Полковник «Беркут»: Мы знали, что поступали правильно

Наверное, он мог отсидеться где-то в кабинете — должность достаточно высокая, чтобы не бегать на морозе вместе с солдатами-срочниками, но он выбрал «работу в поле»: именно этому учил своих подчиненных еще в годы работы в академии внутренних войск в Харькове. «Я не мог не быть вместе с людьми – у меня нет других обязанностей», — так объясняет свое участие в «охране общественного порядка». Координировал действия подразделений внутренних войск со спецподразделениями «Беркут». И полностью отвечал за социально-бытовые вопросы — поспать, поесть, мобилизоваться, отдохнуть, утешить…

Сейчас у него российский паспорт, симферопольская прописка, горечь от предательства руководителей страны и сожаление, что все обернулось таким вот страшным образом. 

— Евгений Дмитриевич, давайте начнем с весны 2013 года, когда Майданом еще и не пахло. Тогда еще только очень умные и прозорливые аналитики могли что-то предчувствовать. А вот лично вы ощущали некую тревогу, были ли какие-то признаки надвигающегося краха государства Украина, готовились ли вы к такому, получали ли от начальства соответствующие указания? 

— Нет, ничего мы такого не предполагали. Некое сомнение, конечно, закрадывалось — как все люди, я анализировал поведение руководителей государства и не мог понять, почему так слепо, бездумно мы устремились в Евросоюз. Почему никто не захотел слышать мнение народа, аналитику отдельных экономистов, которые утверждали, что для Украины этот альянс будет катастрофой? Помните, тогда, летом, на российской границе выстраивались очереди из фур — Россия однозначно давала понять, что она будет защищать свои рынки. Я помню, как лидер КПУ Симоненко тогда предлагал провести референдум на эту тему, и не понимаю, почему не согласились на это. Узнали бы мнение людей — может, тогда и Майдан бы не случился. 

Готовились ли мы к чему-то «такому»?.. В наших войсках, в том числе и подразделениях «Беркут» шли обычные плановые учения — отрабатывали различные действия по охране общественного порядка во время массовых мероприятий. Но мы не могли себе представить, что нам эти знания придется применять на практике! Были такие учения и на территории Крыма, еще в 2012 году — основная масса войсковых оперативных резервов была из внутренних войск, мы отрабатывали совместно с подразделениями «Беркута», которые были привлечены из Херсона, Николаева, Одессы, Запорожья. 

Не было у нас никаких таких «предчувствий», всё было планово и методично. Существовала одна проблема, и мы об этом все время говорили — о слабой социальной защите военнослужащих. Я говорю не про министерство обороны, а про свое ведомство. 

— Чем были недовольны? Зарплатой? 

— Служба сопряжена с трудностями, что должно достойно компенсироваться. У нас нет суббот-воскресений; у солдата-контрактника зарплата — 1700 гривен, причем это потом добавили, а вначале вообще была 1200. У них нет полного государственного обеспечения, как у солдат-срочников. А контрактник за все справки, жилье и пр. должен платить сам. И даже когда его зачисляли в часть, то не все получали обмундирование — склады были пустые. 

— Государство пыталось как-то улучшить эту ситуацию? 

— Знаете, было много слов — шли разговоры, что все будет «вот-вот». Во внутренних войсках за последние несколько лет вообще никто не получил жилье. Седые полковники снимали квартиры... 

— Давайте перенесемся к дню, когда появились «онижедети» — 29 ноября, когда случился ночной разгон на Майдане, после чего почти затухший протест произвел к взрыву эмоций и стал началом конца Украины. 

— Мы, офицеры, в Главном управлении, были удивлены и возмущены случившимся. Я считаю, что власть всегда должна быть под контролем — тогда, может быть, таких потрясений не будет. Я не мог понять, почему власть (тем более что у власти был не Ющенко — его я бы еще как-то понял, у него «свое» представление об Украине, о мироустройстве; но тогда был Янукович, человек из Донбасса!) почему не смогла этот шабаш своевременно прекратить. 

Вы же помните, что первоначально люди на Майдан вышли потому, что было объявлено, что подписание документов с Евросоюзом, куда нас так активно последние месяцы вело руководство страны, откладывается. Вдруг, внезапно. А ведь политологи всех мастей, телепередачи, Шустер нам долго вдалбливали: идем, идем, там хорошо! Многие на это повелись, но простой народ, я точно знаю, понимал, что Украине не стоит этого делать — так мне казалось на тот момент, а сейчас я убежден в том, что руководители государства не знали, чем живет Украина. Чем живет Крым, Донбасс. И даже — Западная Украина. 

