Максим Калашников о мерах выхода страны из кризиса

Будучи оппозиционером, но далеко не либеральным, всегда придерживаюсь правила: обличая – предлагай альтернативу. С моей точки зрения, Владимир Путин действительно может быть свергнут с помощью верхушечного переворота, причем уличные протесты недовольных послужат лишь внешним оформлением такового. «Антикризисный марш» 1 марта сего года – лишь начало. Понятно, что главной угрозой нынешней власти выступает экономический кризис. Если с ним не справиться, то РФ ждет политическая катастрофа и поражение в новой холодной войне.

Но мы понимаем, что нынешние правительство и руководство Центробанка не только бессильны побороть кризис – они его лишь усугубляют. Потому на месте Путина я бы пошел на контрпереворот. На «революцию сверху».

Настоящая «пятая колонна»

Доверять нынешнему кабинету министров и «головке» Ценробанка бороться с кризисом – все равно, что поручать команде пироманов гасить пожар бензином. Нашему врагу достаточно поглядеть на так называемый «антикризисный план» правительства, чтобы увидеть: экономику РФ добьют. Обсуждать эту жалкую бумажку нет смысла. Стопроцентно прав Юрий Крупнов: надо строить новую, проектную и промышленную, экономику. А стране предлагается набор все той же гайдарочубайсовой импотенции. Нет тут ни задействования эмиссии для выдачи промышленных кредитов, ни реального контроля за естественными монополиями, ни выхода из ВТО, ни формирования дееспособной команды управленцев. То, что индустриализация социально и политически опасна для режима сырьевых неофеодалов, в Вашингтоне знают не хуже, чем мы.

Но мы отлично понимаем, что ждать какого-то вменяемого плана от нынешнего кабинета и от Набиулиной невозможно. Это – сектанты монетаристского толка. Они и есть истинная «пятая колонна». Потому Максим Калашников на месте Путина совершил бы контрпереворот.

Как? Что ж, опишу.

Удар ятагана

Понимая, что я приперт к стенке, и речь идет о выживании страны, планирую переворот столь же быстрый, как удар ятагана. Сислибов нужно отсечь сразу. Но прежде загодя собираю состав нового правительства и моего руководства Центробанка. В глубокой тайне. Итак, у меня есть заранее и секретно отобранная команда. (Умолчу о своих кандидатурах в премьеры и в главы ЦБ).

В одну ночь я смещаю кабинет Медведева и Набиулину, причем в рамках спецоперации. Во избежание паники на ММВБ ввожу особый порядок: заставляю игроков (банки) на ММВБ сохранять неизменными валютные позиции, ввожу покупку валюты лишь под внешнеэкономические контракты, ввожу обязательную продажу 50% валютной выручки экспортерами. Для того, чтобы достичь наибольшего политического эффекта, нежно беру Чубайса, Сердюкова, существующих членов ельцинской Семьи. Авторы «растянутой девальвации» осени-зимы дают показания. Я начинаю целое громкое дело с выходом на показательный судебный процесс.

И – начинаю Новый курс. Тот, что уже описал на страницах «Свободной прессы». В духе Франклина Рузвельта.

С умным использованием эмиссии ради поддержки реального сектора, с развертыванием общественных работ, с новой индустриализацией и подъемом села. Естественно, с выходом из ВТО и введением разумного протекционизма. С созданием Совета по промышленной политике из сугубых практиков, добившихся реальных успехов в подъеме своих аграрных, промышленных, научно-инновационных предприятий.

Мы снижаем налоги на производство, но вводим прогрессивную шкалу обложения личных доходов (истинный налоговый маневр). Отменяем налоги на топливо, но вводим повышенные пошлины на вывоз сырой нефти и вообще сырья. Меняем руководство естественных монополий на профессионалов-отраслевиков. Безжалостно сокращаем непроизводительные затраты бюджета на спортивные «мегапроекты», на стройки всяких там «парламентских центров», скрупулезно изучаем программу вооружений. И, естественно, создаем специальный Антикоррупционный комитет по образу и подобию такой же «опричной» структуры сингапурского лидера Ли Куан Ю в пору его успешного премьерства.

Борьба с коррупцией

Как глава страны, понимаю: мне нужно «утилизировать» часть нынешней «элиты», причем борьба с коррупцией – очень подходящий для этого способ. Уничтожив часть истеблишмента, добиваюсь сразу нескольких результатов:

- опираюсь на народ, а не на бюрократию, завоевывая сердца народа и удовлетворяя его ненависть к нуворишам;

- привожу на место «вырубленного леса» свои кадры, преданные мне и стране, причем кадры из реального сектора;

- полностью выбиваю оружие из рук оппонентов;

- пополняю бюджет страны конфискатом, выбивая награбленное у тех, кого репрессирую.

