Пора преодолеть фантастические представления о себе как о чемпионах человечества

Был такой академик Трофим Денисович Лысенко, агроном, умер в 70-е. Страшный враг генетики, прямой губитель ученых, ну чума. Главный столп советской биологии, одних орденов Ленина восемь штук. После смерти Сталина как-то его окоротили, но на привилегии не посягнули. Одна из них была академическая столовка, не общая, а для именитых, из общей пройти надо за особую дверь. И вот однажды великий Зельдович-физик идет через нее к своему столику и проходит мимо Лысенко, который, не глядя по сторонам, хлебает суп. Зельдович, человек веселого нрава, бросает: «Как дела, Трофим Денисыч?» Тот, не поднимая глаз и не интересуясь знать, кто спросил, рявкает: «Клевещут!» Вообще. Клевещут. Дела так, что — клевещут.

Каждый раз, как открываю интернет, вижу в сводке новостей минимум одну про то, что клевещут. И до интернета клеветали, и в застой, и при развитом социализме, и во все победоносные пятилетки. Но раньше еще чем-то занимались: судом Линча, обнищанием масс, падением нравов, имитацией высадки на Луну, а сейчас ничем, как только клеветой. На Россию и русских. Месяца три моталась в интернетской сети маленькая фотка молоденького англичанина, сказавшего: «С русскими за один день можно подружиться на всю жизнь». Пришлась как раз на время катастрофического отчуждения Запада от России и первых санкций из-за, мягко говоря, конфликта с Украиной и, еще мягче, истории с Крымом. Объяснял парень свое расположение к нам, как все: просторы, душа нараспашку, крутая история, в первую очередь строительство коммунизма. Солженицына и Шаламова, видать, не читал или читал, как сказку — про Добрыню, Кощея, Жар-птицу и Ивана зе Террибл. Потому физиономию его, довольно, кстати, милую, и не убирали так долго — власти его страны клеветали, а он, простой британец, их разоблачал. Какие к нему вопросы?

Другое дело — к кухаркам из нашего пропагандистского общепита, приготовившим из него это блюдо. Что Запад-бес на нас — ангелов клевещет, трепещет, нам не рукоплещет, это для граждан РФ как что в сутках 24 часа. Но если дурака не валять, то не любят нас и на Западе, и в направлении других сторон света. Мы что? Мы на всех плюем с высокого дерева. Да выше бери — мы их на дух не терпим. Но мы имеем право. А они должны любить. Потому что мы русские, Россия, с нами день провести, даже меньше, даже только взглянуть на нас — это же на всю жизнь заполучить друзей, и каких! Мы разбираемся в том, что там у них происходит, в сто раз лучше, чем они, и в тысячу быстрее. Европа, Америка, Австралия у нас как на ладони. Перед извечным крахом, в тисках таинственного Госдепа, в застенках ЦРУ, обдолбанные наркотой ЕС. Да мы вам ничего не собираемся доказывать, просто слушайте и запоминайте.

Нет, не поймут геи-плебеи. Потому что не русские… И тут я от себя еще прибавлю: потому что то, что они поняли, велит им держаться от нас подальше. Все эти нами разукрашенные их просчеты, упадок, наша политическая сообразительность и уверенность в их тупости, наш дух, на который мы их не переносим, а всего сильнее наши «слушайте-запоминайте» — объявляют им: обходи стороной.

Ну не хотят они с нами дружить, ни один день, ни тем более целую жизнь. Что мы их терпеть не можем, это понятно: мы выше их, с убогими не водимся. Но почему на них наша высота и весь букет ярчайших достоинств не действуют? Противоестественно!

Если только наша самооценка не самомнение. Мы, наверное, не хуже их. Но и не лучше же. А уверены, что еще как лучше. Что, например, не крохоборы, банкноту от свечки зажигаем, от банкноты сигару прикуриваем. Что хитрованы не им чета: немец купил у московского купца штуку сукна, бежит обратно — гнилое! В торговом ряду восторг, бьют себя по ляжкам: а, как объегорил! Это из истории. Из сегодняшнего дня: что газовый вентиль — наш, как хотим, так и вертим. Наши НХЛ-хоккеисты жен мутузят и будут мутузить. Что русские мошенники делают фотомонтажи и будут делать.

Я не любитель делать выводы, прогнозов же не делаю никогда. И этот фрагментарный пазл обобщать в цельную картину не собираюсь. Так что причину нынешнего, кажущегося безвыходным положения дел в стране объявлять не берусь. К начальству у меня одна претензия, эгоистическая: почему действия, результат которых не гарантирован и основан, возможно, только на прожектерстве властей, сплошь и рядом невежественных, алчных и возомнивших о своей исключительности, вторгаются в мою частную жизнь и делают ее трудно выносимой? Однако обличать власть считаю такой же натяжкой, как обличать климат. Наоборот, по моему убеждению, уж никак не в меньшей степени за происходящее отвечает «послушный ей народ». Правда, она его таким 100 последних лет кряду воспитывала, последние 15 изо всех сил потакая росту его самомнения. Но избавиться от самодовольства могут только сами те, в ком оно сидит. Укоренено. И на это, на избавление, искоренение — надежда. Единственная, но не бессильная. На людей, сделавших из кичливости знамя, веру, каприз, народность, будут напирать, с одной стороны, власти, с другой — санкции. Ни те, ни другие ничего не добьются. Под напором властей страна еще раз хрястнет, как Советский Союз. Под напором санкций куда как естественно варить из подручных средств брагу, дичать, забывать язык и адрес, забираться в брошенную избу и там опять ставить брагу.

Преодоление фантастических представлений о себе как о чемпионах человечества, Нибелунгах и каком-то по счету Риме представляется достойным и, повторю, единственным реальным выходом. Тем более что были именно у этой страны и этого народа времена, когда жизнь и той, и другого определялась сосредоточением не на чужих винах, а на собственных. Когда и та, и другой думали о себе не иначе, как о «рабах неключимых», а не занимались рассмотрением того, неприязненно или восхищенно смотрят на них со стороны. С колен, когда надо, вставали, но еще охотнее их преклоняли. И Запад, и Восток называли и до сих пор называют тех русских и ту Россию святыми. Не клевеща и не имея в виду унизить. Такие дела, Трофим Денисыч.