Если бы этот вопрос поставили на обсуждение… Государство должно было понимать, что произойдет, если Украина разорвет все отношения с Россией. Ведь почти вся промышленность Украины так или иначе завязана на РФ. Нетрудно было догадаться, что будут огромные экономические потери. А ведь еще нужно учесть, что граждане обеих стран имеют общие корни, историческое прошлое, духовность и пр. Но самое главное для всех нас — это родственные узы. Я родом с Кубани — там в селе каждый имеет на Украине родных. Еще до Майдана мы говорили: берлинскую стену мы помогли разобрать, а свою бетонную строим, и нас заставляют, чтобы мы ее у себя в огороде между родственниками поставили. 

Это было еще до 29 ноября. 

На Майдан простые люди вышли, потому что власть о них, простите, вытерла ноги. Они хотели перемен во власти, выйдя на площадь миллионным митингом. 

— Вы беседовали с ними? 

— Да, день и ночь, глаза в глаза. Люди разъяренные, на нас кидались. И я с ними общался, и мои офицеры — каждый из них человек ответственный, понимал, что за всем этим может последовать, а «оно» уже проглядывалось, читалось в поступках протестующих — мы с ними говорили, и они нас понимали. Поэтому я говорю, что там очень много было нормальных людей.

— Но вы же понимаете сейчас, что задача стояла не успокоить людей, а наоборот, зарядить, завести, поэтому с ними от власти никто и не говорил. 

— Осознание у людей еще придет, они до конца еще не поняли, что с ними сделали. 

— Даже сейчас не поняли, когда уже есть тысячи трупов?

Почему? 

— До сих пор! Крымчане быстро сообразили, поэтому приняли правильное решение — и объяснили тем, что «мы не от Украины — мы от украинской власти отвернулись, которая проповедует фашистскую идеологию».

— А вот почему крымчане поняли, а жители остальной Украины не поняли? У них что, серое вещество в голове другого цвета? 

— Тех, кто думает, как мы, очень много на Украине. У моего соседа брат, уже пожилой человек, живет на Западной Украине. Так он мне говорил, что с Майдана нужно было всех гнать, тогда Украина была бы спасена. Но у них у всех сейчас рот закрыт, иначе… сами знаете, что с ними сделают. Но таких людей много по Украине. 

Но много и таких, которые до сих пор возмущаются: где вы тут нашли бандеровцев?! А нас они посчитали предателями. И сегодня брат, оставшийся на материке, звонит брату-крымчанину, внук — деду: вы предатели! Вот где трагедия! Еще в прошлом феврале я показывал журналистам, когда они вошли в мэрию, в одном из кабинетов на стене была выцарапана фашистская свастика. Она была везде — и на стекле, и на столах, везде, где только можно было ее уместить. И рядом с государственными флагами были флаги Правого сектора, фашистской организации, проповедников Степана Бандеры. Вопрос: разве они не владели их умами? Они уже действовали от имени народа Украины!

Как подтверждение нашего разговора — это шествие, которое прошло в годовщину Бандеры в Киеве уже в этом году. Пять тысяч молодчиков…

— В Крыму они тоже когда-то пытались это делать... 

— Вы только вдумайтесь: в Киеве, по легендарному Крещатику, по которому семьдесят лет назад шли освободители мира от фашизма — сегодня топают толпы неофашистов, орущих «москаляку — на гиляку!»… Но, мне кажется, народ потихоньку начинает понимать, какая беда пришла в их дом. 

Как офицер я считаю: Янукович должен был до конца оставаться в Киеве, даже при угрозе его жизни. А если суждено, то и умереть — но умереть президентом страны. Простой солдат срочной службы, за которого я так боялся, не дрогнул: знал, что он делает правильно, он защищает порядок, не какую-то личность — а государство, которое начали разрушать. 