Буквально на следующий день после «удара ятаганом» выйдет мое обращение к РФ. Вот такое:

«…Коррупцию мы рассматриваем как главную угрозу нашей жизни. Коррупционеры объявляются объектами всенародной охоты. Они должны уничтожаться с помощью самых суровых наказаний. Вплоть до смертной казни при пересечении определенного предела незаконного обогащения.

Многие проблемы коррупции будут сняты с помощью развития механизмов политической конкуренции, введения принципов суда народа над властью и сильного местного самоуправления, с помощью работы дееспособной судебной системы. Но мы пойдем и на создание специальной системы по борьбе с этим «русским СПИДом».

Мы намерены полностью ратифицировать статью 20 «Незаконное обогащение» Конвенции ООН о коррупции. Россия в числе первых подписала (2003 г.) и ратифицировала Конвенцию (2006 г.), но без этой статьи.

В годы Второй Мировой, если секретная служба Великобритании брала человека, подозреваемого в работе на Германию, то все бремя доказательства невиновности оного ложилось целиком на самого арестованного. То есть, в военное время принцип презумпции невиновности полностью отбрасывался. Никаких тебе адвокатов. Никакого непризнания человека невиновным до решения суда.

Этот же принцип применяется сегодняшним Западом в борьбе с коррупцией. Относительно лица, подозреваемого в коррупции, названный принцип не действует. Обвиняемый в коррупции должен сам доказать законность происхождения своего имущества.

Еще в1999 г. Советом Европы создана ГРЕКО - группа государств, борющихся с коррупцией. ГРЕКО считает, что в законодательстве всех стран-участниц должна быть статья о конфискации имущества коррупционеров (как о виде уголовного наказания).

Мы намерены ввести норму, основанную на переносе бремени доказательства законности происхождения имущества, в отношении коего имеются подозрения в его коррупционном происхождении, на заинтересованное лицо. Тем более что такая процедура применяется и в США, и в Великобритании.

Мы создадим специальную службу для борьбы с коррупцией, используя опыт работы аналогичных структур в Сингапуре и Гонконге. Придадим ему силы специальных операций. Введем принцип освобождения взяткодателя от ответственности при донесении на коррупционера. Широко применим активные операции с провокационной дачей взяток (как это делает специальная структура при Минюсте США – Комитет по контролю за секретными операциями).

Коррупционеры попадут под запрет на занятие политической деятельностью и не смогут занимать никаких государственных должностей. Они также лишатся права заниматься консалтинговой деятельностью и юридической практикой. Мы сделаем их «лишенцами».

Мы начнем пресекать возможности коррупционеров воспользоваться награбленным. Граждане будут платить 30% от суммы покупки дорогих товаров, если не смогут доказать легитимность происхождения дохода.

На практике это будет выглядеть следующим образом. Любые покупки товаров на сумму более 10 минимальных заработных плат можно будет сделать только по безналу и при наличии паспорта и кода. Торговым организациям нужно будет передавать информацию о покупках выше этой суммы по каждому покупателю в фискальные органы. Если сумма покупки будет превышать годовой легальный доход гражданина, налоговая служба сможет вычислять скрытые доходы и облагать их налогами.

Мы самым широким образом будем взаимодействовать с общественными организациями по борьбе с коррупцией (вроде проекта «Роспил») и со свободной прессой.

Нам придется вести беспощадную войну с этой страшной угрозой, разлагающей и подрывающей Россию. Мы будем преследовать коррупционеров даже за границами РФ – как это делает Финансовая гвардия Италии. От властей иностранных держав мы будем требовать выдачи бежавших коррупционеров, открытия информации об их счетах и активах. Если учесть то, сколько высокопоставленные коррупционеры вывезли из страны с 1992 года, страна получит огромные дополнительные источники пополнения казны.

Мы примемся конфисковать богатства коррупционеров, пополняя конфискатом специальный бюджет развития страны…»

Чтобы иметь силовую опору, формирую Национальную гвардию. Из семейных ответственных мужчин, которым не нужен ни революционный хаос, ни нынешнее «ни тудой-ни сюдой».

Вот такой бы контрпереворот совершил бы автор сих строк, будь он сейчас президентом. Ибо иного выхода из создавшегося «мешка» для страны просто не вижу.

Если революция не будет совершена сверху, ее совершат снизу. С вмешательством внешних сил. Мое дело – предупредить…