну, откуда. Местный завод при собачьем приюте, и недорого, и вкусно, привыкнуть если.
Слизняк: - Жаль. Ну, да что с тобой делать. Я, Иван, колбасу у тебя заберу.
Иван: - ???
Слизняк: - На нужды бойцов Новороссии!!!
Иван: - Но ведь дочка с курсов вернется... И мне закусить...
Слизняк (вскипая праведным гневом): - Тебе закусить?! А они там на снегу! Против легионов Обамы! Кровь! Ты хоть знаешь, какая она, Обама? Про Гитлера слышал? Вот когда Гитлер перед тем, как деды наши ему шею скрутили, с Демоной Меркель совокупился содомски, - так она, Обама, и зачата была. И гадит нам, и гадит... А бойцы Новороссии... Штырь, Гмыря, Сивый... Герои!
Слизняк утирает слезу и забирает колбасу.
Иван: - Так как же она зачата была, если содомски?
Слизняк (пожимая плечами): - Фашисты.
Иван: - Ой, а Гмырю-то я знаю. Это же алкаш с нашего двора. У детишек мелочь отнимал.
Слизняк: - Ох, Иван. Он, если что и было, кровью пролитой бандеровской все искупил, а ты... Водку тоже забираю. Героям Новороссии. Не спорь, не спорь.
Слизняк неожиданно плюет Ивану в глаза.
Иван (утираясь): - За что?
Слизняк: - Что за что? Ах, это. Так это я к тебе нагнулся про русский мир рассказать, а тут ветер с Запада и плевок обамин принесло. Вот как она нам гадит, Обама проклятая.
Слизняк уходит. Иван садится на стул. Входит Гречин-внук, Менеджер Госкорпорации, семнадцати лет. На груди у Гречина — сияющий орден.
Гречин: - Мужчина, вы проездной на электричку покупали вчера?
Иван: - Да.
Гречин: - Мы электрички-то отменяем, но денег не вернем. Вот, не кого-нибудь, меня по домам послали оповестить. Чувствуешь, уважение к вам какое!
Иван восторженно всхлипывает.
Гречин: - Ну, дай я тебя обниму, милый ты человек.
Обнимаются. Гречин без особого изящества вытаскивает у Ивана из кармана брюк тощий бумажник.
Иван: - ???
Гречин: - Что? Ах, это. Это ж кажется тебе. Наваждение. Морок. Обама проклятая мозги тебе затемнила. Показалось тебе, что нет у тебя кошелька, а он все там же.
Гречин собирается уходить, но вдруг замечает на подоконнике детскую свинью-копилку.
Гречин: - Что ж, и дети у тебя есть?
Иван: - Дочурка, 13 лет.
Гречин (деловито): - Симпатичная? А где ж она?
Иван: - На курсах.
Гречин, вздохнув, забирает копилку и направляется к выходу.
Иван: - ???
Гречин: - Морок, морок, Обама проклятая.
Гречин уходит. Из соседней комнаты, тяжело дыша и оправляя рясу, появляется пухлогубый иеромонах Дормидонт.
Иван (бросаясь навстречу): - Помогли ей, батюшка?
Дормидонт: - Это ты, Иван, правильно сделал, что врача не позвал.
Иван (суетясь): - Да я, да она... Жена-то... Она как мне сказало, что внизу у нее свербит, и будто бабочки бьются, я сразу и понял, что вас надо звать. Помогли?
Дормидонт: - Нелегко было. Только я вошел — а в окно демон. Черный, страшный, что твоя Обама. И прямо в нее норовит. Но я не дал. Собой, можно сказать, заткнул амбразуру. Два раза исповедовал. Есть еще силенка. Теперь дня на три успокоится.
Иван: - Вот спасибо.
Дормидонт: - А дочка где твоя?
Иван: - На курсах.
Дормидонт: - На каких?
Иван (достает из кармана смятую бумажку, читает по складам): - Курсы Егора Дуроломова для православных девственниц. Введение педагогона в афедрон и другие добрачные...
Дормидонт (перебивает, завистливо): - А, ладно. Знаю, знаю, святой человек, ушлый.
Дормидонт оглядывает комнату. Вздыхает. Пробует поднять стол. Потом берет стул. Уходит со стулом. Иван стоит у стола. Улыбается. Крестится на висящий в углу портрет публициста Чепушанского, вырезанный из «Костоломской правды».
Иван: - Заступники вы наши. Помогай вам Бог.
Занавес.
facebook
Комментарии