Я сегодня задаю себе вопрос: почему, когда договоренности были нарушены, и Януковичу нужно было уносить ноги, не избрали правительство национального доверия? Почему допустили на все посты националистов? Почему на сессии Рады тут же приняли «мовный закон»? Как сейчас помню — смотрите, сразу мурашки по коже пошли — выходит эта мадам Фарион, враг украинского народа, и говорит дословно: «Вы, коммуняки, либо стреляйтесь, либо тикайте!» И после этого заявляет: русский язык нужно уничтожить! И за ней пошли выступать и третий, и пятый, а завершил все Тягнибок. Разрушение страны ускорилось с тех пор, как партия Свобода попала в Верховную Раду в 2012 году. 

Крымчане это всё видели и не могли понять — как так: три месяца на Майдане поджигали бойцов внутренних войск, «Беркут», преступники были демонстрантами, а люди, которые выполняли свои обязанности, преподносились как преступники. И начали подниматься. Тогда еще был шанс сохранить страну, мне кажется — если бы элита нации выступила и расставила все точки над «i». Элита оказалась не готова. 

— Что вы чувствовали там, в том пекле, что был на Майдане и на улице Институтской? В вас летели булыжники, коктейли Молотова, вас били цепями, битами… Что вы ощущали — страх, злость, вы пытались просто выжить или проклинали своих начальников, которые не отдают тот самый тогда нужный приказ о наступлении, которого и мы все ждали? 

— Сразу могу сказать, что страха не было. Было волнение — это нормально для любого человека, мы так устроены. Если бы знали, что так будет, мы бы, может, по-другому себя вели.

— Все ждали приказа о наступлении, а он не поступал. Я не знаю, какие порядки в армии, но мне кажется, если бы нашелся один кто-то смелый, как в войну — убили командира, кто-то тут же вставал на его место, и отряд шел в бой — глядишь, история пошла бы по другому пути. Но такой человек не нашелся. А мог бы? 

— Думаю, что не мог бы. Всё решалось только на уровне руководства страны, даже министр внутренних дел самостоятельно не принял бы такое решение. Абсолютно точно говорю: если бы команду в первый же день дали, всё бы сделали.

Понимаете, здесь проблема не в том, что нашелся бы один смелый воин — ведь мы действовали в условиях огромного города, нужно представлять себе последствия, если ты хотя бы немного ответственный человек. На самом деле люди не раз принимали правильные решения, брали на себя ответственность — вспомните, когда мы их от улицы Грушевского до Майдана гоняли. А ведь команды не было! Это мы сами не выдерживали. Когда тебя поджигают, плюют тебе в лицо, у тебя, бывает, сдают нервы. Все было. 

Когда люди вышли на Майдан, ситуация как-то отрабатывалась: в Киев было стянуто достаточно подразделений внутренних войск, спецподразделений «Беркут» и других правоохранительных органов. Мы занимались их размещением — свободных мест не было, поэтому размещали по всей области, по всем казармам. Под нашей ответственностью были правительственные кварталы, государственные здания и учреждения, выход на резиденцию президента, ВР и Кабмин. Здесь были наши оперативные резервы. 

У нас в руках, кроме щитов и палок, ничего не было до самого последнего момента, хотя были отдельные провокации, но мы их гасили на месте. 

А потом случилась эта ситуация в ночь на 30 ноября (ее легко узнают по припеву «онижедети» — ред.). Я вам скажу, до сих пор никто не может четко объяснить, что же тогда произошло. То, что я знаю — это та самая технология, которая давно уже была апробирована: Майдан начался — и уже всё, уже не расходится. Тогда, именно тогда из «Беркута» сделали этакого кровожадного монстра, который безжалостно лупит беспомощных безоружных студентов по головам. Это теперь мы понимаем, что была запущена специальная технология, которая должна была вызвать ненависть к силовикам. 

Я говорил с журналистами: что ж это за монстр такой, «Беркут», каким вы его представляете народу, откуда он взялся? Ведь это наши же граждане, отслужившие в армии, прошедшие спецподготовку. Они как гренадеры. Это наши ребята. На Украине их было всего около трех тысяч.

Ситуация, насколько мне известно, сложилась таким образом. Поступила информация, что студенты остались на Майдане, в палатках, у костра…

— Я читала, что там были не столько студенты, сколько сторонники Правого сектора, как раз и исполнившие эту провокацию. 

Читать дальше

…И напоследок у Евгения Дмитриевича родилась идея — напрямую обратиться к своим бывшим сослуживцам, оставшимся там, на Украине: